Изидор Винокуров - Подвиг адмирала Невельского

• Название: Подвиг адмирала Невельского
• Автор: Изидор Винокуров
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1959

Книга рассказывает о замечательном русском моряке Г.И. Невельском, который много лет своей жизни посвятил исследованию и изучению Дальнего Востока. Адмирал Невельской, открыв узкий пролив между материком и Сахалином, опроверг утверждения географов, что Сахалин - полуостров. Он также доказал, что устье Амура доступно для морских судов, и сделал ряд других важных географических открытий

---

Невельской вошел в Зимний дворец через Иорданский подъезд. В сопровождении камер-лакея он поднялся по широкой мраморной лестнице на второй этаж. Здесь дежурный офицер, рослый кавалергард, пригласил его следовать за собой. Они прошли фельдмаршальский зал; в сумерках уходящего дня Геннадии Иванович рассмотрел на стенах, между пилястрами, большие портреты великих русских полководцев: Румянцева, Суворова, Кутузова... Затем они проследовали через длинную, узкую галерею, освещенную масляными лампами, стены которой были расписаны фресками из времен Помпеи. Миновали круглую ротонду. И наконец вышли на площадку, ведущую в царские покои. Дворцовый гренадер распахнул перед ними дверь — это была приемная. За ней раскрылась еще одна тяжелая дубовая дверь, и Невельской предстал перед царем.

Долго длилось тягостное молчание. Николай I сурово, испытующе глядел на «дерзкого ослушника».

— Итак, Невельской, — нарушил наконец царь молчание, — ты организуешь свои собственные экспедиции. .. Изменяешь по своему усмотрению инструкцию, утвержденную твоим государем... Да?.. Ну-с, что же ты мне на это скажешь?

Но, не дав капитану и слова вымолвить, царь продолжал, показывая решение Особого комитета:

— Ты матрос! Эта бумага сделала тебя простым матросом, ты уже не имеешь права носить офицерские погоны... Да-с, не имеешь!

Царь отвернулся от Невельского, подошел к окну и, широко расставив руки, уперся в раму. Из кабинета открывался вид на Адмиралтейство.

— Надо бы наказать тебя за непослушание, — продолжал Николай, не глядя на Геннадия Ивановича, — да так, чтобы и другим это уроком послужило... Но твое счастье, что за тебя вон хлопочут Меньшиков с Муравьевым...

Нет, не это обстоятельство укротило гнев царя. Николай I понимал, в каком неприглядном свете он может предстать перед всем миром, если разжалует Невельского. Ведь за одно только его географическое открытие следовало бы наградить смельчака. Но для властолюбивого царя на первый план выступало «самовольство» Невельского, а не его огромная заслуга перед наукой, перед отечеством.

Однако, думал царь, действия Невельского уже известны правительствам европейских государств. Ведь дернула же его нелегкая вручить китобоям в заливе Счастья документ о принадлежности России Приамурского края! Если согласиться с Нессельроде и уйти оттуда, это может быть расценено западными державами как признак его, Николая, слабости...

Царь вернулся к столу, сплошь заставленному безвкусными безделушками, к которым он питал особую страсть, развернул карту Приамурья и стал пристально разглядывать ее.

— Ишь ты, — ухмыльнулся он, перечисляя вслух, — Петровское... Николаевское...

Глядя на тучную фигуру царя, затянутую в корсет, на видневшуюся из-под накладки лысину, Геннадий Иванович невольно припомнил чьи-то меткие слова о Николае: «... в нем много прапорщика и мало Петра Великого. ..»

— Ну хорошо! — решил царь. — Поступок твой молодецкий, благородный... патриотический! — И, указывая пальцем на Николаевское, он изрек (благо, к этому был поистине патриотический повод): — Где раз под-

нят русский флаг, он уже опускаться не должен!.. Но смотри, впредь будь осторожен! — строго закончил царь, грозя пальцем. — Не превышай данных тебе полномочий! Иди! Там видно будет.. .19

Через несколько дней под председательством наследника престола состоялось новое заседание Особого комитета. И на этот раз Нессельроде, Чернышев и Врон-ченко упорно придерживались прежней точки зрения. Они ни в чем не желали поступаться своими личными интересами.

После горячих споров комитет постановил:

Николаевский пост оставить, но... в виде лавки Российско-Американской компании. Для ведения торговли, строительства служебных помещений и охраны выделить из сибирской флотилии шестьдесят человек. Эту торговую экспедицию назвать Амурской и начальником ее утвердить капитана 1-го ранга Невельского, причем подчинить его генерал-губернатору А^уравьеву.

По настоянию Нессельроде в постановление был внесен специальный пункт: «Никакого дальнейшего продвижения в этой стране не предпринимать и никаких мест отнюдь не занимать». Царь согласился с решением комитета, утвердил его и дал указание правительственному Сенату уведомить китайское правительство о намерении России наблюдать за устьем Амура.

Так правительство в результате смелых и решительных действий Невельского было вынуждено признать не только его географические открытия, но и полезность его деятельности для России.

Но Невельскому было важно не признание его личных заслуг. Он стремился доказать, насколько важен Приамурский край для России, которая должна окончательно закрепить его за собой, на что она имеет неоспоримое право. Теперь, решил Невельской, в качестве начальника Амурской экспедиции он отдаст все свои силы и энергию, чтобы осуществить эту заветную цель.

НАЧАЛЬНИК АМУРСКОЙ ЭКСПЕДИЦИИ

Средства на содержание Амурской экспедиции надлежало выделить министру финансов графу Вронченко. Этот тупой, ограниченный чиновник, прославившийся

лишь своими кутежами, был ярым противником идеи Невельского. Чтобы ограничить действия начальника Амурской экспедиции и лишить его возможности осуществлять свои «сумасбродные и дерзкие» намерения, Вронченко определил ежегодные расходы на экспедицию всего в 17 тысяч рублей. В то же время на содержание только губернаторской канцелярии на Камчатке министр финансов выделил вдвое большую сумму.

Тем не менее Геннадий Иванович покинул негостеприимный Петербург в радостном настроении. Он был полон энергии и решимости. В его воображении возникали планы один другого смелее. Но он не увлекался. Трезво разбираясь в создавшемся положении, он все учитывал. И к моменту прибытия в Охотск уже наметил в основном программу действий экспедиции.

На обратном пути из Петербурга Невельской задержался в Иркутске. Еще в прошлые свои наезды сюда он познакомился в доме генерала Зорина с его племянницей — Екатериной Ивановной Ельчаниновой. Этой миловидной, веселой и в то же время мечтательно-серьезной девушке в ту пору исполнилось всего 19 лет. Совсем недавно она закончила Смольный институт. Екатерина Ивановна и Геннадий Иванович виделись всего три раза. Встречи эти были случайными, короткими. Екатерину Ивановну окружали молодые блестящие офицеры из свиты Муравьева. И, конечно, в сравнении с ними простой и скромный тридцатнвосьмилетний Невельской был малозаметной фигурой.

Но Екатерину Ивановну заинтересовал этот моряк, который пренебрег своим личным благополучием ради блага родины. С трепетным вниманием она слушала рассказы о его подвигах, о проявленном им мужестве, глубоко негодовала, узнавая о неприятностях, которые ему пришлось претерпевать от высокопоставленных сановников.

В ней зародилось чувство глубокого уважения к Геннадию Ивановичу. Каждая даже мимолетная встреча с ним пробуждала в девушке желание сделать и свою жизнь такой же целеустремленной.

А Геннадий Иванович, беседуя с Екатериной Ивановной, видел перед собой не чопорную, легкомысленную великосветскую жеманницу, а молодое, чистое создание, всем сердцем стремившееся к правде, добру и

справедливости. Не из вежливости расспрашивала она о подробностях его злоключений, о сущности и значении амурского вопроса. В ее внимании Геннадий Иванович видел подлинное сочувствие всем его устремлениям.

Так завязалась дружба, перешедшая в большое, настоящее чувство. И, когда Геннадий Иванович, возвратившись из Петербурга, сделал предложение, его приняли с радостью.

Свадьбу отпраздновали скромно, в присутствии лишь самых близких людей. Теперь Невельской перестал чувствовать себя одиноким. В лице Екатерины Ивановны он приобрел верного, надежного, любящего друга.

Но настало время, когда начальник Амурской экспедиции должен был уехать к месту своего назначения.

— Мое место рядом с мужем, куда бы ни забросили его судьба и долг! — решительно заявила Екатерина Ивановна.

— Это невозможно, — убеждал ее Геннадий Иванович. — Женщине нельзя пускаться в такое далекое, полное опасностей путешествие. Край, где мне предстоит жить, — дикий, пустынный, необжитой..

Но Екатерина Ивановна твердо стояла на своем. Ее не пугали ни тяготы пути, ни лишения и невзгоды. Она говорила, что хочет принести посильную попьзу мужу, хочет быть ему достойной подругой.

Наконец скрепя сердце Геннадий Иванович сдался.

И в начале мая Невельские выехали в Охотск.

Екатерина Ивановна заранее знала, что впереди ее ждут всякие препятствия и неудобства. Но действительность превзошла все, что могло нарисовать ее воображение. Трудно было представить себе, что на свете могут существовать такие дороги. Путники то увязали в топких болотах, то с величайшим трудом пробирались сквозь непроходимые лесные дебри. На пути им встречались крутые высокие скалы, осыпи. С опасностью для жизни на плоскодонных лодках переправлялись путники через водные быстрины.