Владимир Марышев - Настанет день…

• Название: Настанет день…
• Автор: Владимир Марышев
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2015

«Смена подходила к концу. Герман сидел в прозрачной яйцевидной кабине и следил за светящейся шкалой, по которой лениво перемещалась тонкая красная полоска. Время от времени она начинала дергаться, порываясь выскочить за пределы безопасной зоны. Тут-то и полагалось вмешаться оператору – нажимая нужные кнопки, он должен был восстановить равновесие процесса.

Вот только какого процесса? Об этом Герман, несмотря на всю свою ученость, мог только догадываться. Гигантская автоматическая линия, переналаживаясь, выпускала сотни видов самой разной продукции. Что производить в данный момент? Это решал суперкомпьютер, до тонкостей знающий рыночную конъюнктуру. Он никогда не ошибался – так стоило ли операторам забивать себе голову чужими проблемами?..»

---

Владимир Марышев Настанет день…

Смена подходила к концу. Герман сидел в прозрачной яйцевидной кабине и следил за светящейся шкалой, по которой лениво перемещалась тонкая красная полоска. Время от времени она начинала дергаться, порываясь выскочить за пределы безопасной зоны. Тут-то и полагалось вмешаться оператору – нажимая нужные кнопки, он должен был восстановить равновесие процесса.

Вот только какого процесса? Об этом Герман, несмотря на всю свою ученость, мог только догадываться. Гигантская автоматическая линия, переналаживаясь, выпускала сотни видов самой разной продукции. Что производить в данный момент? Это решал суперкомпьютер, до тонкостей знающий рыночную конъюнктуру. Он никогда не ошибался – так стоило ли операторам забивать себе голову чужими проблемами?

Но у Германа была особенная голова. Слишком уж часто в ней роились вопросы, над которыми большинство жителей мегаполиса даже не задумывалась. Шесть часов скучной, зато не пыльной работы, за которую очень недурно платили… Девяносто девять из ста посчитают, что лучшего и желать нельзя! Но был ли смысл в таком дежурстве? Что, умница компьютер не мог уследить за ничтожной красной полоской? А зачем нужны тысячи людей на заводе-автомате? Надзирать за работой машин?

«Хотелось бы верить, – думал Герман. – Но я же сам не знаю, что именно контролирую! И контролирую ли вообще… Неужели меня посадили в эту кабину только потому, что не знали, куда деть? Заставили валять дурака, лишь бы не подумал, будто зря ем свой хлеб?»

…5, 4, 3… Наконец на большом табло под самым потолком цеха вспыхнул ярко-оранжевый ноль. Герман поднялся, пожал руку подошедшему сменщику и вышел из кабины. Пройдя через многочисленные двери, он влился в толпу, текущую к выходу.

Магнитопоезд-автомат плавно притормозил у платформы. Пузатые светло-голубые вагоны втянули толпу без остатка, и состав, набирая скорость, помчался вперед. За окнами проплывали огромные металлические конструкции, сложные переплетения труб, нагромождения разноцветных резервуаров… Могло показаться, что этот индустриальный пейзаж будет тянуться вечно. Но Герман знал: уже минут через пять, нырнув под высоченную решетчатую арку, поезд остановится возле «сот». Это была группа причудливых лимонно-желтых зданий, образованных из шестиугольных ячеек. Начало жилой зоны…

Двери вагонов открылись, и аморфная масса пассажиров выплеснулась наружу, покрыв перрон густым шевелящимся слоем. Достигнув края платформы, люди спешили перейти на движущиеся дорожки, уносящие их к стоянкам аэрокапсул.

Лента самоходного тротуара обогнула полосатую, как зебра, овальную площадку. Герман сошел с дорожки, и вскоре рядом с ним опустился большой серебристый шар. Бесшумно открылась дверца, и Герман забрался внутрь.

– Маршрут? – спросил ровный машинный голос.

– Сектор двенадцать, дом сто семьдесят шесть.

Прямая траектория – заветная мечта всех пассажиров, но в таком невероятно сложном образовании, как Второй жилой ярус, о ней следовало забыть. Машина выделывала немыслимые зигзаги, то и дело перепархивая с одного разрешенного уровня на другой. Ведь вокруг мельтешили тысячи других таких же капсул, похожих на разлетающиеся во все стороны шарики ртути!

Когда машина ныряла вниз, картина менялась. Здесь, у самого дна яруса, юркие экипажи терялись, их переливчатый блеск тонул в огнецветье рекламы.

Весь «подвал» был отдан во власть видеопластики. Радужные спирали, выполняющие сложный танец. Перевернутые пирамиды, вращающиеся вокруг своей вершины. Полупрозрачные малиновые шары, склеивающиеся в гигантские грозди. Рои светящихся бумерангов, вычерчивающих огненные петли в пространстве между домами. Фигуры людей и животных, огромные улыбающиеся лица и, конечно же, гирлянды слов, бегущих из ниоткуда в никуда и призывающих немедленно купить, выиграть, воспользоваться, посетить, обратить внимание, испытать…

Герману представилось, что он проглочен неким Левиафаном и обречен до конца дней перемещаться в утробе ненасытного монстра. Букашка, микроскопическая козявка, которую случайно задуло под кожух исполинского механизма! И вот она в панике мечется там, уворачиваясь от безостановочно крутящихся валов и шестеренок, бьется о стенки, но так и не может вырваться на свободу. А впрочем… Мечется ли? Может, наоборот – с комфортом разъезжает на зубьях тех же шестеренок? Все идет заведенным порядком, и еще вопрос – стоит ли искать заветную щелочку, через которую можно удрать в другой мир, потрясающе огромный, но совершенно непредсказуемый. Так чего же надо глупой козявке? Почему она недовольно топорщит слабые мяконькие крылышки, топает ножкой, крутит усиками?..

Капсула опустилась на крышу небоскреба, напоминающего ребристый белый цилиндр. Герман вышел из машины и, сделав несколько шагов, оказался в кабинке лифта, которая унесла его вниз, на сорок шестой этаж.

Дверь квартиры мягко скользнула в сторону.

– Добрый вечер, хозяин! – приветствовал его Юлиус, шагнувший навстречу из ниши в стене. Герман буркнул что-то в ответ и, оставив ботинки накинувшемуся на них чистильщику, прошел в гостиную. Он не мог сказать, когда именно безобидный домоправитель начал его раздражать. Но антипатия усиливалась с каждым днем.

– Что-то не так, хозяин? – бархатистым голосом осведомился андроид.

Герман бросился на диван и, заложив руки за голову, уставился в мертвую серую телестену.

– Не так! – резко ответил он. – Ты… Ты… Мне не нравится, как ты выглядишь. Надоел! Потрудись принять другой облик.

– Какой? – учтиво спросил дворецкий.

– Не знаю… Не такой, как сейчас! Войди в Сеть, посмотри каталоги, выбери модель посимпатичнее, закажи… Я не обязан все разъяснять!

– Завтра, когда вы будете на работе, я этим займусь, – заверил андроид. – Что приготовить на ужин?

– Я еще не думал над этим. Потом… Уйди, Юлиус, я не в духе!

Дворецкий поклонился и вышел из зала.

Конечно, отыгрываться на андроиде было в высшей степени неумно. Искусственный дворецкий, одетый в строгую темно-синюю униформу, не имел ни одной мыслительной ячейки. Он являлся всего лишь рабочим органом, «руками» подлинного Юлиуса – набора молекулярных схем, вмонтированного в одну из стен гостиной. Но сейчас Герману, как никогда, требовался мальчик для битья.

Недовольство сложившимся порядком вещей копилось годами. Когда-то Герман был неплохим молектронщиком. Разрабатывать все более изощренную начинку для искусственных мозгов было и престижно, и безумно интересно. Убеждаясь, что очередная выстраданная им схема работает, он радовался, как мальчишка, которому удалось-таки чмокнуть в губы сказочно красивую, но невероятно заносчивую соседскую девчонку. Однако потом нашлись еще более светлые головы. И придумали машины, которые уже не только помогали человеку думать, но взяли на себя труд думать за него.

События развивались стремительно, сменяя друг друга, как фантастические узоры в гигантском калейдоскопе. И вот машины изобретают другие машины, а заодно – тысячи удобных предметов, чудесных устройств и приспособлений для своих избалованных хозяев. А он, Герман, гомо сапиенс, высшее существо во Вселенной, на тридцать пятом году жизни сидит в прозрачном яйце и следит за дурацкой красной полоской…

Герман вскочил и подошел к окну. Внизу неистовствовала реклама, а прямо перед глазами возвышалась зеркальная стена соседнего небоскреба. Она отражала шедевры видеопластики, вспухающие в воздухе, как разрывы многоцветного салюта. Герман нажал кнопку на подоконнике и, убедившись, что тонкий лист супергласса ушел вверх, наполовину высунулся из окна. Головокружительная высота! Он представил себе, как его тело, нелепо кувыркаясь, полетит вниз, навстречу буйству красочных миражей. И, достигнув поверхности призрачного моря, утонет в нем…

Герман в ужасе отшатнулся. «Идиот, трижды идиот! Что это на тебя нашло? Ты еще не знаешь, что такое настоящая безысходность. У тебя есть то, ради чего стоит жить!»

Он схватил ви-фон и вызвал Елену.

Та, казалось, только и ждала его звонка.

– О, привет! Как дела?

– Слушай, ты можешь приехать? Прямо сейчас?

– Да, конечно. А что случилось?

– Ничего. Просто мне плохо. Пожалуй, никогда еще не было так паршиво…

– Еду! – Елена была натурой порывистой и не любила долго размышлять.

Как всегда, она не вошла в квартиру, а впорхнула – этаким задорным жизнерадостным воробушком. Мигом скинула полупрозрачный аквамариновый плащ, швырнула его высунувшемуся из стены гардеробщику, бросила «Привет!» стоящему навытяжку Юлиусу и только затем переключилась на Германа.

– Ну? Что стряслось? Таким убитым я тебя еще не видела. На работе что-нибудь?

Он притянул ее к себе, обнял одной рукой за плечи, а пальцы другой погрузил в пышную прическу, напоминающую венчик белоснежной махровой хризантемы.