Анатолий Медников - Открытый счет

• Название: Открытый счет
• Автор: Анатолий Медников
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: О войне
• Год: 1969

Роман Анатолия Медникова «Открытый счёт» посвящён завершающему периоду Великой Отечественной войны. Очевидец и участник военных событий, писатель рассказывает о том, что до сих пор мало известно. Герои книги — наши воины, разведчики, политработники, чьим оружием является и пламенное слово правды, которое они адресуют немецкому солдату, населению гитлеровской Германии. В центре романа образы разведчика Бурцева, офицеров Зубова и Лизы Копыловой, немца-антифашиста Венделя, вносящего свой вклад в общее дело борьбы с нацистами. Исторический фон повествования весьма широк. Это и бои на Одере, и битва за Берлин, и события в крепости Шпандау. Писатель рассказывает также о судьбе заправил фашистского режима (Гитлера, Бормана, Деница).

---

Памяти отца моего, комдива М. Л. Медникова

В дивизии генерала Свиридова ожидали приезда командующего фронтом.

Над небольшим немецким городком взошло солнце, озарив нежным светом чистую мостовую, дома с черепичными островерхими крышами, аккуратные палисадники, где среди деревьев возилась, скромно чирикая, какая-то птичья мелочь.

Солнце уже пригревало, парила земля, не так давно освобождённая от снега, и всё дышало весенним пробуждением. Свиридов услышал птичье чириканье потому, что нигде не стреляли в этот ранний час: ни вблизи, ни в отдалении, так, словно уже не было войны или она ещё не успела проснуться после ночного затишья.

Но вот прошло несколько минут, и послышался резко нарастающий рёв моторов, а затем Свиридов увидел несущуюся по дороге на бешеной скорости группу бронетранспортёров с большой чёрной машиной посредине.

Бронетранспортёры, подлетев к дому, развернулись, перекрыв улицу с двух сторон. Из чёрной машины быстро вышел командующий фронтом, за ним член Военного Совета и командующий армией. Все трое направились к Свиридову, который в свою очередь, чеканя твёрдый шаг по гулкой брусчатке мостовой, зашагал им навстречу, чтобы отдать рапорт.

Но маршал прервал его коротким жестом. Свиридов отступил на шаг в сторону, провожая глазами невысокую, крепко сбитую, почти атлетическую фигуру с крупной головой и немного утяжелённым, широким подбородком, который и на портретах, и в жизни придавал суровому лицу командующего подчёркнутое выражение непреклонной решимости и воли.

Войдя в штаб, маршал потребовал у Свиридова карту и лишь затем выслушал его краткий рапорт о боевой готовности дивизии. Докладывая, Свиридов волновался и, заметив это, стал волноваться ещё больше, просто потому, что разговаривал с человеком, одно появление которого на фронте немцы приравнивали к силе новых четырёх дивизий. Существовала у них и такая «шкала» психологического воздействия славы русских генералов на состояние немецких войск.

Маршал слушал Свиридова, чуть сдвигая длинные, красиво очерченные брови, несколько раз прошёлся из угла в угол, и крепкая его поступь как бы подчёркивалась скрипом до блеска начищенных сапог.

— Когда в последний раз был в частях? — спросил он.

Маршал говорил «ты» почти всем своим подчинённым генералам, но «вы» солдатам и сержантам, в первом случае вне зависимости от степени личной близости. Свиридов об этом слышал, и поэтому грубовато-требовательный тон командующего не посчитал для себя исключением.

— Был ночью, — ответил он.

— Где?

— В полку на выступе у Одера.

— Покажи на карте.

Свиридов показал линию переднего края, которая на этом участке в последние дни усиленно обстреливалась артиллерией и миномётным огнём противника.

— Там у тебя наблюдательный пункт? — спросил маршал.

— Да.

— Можно к тебе приехать на НП?

— Не рекомендую. Открытая местность. Для вашей безопасности, товарищ маршал, лучше этот участок осмотреть ночью.

— Едем сейчас, — отрезал командующий.

— Слушаюсь, — сказал Свиридов.

К чему такая срочность, этого, конечно, он не мог спросить, однако, набравшись смелости, всё же добавил:

— Бронетранспортёры надо оставить здесь, немцы их услышат. Могут заподозрить рекогносцировку.

На НП Свиридова командующий и его свита прошли пешком. Однако маршал в блиндаже не остался, а вышел в открытую траншею, чтобы в бинокль осмотреть и оценить местность за Одером. При этом он высовывался по пояс из окопа, и немцы могли, конечно, в бинокль разглядеть крупные звёзды на погонах и высокую фуражку.

Свиридов, снова рискуя получить резкое замечание, всё же тронул командующего за локоть:

— Снимите хоть фуражку, кого вы удивите вашей храбростью — немецких снайперов?

— Обойдусь без твоей опеки, — резко ответил маршал и продолжал смотреть в бинокль. Однако фуражку он через минуту снял и чистым платком вытер слегка вспотевший лоб.

Вернувшись в блиндаж, он потребовал карту разведотдела с нанесёнными на неё данными о противнике, и пока он изучал её, член Военного Совета в другом углу блиндажа начал негромко рассказывать командующему армией о недавнем совещании в Кремле, куда Ставка вызывала командующих фронтами, чьи войска подходили к Германии.

Член Военного Совета живо передавал этот разговор в лицах, позволяя себе даже слегка имитировать кавказский акцент Верховного и его манеру говорить тихо, растягивая гласные и проглатывая окончания слов…

…Сталин, стоя перед командующими фронтами, держал в руке телеграмму генерала Суслопарова, советского военного представителя при штабе союзных войск. Суслопаров телеграфировал о намерении Эйзенхауэра и Монтгомери быстро продвинуться по Западной Германии, рассчитывая на то, что основные силы рейха связаны на Восточном фронте.

— Кто же будет брать Берлин? — спросил Сталин. — Столицу Германии, — после паузы добавил он и слегка покашлял. Слово Берлин он произносил с ударением на первом слоге и две последние буквы так тихо, что они и вовсе словно бы растворились в его глуховатом голосе.

Первым ответил командующий Украинским фронтом. Его войска занимали по фронту примерно четыреста километров немецкой территории.

— Мы возьмём, — твёрдо сказал он.

— А как?

— Перегруппируем войска. Возможен вариант поворота танковых армий на север. С тем чтобы взять Берлин в кольцо.

— Теперь послушаем Первый Белорусский. Какая у вас полоса?

— Сто семьдесят километров.

— Я слушаю вас.

— Брать Берлин будем мы. Я к этому готов, — ответил командующий фронтом.

Сталин, обойдя письменный стол, подошёл к карте, занимавшей целую стену его кабинета, и толстым красным карандашом провёл разграничительную линию между двумя фронтами, но до Берлина её не довёл, а остановил черту у города Люббена, примерно километрах в ста шестидесяти от Берлина, южнее Фюрстенберга и устья реки Нейсе…

— Почему, думаете, Верховный остановил разграничительную линию у Люббена, а? — спросил член Военного Совета и тут же сам ответил: — А для того, чтобы дать возможность фронтам проявить инициативу. Дальше, мол, действуйте сами. Кто быстрее сломит сопротивление, тот и первым попадёт в Берлин. Вот так поставлен вопрос!

— Я понимаю, но всё-таки, мне кажется, Берлинскую операцию фронты должны, видимо, решать вместе, как одну общую задачу, — сказал командующий армией.

— Ну, конечно, вы правы. Германию будем сокрушать силами всех трёх фронтов. Предусматривается согласованность, координация и взаимопомощь. Но… пока только до Люббена!

И член Военного Совета рассмеялся негромко, но с удовольствием от какой-то мысли или догадки, пришедшей ему в голову.

— Наш-то, наверно, настроен агрессивно, — шепнул командующий армией, — мы ведь знаем его характер. Соседей оставить за спиной и вырваться вперёд. И правильно!

Но, сказав это, он осёкся и оглянулся на маршала.

Член Военного Совета и Свиридов при этом тоже оглянулись на маршала и промолчали…

— Пойду завяжу разговор с солдатами, не заскучали ли в обороне? — сказал член Военного Совета и вышел из блиндажа.

Когда минут через двадцать Свиридов тоже очутился в траншее, он услышал голоса солдат, смех и густой басок генерала, ведущего беседу. Чувствовалось, что он быстро установил с людьми контакт, душевный и непринуждённый.

«Умеет, массовик!» — одобрительно подумал Свиридов.

— Одер-фронт, товарищи, последняя остановка нацистов, — говорил член Военного Совета, — так они и сами об этом пишут. Как выбьем их с этой остановки, так уж, будьте уверены, фашисты начнут драпать безо всякой остановки. Скоро, скоро развалим окончательно гитлеровскую машину, но войну, — уже немного осталось, — надо нам, товарищи, довоевать хорошо.

— Сделаем, товарищ генерал!

— Кто же сомневается, — сказал член Военного Совета.

— Однако Гитлер, он ещё острые зубы показывает!

— А куда же фашистам податься, зажали со всех концов!

— Сам народ уже размяк, — по всему видать, пардону просит.

— Немец уже не тот, давно уже не тот немец, душа у него с места стронулась. Сами, наверно, чувствуете, товарищи? — сказал генерал.

— Так точно, чувствуем, очень даже хорошо! — ответило сразу несколько громких голосов, и кто-то даже засмеялся, вероятно от удовольствия, что «немец размяк» и «уже не тот».

Свиридов постоял, послушал этот разговор в траншее, приятный уже по одному тому, что солдаты были настроены весело, боевито, как и подобает тем, кому немила оборона, а хочется поскорее прикончить противника, а вместе с ним и всю войну.

Маршал к тому времени закончил рекогносцировку и позвал всех в блиндаж. Здесь командующий совершенно неожиданно объявил, что дивизии предстоит перегруппироваться южнее, с правого крыла фронта в его центр. А на этот участок придут части другого фронта. Рокировка должна происходить незаметно, только ночными переходами.