Уильям Теккерей - История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага

• Название: История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага
• Автор: Уильям Теккерей
• Жанр: Проза

---

Занятый своими мыслями, Пен заснул, лишь когда забрезжило холодное октябрьское утро, а проснулся отдохнувший, с ясной головой, когда карета остановилась в городке Б., перед той самой харчевней, где он столько раз, еще веселым юнцом, завтракал по пути в школу и в колледж. Когда они снова пустились в дорогу, в небе сияло солнце, лошади бежали быстро, трубил рожок, миля пролетала за милей. Пен курил и балагурил с кондуктором и пассажирами, с каждой минутой знакомая дорога делалась все более оживленной; в X. последний раз сменили лошадей, и вот уже начался Лондон. Кто из нас в молодости не чувствовал сердечного трепета, въезжая в этот огромный город? Сотни других карет, тысячи людей спешили в столицу. "Здесь мое место, думал Пен. - Здесь меня ждет битва, в которой я либо одержу победу, либо погибну. До сих пор я был мальчишка, бездельник. О, как мне хочется доказать, что я могу быть мужчиной!" И с крыши кареты Пен всматривался в город с жадным нетерпением, какое испытывает солдат, выступая в поход.

По дороге Пен свел знакомство с каким-то неунывающим господином в потертом плаще, который то и дело поминал разных литераторов и сам оказался репортером лондонской газеты, посылавшей его в одно из западных графств на состязание по боксу. Он, как видно, был коротко знаком со всеми выдающимися писателями и говорил о Томе Гуде, Томе Кэмбелле, Сиднее Смите и прочих как о самых своих близких друзьях. Проезжая через Бромптон, он показал Пену известного обозревателя мистера Хэртла, который шагал по улице с большим черным зонтом. Пен, весь изогнувшись, долго провожал взглядом великого Хэртла. Он вспомнил, что тот учился в колледже св. Бонифация. Мистер Дулан, из газеты "Звезда" (так значилось на визитной карточке, которую он вручил Пену), подтвердил это, добавив, что близко его знает. Пен восхищался статьями мистера Хэртла и решил, что, увидев его, удостоился великой чести. В то время он еще сохранял простодушную веру в писателей, критиков и редакторов. Даже Уэга, чьи книги не казались ему вершиной человеческого гения, он втайне уважал как преуспевающего писателя. Он упомянул, что встречался с Уэгом в деревне, и Дулан сообщил ему, что сей прославленный автор получает за свои романы по триста фунтов с тома. Пен тут же прикинул, удастся ли ему зарабатывать пять тысяч в год.

Едва карета остановилась перед кофейной "Глостер", как Артур увидел знакомое лицо: из Армингтон-стрит выехал наш старый приятель Гарри Фокер в кабриолете, запряженном огромной лошадью. Его руки в белых перчатках держали белые вожжи, а под нижней губой пробилось наконец подобие бородки. На запятках торчал грум, сменивший Дурачину, - маленький, худенький, в узких кожаных штанах. Фокер бросил взгляд на взмыленных лошадей и пыльный дилижанс, в котором и он когда-то ездил.

- Эй, Фокер! - крикнул обрадованный Пенденнис.

- Пен, здорово! - отозвался тот и помахал хлыстом в знак дружеского приветствия. Мистер Дулан проникся к Пену великим уважением, когда увидел, в каком шикарном экипаже разъезжает его знакомый; а Пен себя не помнил от радости: он свободен, он в Лондоне! Пригласив Дулана отобедать у него в гостинице, он кликнул кеб и покатил в Ковент-Гарден, где всегда останавливался. Приятно было снова увидеть суетливого лакея и почтительно кланяющегося хозяина; Пен справился о здоровье хозяйки, пожалел, что нет прежнего коридорного и готов был всем подряд пожимать руки. В кармане у него лежало сто фунтов. Он переоделся, пообедал в кофейне, заказав только пинту хереса (ибо решил соблюдать строжайшую экономию), и пошел через улицу в театр.

Свет, музыка, веселая толпа очаровали и опьянили Пена, - так они всегда действуют на приезжего из колледжа или из провинции. Он смеялся каждой шутке и аплодировал каждой песенке, к великой радости унылых завсегдатаев театра, которые уже давно охладели к своим ежевечерним развлечениям и с удовольствием поглядывали из своих лож на проявление столь искреннего восторга. После первой пьесы Пен встал с места и пошел промяться, чувствуя себя как на улице модного курорта. Есть ли среди усталых лондонских фланеров такой, который в молодости не знавал бы подобных восторгов и не хотел бы вернуть их? В театре оказался все тот же Фокер, неугомонный жуир. С ним были Грэнби Типтоф из гвардейской бригады, брат лорда Типтофа, и его дядюшка лорд Крокус - высокочтимый пэр Англии, поклонник земных радостей еще со времен Первой французской революции. Фокер бросился к Пену с распростертыми объятиями, а после антракта потащил его в свою ложу, где сидела дама с очень длинными локонами и очень белыми плечами - известная актриса комедии Бленкинсоп, а в аван-ложе дремал старичок в парике - ее папаша. В афишах он значился как "заслуженный Бленкинсоп", "незаменимый Бленкинсоп", "Бленкинсоп - давнишний любимец публики"; он был на амплуа отцов-резонеров как в театре, так и в жизни.

В это время - было около одиннадцати часов - миссис Пенденнис в Фэроксе уже легла в постель и думала о том, хорошо ли ее ненаглядный Артур отдыхает с дороги. В это время Лора тоже не спала. В это время вчера, когда дилижанс катил по безмолвным полям, где изредка мерцал огонек в окне сельского домика, и среди темных лесов под тихим звездным небом, Пен клялся себе, что исправится, устоит перед всеми искушениями, и сердцем был в родном доме... А между тем фарс шел превесело, и миссис Лири в гусарском ментике и лосинах пленяла публику своей игривостью, прелестной фигурой и очаровательными песенками.

Пену, давно не бывавшему в Лондоне, очень хотелось послушать миссис Лири, но его соседям в ложе не было дела ни до ее песенок, ни до ее лосин, и они без умолку болтали. Типтоф уверял, что знает, где она заказывает свои трико. Крокус вспоминал ее дебют в 1814 году. Мисс Бленкинсоп заявила, что она фальшивит, чем очень обескуражила Пена, который находил, что она хороша, как ангел, и поет, как соловей. А когда на сцену вышел Хоппус в роли сэра Харкорта Федерби, героя пьесы, джентльмены в один голос решили, что он выдохся, и Типтоф предложил запустить в него букетом мисс Бленкинсоп.

- Ни за что! - воскликнула дочь заслуженного. - Мне его преподнес лорд Крокус.

Пен вспомнил это имя; он покраснел, поклонился и сказал, что, кажется, обязан лорду Крокусу рекомендацией в клуб "Полиантус", о которой просил его дядюшка майор Пенденнис.

- Так вы, значит, племянник Паричка? - сказал пэр. - Вы уж не взыщите, мы всегда зовем его Паричком. - Пен покраснел еще гуще, услышав, что его почтенного родственника величают столь фамильярно. - Мы как будто провели вас на прошлой неделе?.. Да, верно - в среду вечером. Дядюшки вашего не было.

Вот это была новость так новость! Пен произнес целую благодарственную речь, которую лорд Крокус выслушал, не отнимая от глаз лорнета. А наш герой себя не помнил от радости, что он член столь изысканного клуба.

- Да не глядите вы все время на ту ложу, ужасный вы человек! воскликнула мисс Бленкинсоп.

- Дьявольски хороша эта Мирабель, - сказал Типтоф. - А все-таки он дурак, что женился на ней.

- Старый слюнтяй и болван, - сказал пэр.

- Мирабель? - вскричал Пенденнис.

- Ну да, - расхохотался Гарри Фокер. - Мы о ней кое-что знаем, верно, Пен?

То была его первая любовь. То была мисс Фодерингэй. Год тому назад с ней сочетался законным браком Чарльз Мирабель, кавалер ордена Бани, в прошлом - посланник при Пумперникельском дворе, тот, что так деятельно участвовал в подготовке Сваммердамского конгресса и подписал от имени своего монарха Пултускский мирный договор.

- Эмили всегда была глупа как пробка, - сказала мисс Бленкинсоп.

- Ну, положим, pas si bete {Не так глупа (франц.).}, - заметил старый пэр.

- Фи, как вам не стыдно! - воскликнула актриса, ни слова не понимавшая по-французски.

А Пен, высунувшись из ложи, смотрел на свою первую любовь и недоумевал, как он мог в нее влюбиться.

Так, в первый же вечер по приезде в Лондон мистер Артур Пенденнис оказался проведен в члены клуба и познакомился с актрисой комедии, с театральным отцом-резонером и с блестящим кружком прожигателей жизни, старых и молодых: ибо лорд Крокус, хоть и был отягчен годами, слабосилен и лыс, все так же неутомимо гонялся за удовольствиями и хвастал, что может выпить не меньше кларета, чем самый молодой из его собутыльников. Он искал себе приятелей из золотой молодежи и без счету кормил их обедами в Ричмонде и Гринвиче; просвещенный покровитель европейской драмы и искусства Терпсихоры, он приглашал на свои банкеты театральные светила всех стран: англичан из театров Ковент-Гарден и Стрэнд, итальянцев из Хэймаркета, французов из их нарядного театрика или с подмостков Оперы, где они танцевали. А на своей вилле на Темзе этот государственный муж устраивал пышные приемы, где десятки светских молодых людей охотно общались с актерами и актрисами, особенно с последними, ибо на взгляд виконта Крокуса они были и воспитаннее и веселее своих собратьев - мужчин.