Надежда Ладоньщикова - Угол отражения (сборник)

• Название: Угол отражения (сборник)
• Автор: Надежда Ладоньщикова
• Жанр: Поэзия
• Год: 2015
• ISBN: 978-617-7060-78-8

Если подумать и спросить себя: о чем поется человеку, когда не думается и не поется о других людях? В сущности, есть только несколько основных, вечных тем: душа, блуждающая по миру и созерцающая, понимающая, воспринимающая, размышляющая – и ее песни – ритмы и впечатления, краски и образы. А кроме самой души у человека есть только дороги и чувства, и нет человеку ближе ничего, чем свои чувства и свои дороги – а все остальные песни – уже о ком-то другом, о других людях.

В сборник вошли лучшие мои старые стихи (и несколько более поздних) о чувстве пути души в мире, о чувстве жизненного пути человека и вообще чувстве пути. И еще – о тех дорогах, которыми ходят чувства и души, никогда не забывая собственного дома – человек своего, а душа – своего.

---

Надежда Ладоньщикова Угол отражения (сборник)

Каждый выбирает для себя Женщину, религию, дорогу…

Каждый выбирает по себе Слово для любви и для молитвы.

Часть 1.Песни души

Угол отражения

Преломляется свет, и в осколках стекла
отражается тень и бесформенность, мгла.

Преломляется медленный солнечный свет,
изменяется форма, уходит сюжет.

А какие сюжеты бывают у снов?
Отраженье мечты, преломленье основ.

Преломляется время в осколках стекла,
отражаясь мгновенье, я мимо прошла,

А потом промелькнет отраженье колес,
снова солнце и зонтик, что кто-то пронес.

Ночью город наденет созвездья огней,
чтобы их отразить в сновиденьях детей.

Остановленный миг, когда бьется окно,
Остановленный мир на мгновенье одно.

Преломляется время в осколках стекла,
наша жизнь отразилась – и мимо прошла.

…А прохожий стекло раздробит каблуком –
новый луч засверкает под новым углом.

1987 г.

Детское

Расстелю я коврик на полу,
сяду в мягких тапочках, в халате,
свою куклу на руки возьму
в длинном белом с розочками платье.

Снова в детство с ней перенесусь,
снова маленькой на время стану,
в сказку невозможную вернусь,
куклы, платья, лоскутки достану.

Так тепло, и тикают часы,
занавеска снегопад скрывает.
Заплетаю кукле две косы,
ленточки по цвету выбираю.

1985 г.

«Взгляд на луну. Гудок паровоза…»

Взгляд на луну. Гудок паровоза.
Шум вагонов в цепи огней.
Там, за городом, ночью поздно,
Стучат колеса судьбы моей.

Тише улицы, дома темнее.
Как много даром пропало дней!
Зато за городом все слышнее
шумят вагоны мечты моей.

Гудок паровоза, печальный. далекий,
Закутанный в кружево лет и дней,
Разлейся – на краски, на звуки, на строки,
громче, колеса души моей!

Часы отбивают века и мгновения,
От ветра закрытые светом луны.
Растают все годы, как дальние тени.
Колеса, вагоны! Вы – были слышны.

1986 г.

«Вдруг из воспоминания тумана…»

Вдруг из воспоминания тумана,
из времени, из космоса, из сна,
сквозь зиму – как-то снежно, как-то странно,
картинками из детства принесла
снежинка и мечта зачем-то мне
те окна, что в вечерней снежной тьме,
сквозь ветки, странным холодом сияли,
но почему-то детство согревали.
И трещины на каменной стене,
и солнечные блики на полу,
и радость каждой встреченной весне,
и таянию, теплому стеклу.
С балкона звезды хорошо видны,
укачиваю куклу на руках.
Теперь отвыкла я от тишины,
что в этих старых пряталась дворах.
Но из воспоминания тумана
из времени, из космоса, из сна,
сквозь зиму – так по-детски и так странно
ко мне снежинка на окно легла.

1987 г.

«Как трудно поверить, что жизнь начинается…»

Как трудно поверить, что жизнь начинается,
как странно понять, что все впереди.
Как тонкие ветки в лужах качаются
и хочется в небо шагами уйти!.

Удариться в крайние сентиментальности
и в слезы без повода, глядя в окно!
Как трудно поверить, что в мире останется
все то, что казалось ненужным давно.

Вернуться к тому, от чего убегая,
исчезнуть в тумане и стуке часов!
Звезда голубая, которой не знаю,
и давний, никем не услышанный зов.

1987 г.

«И будет настоящий март!..»

И будет настоящий март!
Снег будет не идти, а таять.
когда вся жизнь идет на старт,
через плечо закинув память.

И будет солнце – наяву,
оставив зиму эпизодом.
я в будущее поплыву,
глядя в оттаявшую воду.

И снова – первая гроза,
что ночью с ветром спляшет гибко.
И чьи-то заблестят глаза.
Мелькнет и спрячется улыбка.

1988 г.

«Как это все-таки глупо…»

Как это все-таки глупо –
вдруг отвернуться от всех,
когда под темною лупой
темный рождается смех,

Когда на лицах прохожих
спит равнодушия тень,
когда захочется тоже
злую не прятать рожу,
не любить этот день,

Когда не ждешь озарений
и не творишь кумиров,
когда тоска и презренье
застят все краски мира,

Когда жизнь проносится вкратце,
и как будто мерзнешь на льдинах,
и хочется разрыдаться
на руках у любимых.

1988 г.

«Еще не день, но утром ранним…»

Еще не день, но утром ранним
луч преломляется в стекле.
А в памяти, стирая грани,
следы босых и сонных лет.

Рассвет таит следы заката.
И он же – будущий закат!
И зеркала не виноваты
в том, в чем никто не виноват.

След первых утренних прохожих,
влюбленных с вечера следы.
В стекло две капли! Это тоже
частицы мировой воды.

Свеча, одна. Предмет старинный.
Сюжеты многие лучей.
И пахнут слезы – стеарином
у стеариновых свечей.

1987 г.

«Улыбнулись весной в феврале облака…»

Улыбнулись весной в феврале облака,
по воде – островок снежный.
То была уходящая в небо тоска,
но и радость придет, конечно.

Говорят, будто счастье заметить нельзя –
замечаешь, когда улетело.
Вдруг пойму, разных чувств целый воз провезя:
счастье – чтоб ничего не болело.

Когда что-то внезапно и кстати нашлось,
как монетка простая в трамвае,
когда вынут из сердца стареющий гвоздь,
и оно на глазах заживает.

В феврале никогда не приходит весна,
все имеет порядок, хоть тресни.
Сохраню, как музейную редкость из сна –
все свои прошлогодние песни.

1987 г.

Осенний свет

Барабанным боем желтые листья
разорвали прозрачную штору лета.
Впереди – туман, но, чуть оглянись я
и придется лицо заслонить от света.

Пусть огромный, как звон, он ударит в зрачки,
пусть, как солнце, смеется и плачет,
Пусть поет. Ты поверь, разнеси на клочки
все, что было и будет иначе.

Эти света лучи – так легко, без тоски,
понимания ветром незримым.
Свет. За ним не беги. От него не беги.
Настигающий. Непостижимый.

Он в тумане, как в зеркале, отражен.
Оглядываться не надо.
Оглянешься – он вспыхнет, блеснет, обожжет
и уйдет в тишину листопада.

1987 г.

«Темнеет небо, вечер, очень поздно…»

Темнеет небо, вечер, очень поздно.
Когда природа вечной не была?
А эти звезды – маленькие звезды –
огромные, далекие тела.

Реальные! Как мы и как наш голос.
Понятные – хоть руку протяни.
Как будто небо мелко прокололось
в огромные, сияющие дни.

Вот бы потрогать их края руками,
увидеть из окна получше их.
Ведь между ними, как и между нами,
Так много и погасших, и живых.

1988 г.

«Распалось на мелкие бусины лето…»

Распалось на мелкие бусины лето,
В небо ушло в темноту среди звезд.
Вопрос оказался проще ответа –
ответ был уже не на этот вопрос.

А солнце на небе, как желтая роза,
не плещется слово, как свет, ручьем.
Ответ оказался новым вопросом,
который еще неизвестно о чем.

1988 г.

«Мне не жаль уходящего лета…»

Мне не жаль уходящего лета,
если б в осени – стылой и нежной
под дождем было сердце согрето
музыкальной и твердой надеждой.

Если б с каждым стареющим годом
разрешались судьбы поединки.
Непонятным, узорчатым сбродом
глянут в лужицах первые льдинки.

Замелькают по улицам зонты,
оттенят незнакомые лица.
Может, вспомнишь последний мне сон ты,
если осень особенно снится?

Если силы у сердца могучи,
вспомнится, что забыто когда-то,
и с дождем разметается в туче
Патетическая соната.

1987 г.

«Сотрясает мир неслышный пульс…»

Сотрясает мир неслышный пульс.
Две недели – и уже весна.
Столько весен улыбнулось! Пусть…
Но о каждой скажешь, что одна.

Существует будущая жизнь –
будущее в жизни. По ступеням
времени неслышно пробежись,
прикоснись к неприлетевшим теням.

Станут прошлым будущие дни,
и приходит новая весна.
Ты тихонько пульс весны возьми
и постигнешь, что она одна.

1987 г.

«Над крышей соседней большая звезда…»