Александр Бондаренко - Михаил Орлов

• Название: Михаил Орлов
• Автор: Александр Бондаренко
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-235-03699-4

Михаил Фёдорович Орлов (1788-1842) — один из самых романтических, ярких и загадочных персонажей российской истории первой половины XIX столетия. Племянник екатерининских фаворитов братьев Орловых — князя Григория и графа Алексея Чесменского, — он получил боевое крещение при Аустерлице, в рядах Кавалергардского полка. В 1812 году был поручиком, но выполнял личные задания Александра I и встречался с Наполеоном; разведчик, партизан, боевой командир — 19 апреля 1814 года он подписал капитуляцию Парижа и получил чин генерал-майора. В том же году ему пришлось решать судьбу Норвегии…

Член литературного общества «Арзамас», Орлов дружил с А. С. Пушкиным, П.А. Вяземским, Д.В. Давыдовым, другими известными литераторами; он стоял у истоков первых тайных организаций в России и был готов самовольно двинуть свою 16-ю пехотную дивизию на помощь восставшим против турецкого владычества грекам, а потом прийти в Петербург… Флигель-адъютант императора, М.Ф. Орлов мог сделать карьеру не менее блистательную, чем его родной брат Алексей — председатель Государственного совета и Комитета министров, возведённый в княжеское достоинство, — но не сбылось…

---

— Вот сон победителя, — услышал вдруг Михаил чей-то негромкий голос.

— И честного человека! — добавил кто-то другой, отходя прочь.

От этих слов стало теплее на душе…

* * *

Около двух часов пополуночи парламентёра, превратившегося в заложника, разбудили стук каблуков и звон шпор. Вошедший в залу адъютант известил его о прибытии австрийского полковника графа Парра.

Граф подал пакет, запечатанный алой сургучной печатью, которую Михаил торопливо сломал — неизвестность тяготила. В послании было сказано:

«Господину полковнику Орлову.

Милостивый Государь!

Его Величество Государь Император по соглашению с г-м фельдмаршалом князем Шварценбергом находит более выгодным для союзных армий не настаивать на том условии, которое было прежде предлагаемо для очищения Парижа; но союзники предоставляют себе право преследовать французскую армию по дороге, которую она изберёт для отступления своего. Итак, вы уполномачиваетесь[124] вместе с г-м полковником графом Парром заключить конвенцию относительно сдачи и занятия Парижа на тех условиях, в которых мы согласились до отъезда моего с г-ми герцогами Тревизским и Рагузским.

Примите, Милостивый Государь, уверение в особенном моём к Вам уважении.

Граф Нессельроде. Бонди. 18/30 марта 1814 года»{197}.

Можно было считать, что ночь закончилась… Михаил пересказал австрийцу содержание письма, после чего попросил адъютанта пригласить маршала Мармона, который прибыл незамедлительно. Все трое устроились вокруг стола в гостиной, заполненной французскими генералами и офицерами, и Орлов, на листе простой почтовой бумаги, принялся писать текст проекта капитуляции. Граф Парр стоял, опираясь на плечо Михаила, читал написанное и выражал своё согласие с каждым абзацем. Герцог Рагузский молча и отрешённо сидел у стола, пока Орлов не передал ему готовый проект.

«Маршал Мармон взял бумагу, пробежал её с беспокойным видом; казалось, он думал найти в предложениях наших ещё причины к спорам; но вскоре лицо его прояснилось, он прочёл все статьи вслух ясным голосом, с таким видом, как бы требовал от многочисленных слушателей своих замечаний и советов…»{198}

Вот текст, написанный Михаилом:

«Капитуляция Парижа

Статья 1-я. Французские войска, состоящие под начальством маршалов герцогов Тревизского и Рагузского, очистят Париж 19/31 марта в 7 часов утра.

Статья 2-я. Они возьмут с собой всю артиллерию и тяжести, принадлежащие к этим двум корпусам.

Статья 3-я. Военные действия должны начаться вновь не прежде, как спустя два часа по очищении города, т. е. 19/31 марта в 9 часов утра.

Статья 4-я. Все военные арсеналы, заведения и магазины будут оставлены в том состоянии, в каком находились до заключения настоящей капитуляции.

Статья 5-я. Национальная гвардия, пешая и конная, совершенно отделяется от линейных войск; она будет сохранена, обезоружена или распущена по усмотрению союзников.

Статья 6-я. Городские жандармы разделят вполне участь национальной гвардии.

Статья 7-я. Раненые и мародёры, которые найдутся в городе после 9 часов, остаются военнопленными.

Статья 8-я. Город Париж предаётся на великодушие союзных государей»{199}.

«…Все молчали, никто не сказал ни слова. Тогда он отдал мне бумагу и объявил, что, не имея ничего сказать вопреки трактату, ни относительно формы, ни относительно содержания, он изъявляет полное своё на него согласие. В то же время он препоручил полковникам Фавье и Дюсису подписать его вместе с нами. Мы тотчас подписались на том же листе и списали с него копию, которую отдали маршалу Мармону»{200}.

Потом был ещё краткий разговор между герцогом и Орловым, и Михаил уточнил: «Я принял на себя составить осьмую часть капитуляции, в которой помещено повеление его величества избавить город Париж от унижения — передать ключи его в какой-нибудь иностранный музей».

Маршал с чувством пожал его руку…

Оставалось только выбрать депутатов, чтобы они поехали вместе с Орловым к русскому царю — не достатка в желающих отправиться в таковую поездку не было. Ну как тут не вспомнить императора Наполеона, всего лишь полтора года тому назад ожидавшего на Поклонной горе «депутацию бояр» с ключами от Кремлёвских ворот? Не дождался… Охотников не нашлось.

Неудивительно. Москва была оставлена, но не сдана. А вот Париж — пал и капитулировал, причём покидали его только войска, но не жители.

* * *

Свет раннего утра уже смешался с заревом солдатских костров, когда гвардии полковник Орлов, как бы возглавляя депутацию жителей Парижа, проезжал верхом через полковые стоянки. Никто здесь не спал: русские солдаты готовились к штурму и вступлению в неприятельскую столицу.

Михаил, оставивший своих спутников у ворот Бондийского замка, был проведён в спальню императора. Александр I принял его, ещё лёжа в постели.

— Ну, что привезли вы нового? — приподнявшись на локте, с волнением спросил он.

— Вот капитуляция Парижа, ваше величество! — торжественно сказал Орлов, протягивая бумагу.

Император взял листок, прочитал его, близоруко щурясь, аккуратно сложил и спрятал под подушку, словно бы малый ребёнок — только что подаренную игрушку.

— Поцелуйте меня! — милостиво сказал он полковнику. — Поздравляю вас, что вы соединили имя ваше с этим великим происшествием!

Выйдя из царской опочивальни, Михаил зашёл в первую же комнату и, увидев, что там никого нет, рухнул на диван и заснул мёртвым сном…

«19 марта, в 8 часов прекрасного весеннего утра, государь сел на лошадь и, окружённый блестящей свитой, имея в конвое лейб-казаков, поехал к Парижу… Здесь, на дороге, была выстроена русская гвардия. При приближении к ней государя громкое, восторженное “ура!” огласило воздух, и вслед за нашим монархом войска двинулись в Париж… Торжественное вступление в столицу Франции открывали лейб-казаки; за ними следовала гвардейская лёгкая кавалерийская дивизия и, в некотором от неё расстоянии, ехал государь; за государем последовательно шли остальные части русской гвардии и, наконец, австрийцы, пруссаки и баденцы…

При вступлении союзных войск в Париж толпы его жителей наполняли все улицы; балконы, окна и кровли домов покрыты были зрителями; энтузиазм их был общий, “Да здравствуют русские!”, “Да здравствует Александр!” раздавалось от одного конца Парижа до другого, всюду слышны были радостные восклицания и приветствия тому, кто совершил великий подвиг, и входил не как победитель в покорённый им Париж, а как освободитель…»{201}

Действительно, русские войска принесли на землю Франции «не меч, но мир». Верные православной традиции, они не стали мстить Парижу за поруганную и сожжённую Москву — и тем успокоили Францию.

2 апреля 1814 года Михаил Орлов, как значится в его формулярном списке, был «За отличие против неприятеля произведён в генерал-майоры»{202}. В тот же самый день он был отчислен из Кавалергардского полка и ему «велено состоять по кавалерии в Свите Его Императорского Величества»{203}.

Прощай, Кавалергардия!

Глава десятая. «ПО ЧАСТИ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ»

В то время, когда происходили вышеописанные события, император Наполеон находился при армии, за рекой Марной, и лишь 27 марта узнал, что войска союзников подошли к столице Франции.

«Если неприятель дойдёт до Парижа — конец Империи», — ранее говорил Наполеон, но притом уверял: «Никогда Париж не будет занят, пока я жив».

И вот неприятель стоит у самого сердца Франции… На следующее же утро император повёл к Парижу войска, но вскоре, сгорая от нетерпения, оставил не только их, но и свою свиту, и поскакал на почтовых, в сопровождении всего пятерых человек…

«В ночь с 30 на 31 марта Наполеон, пока на станции Кур-де-Франс меняли лошадей, ходил взад и вперёд по дороге, как вдруг появился кавалерийский отряд, начальник которого, Беллиар, отправился приготовить квартиры для армии, очищавшей Париж в силу капитуляции. Он рассказал Наполеону о событиях этого дня. В первую минуту, обезумев от бешенства, император решил, невзирая ни на что, ехать в Париж, созвать туда войска, вооружить народ и разорвать договор о капитуляции; но затем он понял, что это — лишь героическая мечта. Он уехал в Фонтенбло, предварительно послав в Париж герцога Виченцского с полномочиями “выработать и заключить мир”»{204}.

Знал бы император, что автор текста капитуляции не только лично ему известен, но и был у него, что называется, в руках — в Смоленске, и через него он пытался убедить императора Александра признать своё поражение! Да он бы тогда этого дерзкого поручика!.. В общем, не вернулся бы парламентёр — и всё! Кто б тогда узнал, куда исчез офицер, что могло с ним случиться по дороге? Вот ведь как сводит людей судьба!