Дмитрий Быстролётов - Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII

• Название: Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII
• Автор: Дмитрий Быстролётов
• Издательство: Крафт+
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-93675-193-6 (том VII)

Д.А. Быстролётов (граф Толстой) — моряк и путешественник, доктор права и медицины, художник и литератор, сотрудник ИНО ОГПУ — ГУГБ НКВД СССР, разведчик-нелегал-вербовщик, мастер перевоплощения.

В 1938 г. арестован, отбыл в заключении 16 лет, освобожден по болезни в 1954 г., в 1956 г. реабилитирован. Имя Быстролётова открыто внешней разведкой СССР в 1996 г.

«Пир бессмертных» относится к разделу мемуарной литературы. Это первое и полное издание книг «о трудном, жестоком и великолепном времени».

Рассказывать об авторе, или за автора, или о его произведении не имеет смысла. Автор сам расскажет о себе, о пережитом и о своем произведении. Авторский текст дан без изменений, редакторских правок и комментариев.

---

Тому, кто не ждет у моря погоды, всегда везет.

Утром следующего дня, когда граф явился в банк, чтобы начать стажировку, зеведующий отделом усадил его напротив себя за стол в небольшом зале, где производились текущие операции, и сказал очень доброжелательно, но со снисхождением:

— Ваш диплом получен довольно давно, опыта у вас пока нет, и доверить вам кляузные дела, где спор идет о миллионах, мы не можем, не обижайтесь. Поэтому, учитывая ваши манеры, наружность и титул, я доверяю вам ведение дел обширной клиентуры из числа нашей знати. Здесь требуются такт и дипломатические способности. Суммы будут небольшие, но от вас потребуется умение обходить подводные камни.

Он взглянул в сторону двери и чуть понизил голос:

— Да вот идет баронесса фон Остенфельзен — дама легкомысленная до крайности. У нее на счету осталась какая-то мелочь, но если ей потребуется больше, чем есть, вы не спорьте и выдайте требующуюся сумму. После мы с вами обсудим, до какого предела банк может предоставлять кредит, сообразуясь с гарантиями данного клиента.

Он встал навстречу подошедшей баронессе и поклонился. Баронесса, опустившись в кресло, произнесла не без смущения:

— Господа, я полагаю, трем мужчинам женщина обязана отвечать искренне и честно: священнику, врачу и банкиру.

Заведующий улыбнулся:

— Госпожа баронесса, оставляю вас на попечение человека, которому вы можете довериться безусловно — нашему молодому юрисконсульту графу Ганри ван Гойену, — и отошел к другому столу.

Баронесса оживилась:

— В нашем банке приятные новости! Но… как бы это выразиться?.. Неужели вы здесь служите, граф?

— Я сам себе устроил практику. Хочу проверить, окончательно ли я успел забыть то, чему меня учили.

— Вы меня успокоили.

— Но вам я готов служить даже как мальчик на побегушках.

Разговаривая таким образом, они совершили необходимые при выдаче кредита формальности, а уходя, баронесса сказала, что хотела бы познакомить графа со своим мужем и ввести его в дом — они принимают по субботам после шести, а телефон и адрес просила взять из банковских документов, с которыми он только что имел дело.

…Само собой разумеется, что Гай не стал ждать повторного приглашения.

В субботу вечером, подъехав к особняку фон Остенфельзена, он попытался представить себе, каков будет вид у барона при его появлении. При встрече в «Крестоносце» Гай успел отметить, что барон до седых волос сумел сохранить способность краснеть от смущения. Наверное, сделается сейчас красный, как рак… Впрочем, если баронесса запомнила имя графа и рассказала мужу о своем намерении пригласить его в гости, господин барон уже морально готов к этому сюрпризу. Только вряд ли она запомнила…

В тот момент, когда граф нажимал кнопку звонка, барон сидел в своем уютном, защищенном от уличного и домашнего шума толстыми стенами теплом кабинете со своим самым старым, самым верным, больше того, единственным другом и товарищем Рудольфом фон Зиттартом — государственным советником, служившим в Министерстве иностранных дел.

Разговор они вели сугубо конфиденциальный.

— Видишь ли, мой дорогой Рудольф, я — солдат, смерти не боюсь и готов умереть на эшафоте, у стенки и даже под пытками, — говорил барон. — Но с одним условием: моя жертва должна быть равна тому вреду, который я нанесу этой ефрейторской мрази.

Фон Зиттарт подлил вина в свой бокал. Барон не хотел пить.

— Что ты имеешь в виду, Эрих?

— Сведения, которые мы даем этим людям, должны быть самого большого значения.

— Ну, дорогой мой, того, что мы уже дали, вполне достаточно, чтобы нас обоих сначала поставить к стенке, а потом, уже мертвых, повесить на суку перед окнами фюрера.

— Не шути, Рудольф. Мы можем делать больше.

— Но чем ты недоволен и что предлагаешь?

— Честно назвать себя этому графу и организовать непрерывную передачу сведений. Я, например, могу обеспечить данные о наших вооружениях на текущий и на следующий год. Есть также копия четырехлетнего плана Геринга по вооружениям. Передам паспортную книжку без карточки — она ему может пригодиться.

— Ну и прекрасно, Эрих. Я готов давать все, что будет проходить через мои руки. А ведь это не так уж мало, ты великолепно знаешь…

Они помолчали. Потом барон сказал:

— Хочу тебя предупредить: моя супруга очень недовольна вот этими нашими разговорами в уединении. Подозреваю, что она уже обратила внимание и на мои поездки в Штеттин. А тут еще сократились доходы от имения. Изольда меня уважала и немного любила. Боюсь, теперь произойдет поворот к худшему: при ее легкомыслии деньги значат очень много. Уже настаивает, чтобы я вступил в эту гитлеровскую партию, и какой-то влиятельный мерзавец по фамилии Кемпнер уже успел ей обещать, что в случае перехода в СС я немедленно получу звание бригаденфюрера, большой оклад и назначение наблюдающим директором на военный завод в Эссене! Можешь себе представить?

Друзья поднялись, чтобы идти в гостиную, где за маленьким столиком пили кофе баронесса и ее личный финансовый советник граф ван Гойен.

Но прежде чем они туда войдут, надо с ними познакомиться поближе. Рассказывать о бароне Эрихе фон Остен-фельзене и Рудольфе фон Зиттарте удобнее и правильнее не в отдельности, а об обоих вместе, ибо они — друзья с младенческих лет. Можно сказать и так: узнав жизнь одного, вы узнаете и жизнь другого.

Оба происходили из некогда богатых помещичьих семей. Земли их родителей лежали вблизи Штеттина и располагались по соседству, стык в стык.

Эрих пошел по военной части, и этим все сказано.

Рудольф, молчаливый и склонный к размышлениям, любил читать и хотел изучать историю, но родители выбрали для него дипломатическое поприще. Карьера его не являла собою ничего выдающегося — все было, как и у сотен других молодых людей, пожелавших стать дипломатами. Отметим только, что к началу империалистической войны Рудольф имел свои твердые взгляды на политическую линию Германии: мир с Россией во что бы то ни стало, ибо только это могло обеспечить немецкой армии прочный тыл, и война на Западе, где Германия, с опозданием пришедшая к дележу колоний, должна отнять свою справедливую долю у Франции и Англии.

Войну 1914 года друзья встретили по-разному: осторожный Рудольф — с опаской, полный энтузиазма Эрих — с восторгом. Один не верил в возможность победоносной войны на два фронта, другой был убежден, что «Германия все может».

Когда в конце концов война завершилась поражением Германии, фон Зиттарта это не удивило, фон Остенфельзе-на образумило.

Фон Зиттарт предсказывал такой конец еще после проигрыша на Марне в 1914 году. Появления народных масс в качестве действующей политической силы он не предвидел, но в таком неожиданном повороте дел не усматривал ничего необычного: в душе он был больше историком, чем дипломатом, и, кроме того, «учеником великого Бисмарка».

Два года друзья коротали время в своих имениях и, встречаясь ежедневно, обдумывали происшедшее. Затем оба вернулись на свои посты, куда их звал долг истинных патриотов: Германия становилась на опасный путь, и отсиживаться у камина им не позволяла совесть. Затем пришел Гитлер и предложил Германии повторить все ошибки прошлого, но в более опасной, более зловещей форме. Над страной нависла новая катастрофа. Статс-секретарь и полковник Генерального штаба заключили друг с другом тайный союз и договорились о непримиримой борьбе с Гитлером. Оба, каждый у себя на службе, начали потихоньку, с соблюдением предельной осторожности, искать единомышленников. Одновременно они искали возможность войти в контакт с организованными противниками гитлеризма. Вредить гитлеровскому режиму всеми доступными средствами — такова была их главная задача. Имея в руках важнейшие государственные секреты, они искали способы сделать их достоянием противников фашизма. Ялмар Рой, наборщик типографии Министерства иностранных дел, двадцатисемилетний коммунист, помог им в этом. Правда, он так никогда и не узнал, что барон фон Остенфельзен, кроме того, воспользовался и его именем, но если бы и узнал — не обиделся бы…

…Войдя в гостиную и увидев за столиком свою жену в обществе того самого господина, с которым он имел тайную встречу в Штеттине, барон Эрих фон Остенфельзен покраснел даже несколько гуще, чем ожидал Гай.

Появление графа ван Гойена в доме барона сразу облегчило жизнь обеим сторонам: отпала необходимость громоздкой системы конспирации. Теперь все было просто.

За короткое время фон Зиттарт, считавшийся руководителем группы, и фон Остенфельзен, питавшие к Гитлеру холодную устойчивую ненависть, передали Гаю ценнейшие материалы о закулисной стороне переговоров по поводу «оси» Берлин-Рим, о выполнении четырехлетнего плана вооружений, дипломатическую переписку с немецкими послами в Лондоне и Париже.