Дмитрий Быстролётов - Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII

• Название: Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII
• Автор: Дмитрий Быстролётов
• Издательство: Крафт+
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-93675-193-6 (том VII)

Д.А. Быстролётов (граф Толстой) — моряк и путешественник, доктор права и медицины, художник и литератор, сотрудник ИНО ОГПУ — ГУГБ НКВД СССР, разведчик-нелегал-вербовщик, мастер перевоплощения.

В 1938 г. арестован, отбыл в заключении 16 лет, освобожден по болезни в 1954 г., в 1956 г. реабилитирован. Имя Быстролётова открыто внешней разведкой СССР в 1996 г.

«Пир бессмертных» относится к разделу мемуарной литературы. Это первое и полное издание книг «о трудном, жестоком и великолепном времени».

Рассказывать об авторе, или за автора, или о его произведении не имеет смысла. Автор сам расскажет о себе, о пережитом и о своем произведении. Авторский текст дан без изменений, редакторских правок и комментариев.

---

Пожилая женщина у ограды пытается повыше поднять малыша с булкой, чтобы он подальше бросил ее лебедю. Но у женщины не хватает сил.

«Это как раз мое место! Вперед!» — мысленно командует себе молодой человек, большими шагами переходит неширокую улицу, протискивается к решетке и поднимает малыша. Тот бросает булку, лебедь со льдины садится на воду и подплывает к решетке за плавающей в воде булкой. Мать довольна, хор детских голосов звучит громче.

— Благодарю вас, мсье, — говорит женщина.

— Не стоит, мадам!

— Вы, очевидно, очень любите детей?

— Очень. Да и как их не любить? Они украшают нашу жизнь!

— А любовь к детям украшает вас, мсье!

Молодой человек улыбается и кланяется.

— Благодарю, мадам!

Во время этого разговора пальцы его правой руки незаметно шарят по нижней поверхности ограды. Находят прикрепленную там записку, осторожно снимают и ловко скручивают в тоненькую трубочку.

— Всего наилучшего, мадам! Будь здоров, малыш!

— Прощайте, мсье!

Молодой человек энергичными шагами уходит за угол, дымя сигаретой.

Он перед витриной колбасного магазина. Делает вид, что рассматривает окорок и в то же время читает записку, потом чиркает зажигалкой и сжигает ее. Говорит себе:

— Что ж, в гриме, так в гриме. В самом деле, это безопаснее!

Небрежным жестом подзывает такси, бросает водителю:

— Отель «Бо-Риваж»!

И уезжает.

Фешенебельный высокогорный курорт. Сияющий зимний день. По заснеженной дороге медленно поднимаются два туриста. Пожилой господин с седой бородкой, в очках с золотой оправой одет в спортивный пиджак, светлый свитер, шарф, кепи и короткие брюки с напуском. На ногах горные ботинки, он тяжело опирается на палку и заметно прихрамывает. На плечо у него накинут плед. Это — Степан.

Другой — коренаст, молод и силен. На нем лыжный костюм, из-под которого видна пестрая рубаха с открытым воротом. На плече он несет лыжи и палки. Его волнистые очень светлые волосы придерживает трикотажная повязка. На глазах черные очки. На лице бросается в глаза колючая щетина рыжих усов, коротко подстриженных на английский манер. Это — Адриан.

Они идут медленно, негромко ведя разговор большой принципиальной важности. Старший обдумывает каждое слово, младший говорит с жаром и заглядывает собеседнику в глаза, чтобы увидеть его чувства и предугадать ответ. А между тем при каждом повороте дороги открывается новый грандиозный вид — ослепительно синее небо, сияющие белые горы, сине-зеленый ельник, серые скалы и пропасти, наполненные прозрачной голубизной. Иногда дорогу перебегают белки, мимо с громким пением проносятся мелкие серые пичужки с розовыми и желтыми грудками. Когда собеседники останавливаются, с деревьев к ним спешат белки. Им дают орешки, белки убегают, и собеседники идут дальше, продолжая прерванный разговор.

Степан говорит спокойно и веско:

— Нам следует встречаться как можно реже, а поэтому будем говорить короче, по-деловому и в открытую. Товарищ Адриан, расскажите мне о себе все, что можете.

— Охотно, товарищ Стефан. Я год ожидал этого разговора, но не знал, где и как найти такого человека, как вы. Итак, я — состоятельный человек, владею плантациями в Африке. Материально вполне независим. Имею связи в обществе и пока нахожусь вне подозрений: мой дед — известный колонизатор, реакционер и генерал. Я недавно получил университетский диплом.

Он помолчал, потом усмехнулся.

— Однажды, еще в Африке, меня поразила мысль, что моя жизнь уходит бессмысленно, как и у миллионов других молодых людей. К этой мысли меня привел не кто иной, как Адольф Гитлер своими призывами к жертвенному служению родине и народу. Я поверил ему и явился в Берлин. Но вскоре за ширмой обещаний и заклинаний разглядел ложь: обыкновенное прусское свинство, упакованное в новую обертку.

Адриан закурил.

— Возвращаться побитым мне не хотелось — это не в моем характере. Я принялся снова доискиваться правды и открыл ее в идеях социализма. А для меня принять идею — значит действовать, точнее, бороться за нее. Я стал борцом за освобождение немецкого народа от гитлеровской лжи, за освобождение Германии от варварства.

Закуривая трубочку, Степан спокойно спрашивает:

— А когда освободите, то вернетесь опять в Африку?

Адриан хохочет, потом с жаром говорит:

— Африка для меня потеряна. Очень жаль — я страстный охотник! Но в Африке мне делать нечего: ведь после свержения Гитлера и его режима надо будет строить новую Германию.

— Какую?

— Ну, такую, в которой ужасы гитлеризма уже никогда не повторились бы, и залогом тому — социализм. В нем — наше немецкое будущее.

— Вы коммунист?

— Нет, я и мои единомышленники всего лишь только честно мыслящие люди.

— Вы хотите соединить вашу группу с нашей?

— Тоже нет. Вы — интернационалисты, а мы — патриоты своей страны. И все. В нашей группе есть и священники.

— Что же это за группа? Чем вы занимаетесь?

— Мне удалось собрать четыре группы на идеологической платформе борьбы с фашизмом. Во главе каждой группы из пяти человек стоит старший, двух старших объединяет один главный руководитель, двух главных объединяю я. Почему я? Просто потому, что я богат и холост, не связан ни работой, ни семьей. Теперь о работе группы. Мы сначала занялись печатанием листовок для солдат и рабочих. Но через год поняли, что уголовного преступника словом не свалишь, его нужно бить по лбу. Против силы надо ставить силу. Так мы додумались до мысли найти вас, советских людей, и сомкнуться с вами в деле борьбы, но не теряя, однако, своего собственного демократического лица. Вы — союзники, и мы хотим вашу мощь использовать для своих целей.

— Как именно?

— Все мы — культурные люди с солидным положением в обществе. В наши руки течет все возрастающий поток информации: военной, политической, экономической. Эти сведения мы хотели бы передавать в Москву, потому что они быстро обесцениваются временем. Радисты у нас есть. Мы достанем и передатчики. Но нам нужны друзья в Москве, они получали бы нашу информацию и руководили бы нами. Дальше: нам нужны явочные пункты в Скандинавии, чтобы мы могли передавать вам документы в подлинниках, особенно компрометирующие гитлеровскую банду. Наша тактическая цель — подрывать гитлеровский тыл. Наша стратегическая цель — свержение гитлеризма и строительство будущей демократической Германии.

Они шагают молча.

Степан:

— Значит, у вас организация построена по образцу гитлеровской партии — с фюрерами разных рангов и оберфюрером на вершине?

— Нет, у нас республика, лучше сказать — братство. Мы не принимаем ни одного решения без общего обсуждения, я — лишь координатор. Без координации работа вообще невозможна, ведь люди знают только товарищей по пятерке.

— Я тоже так думаю, — заключает Степан.

Издали слышатся хохот и веселые крики, ближе и ближе, пока из-за поворота не показывается пара сытых коней, которых под уздцы ведет старый крестьянин с трубкой в зубах. Кони тащат перекладину с крюком посредине. К нему привязаны санки. К первым санкам — вторые, ко вторым — третьи, всего гуськом едут двадцать санок. На каждых санках по девушке и юноше в лыжных костюмах. На поворотах часть санок съезжает с пути, и ездоки под общее ликование летят в сугроб.

Отойдя в сторону, за елочки, Степан и Адриан пропускают мимо веселую кавалькаду. Степан:

— Вы понимаете, товарищ Адриан, что сейчас здесь я не могу дать вам ответ и не в моих силах отсюда устроить связь с Москвой и явки в Скандинавии. Я напишу о вас в Москву, и с помощью Центра попробуем вместе все организовать и вместе бить общего врага.

Адриан серьезно:

— Да, вместе. Вы отсюда, мы изнутри. Все наши люди живут по своим паспортам, в своей обычной среде. В Германии мы дома и ходим по немецкой земле тверже, чем вы, но для многих из нас этот путь, вероятно, не будет длинным! Нам некуда бежать, и мы это хорошо понимаем и ясно предвидим свою судьбу. Мы не ждем награды и ничего не жалеем.

Молчание. Адриан:

— Все живое на земле боится смерти, и только один человек в состоянии сознательно победить в себе этот страх. И торжественно, как клятву, утверждает: перешагнув через страх смерти, идейный человек становится бессмертным, и в этом его высшая и вечная награда! Смертных на земле миллиарды, и они уходят без следа, для них опасности и тяготы жизни — это проклятье. А для нас они — радость, гордость и торжество!

Вновь помолчав, он заканчивает свою мысль:

— Борьба — это пир бессмертных!

Степан серьезно и значительно:

— Да, пир. Но не потому, что мы готовы жертвовать собой. Храбрых людей немало и среди наших врагов. Ваше бессмертие, Адриан, в освобождении Германии, наше — в построении социализма на земле. Вы и мы останемся навечно в делах рук своих, потому что бессмертно само наше дело! Именно оно и ведет нас в бессмертие!