Петро Панч - Клокотала Украина (с иллюстрациями)

• Название: Клокотала Украина (с иллюстрациями)
• Автор: Петро Панч
• Издательство: Известия
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1961

Роман "Клокотала Украина" - эпическое полотно о подготовке и первом этапе освободительной войны украинского народа против польской шляхты в середине XVII столетия. В романе представлена широкая картина событий бурного десятилетия 1638-1648 годов. Автор показывает, как в украинских народных массах созрела идея восстания против гнета польской шляхты и католической церкви, как возникла и укрепилась в народном сознании идея воссоединения с братским русским народом и как, наконец, загремели первые громы восстания, вскоре превратившегося в грандиозную по тому времени войну. "Клокотала Украина" - это роман о народе. В нем выведена вереница образов, представляющих самые различные сословия и общественные группы того времени. Талантливо нарисованы образы вождей восстания - Богдана Хмельницкого и Максима Кривоноса. Этих двух самобытных, непохожих друг на друга людей объединяло главное - понимание целей справедливой освободительной борьбы. События, изображенные в романе, завершаются политическим и военным триумфом восставших - оккупанты изгнаны с Украины, Богдан Хмельницкий активизирует переговоры с послами русского царя о воссоединении Украины с Россией.  

---

— Что же за дело такое неотложное, пане гетман?

— Зайдем в шатер, пане полковник.

IX

С того времени как стало известно о поражении при Желтых Водах и смерти раненого Стефана, коронный гетман Потоцкий потерял самообладание: раньше он считал позором даже садиться на коня, говорил «хватит канчуков [Канчук - плеть], чтобы разогнать толпу бродяг», теперь же отступал поспешнее, чем нужно.

Позиция между Корсунем и Стеблевом была весьма выгодной, чтобы дать здесь бой. Это показали первые же налеты татар и казаков, которые, оставив несколько человек на поле битвы, вынуждены были отступить. Нескольких казаков полякам удалось захватить в плен живыми. В их числе оказался и Покута. Он даже не успел еще обрезать длинные волосы и сменить подрясник на казацкий жупан.

— Всыпьте этому попу как следует! — крикнул гетман Потоцкий, удивленно вытаращив глаза на черный подрясник.

Покута от ударов плетьми только покряхтывал.

— Ну, хам, говори: сколько у Хмельницкого войска?

— Много, пане, готовь и свой зад.

— Что?

— Одних татар — сорок тысяч!

— Врешь, собачий сын! Было четыре, а теперь уже сорок. Всыпьте-ка ему еще!

Покута и теперь только кряхтел, но погромче, чем раньше.

— Стегай, стегай, лайдак, пока из тебя самого не вытрясли душу. Еще с этой стороны! — приказывал он палачу.

— Теперь скажешь?

— Скажу, паночку! Было четыре, а как увидели, сколько панской падали валяется в степи, прибежали из Крыма и стар и млад. Сам хан Ислам-Гирей с ордой стоит на Тясмине.

— Врешь!

— Пойди посмотри!

— На дыбу его! [Дыба – орудие пытки посредством растягивания тела жертвы с одновременным разрыванием суставов]

— Вот это казацкое дело! А то щекочет, как девку под копной!

С дыбы Покуту сняли чуть живого.

— Ну, гунцвот [Гунцвот - негодяй], теперь скажешь, сколько всего войска у Хмельницкого?

Покута долго хватал ртом воздух и наконец собрался с духом.

— Теперь скажу... Тикайте, паны-ляхи, пока вам казаки ног не повыдергали, тикайте поскорее, потому у самого Хмельницкого двадцать тысяч, и каждый день еще подходят, да Максим Кривонос привел тридцать тысяч — казаки один к одному, как на подбор.

Шляхта, которая до сих пор развлекалась зрелищем пыток казака в подряснике, тревожно зашумела.

Николай Потоцкий побледнел и злыми глазами уставился на польного гетмана.

— А я что говорил?

— Врет он, собачья кровь! — крикнул Калиновский. — Поджарьте его!

...Потоцкий долго смотрел на уже бездыханное тело седого казака и наконец раздраженно воскликнул:

— Отступать! Немедля!

Польный гетман на этот раз осмелился повысить голос.

— А я говорю: на этих позициях мы можем дать противнику бой, и это надо сделать!

— Надо, надо! — передразнил его Потоцкий. — Надо было думать неделю назад, тогда, может, и Стефан мой был бы жив.

— Это несправедливо, пане гетман коронный: мы выполняли приказ вашей милости.

— Так же, как и сейчас! У Богуслава я не побоюсь принять бой даже с султаном, не то что с каким-то там Хмельницким.

Гетман Хмельницкий в это время совещался в Иордыне со своими полковниками о дальнейшем наступлении. Объединившись с повстанцами Кривоноса, его армия теперь была в состоянии преследовать коронное войско, но противник имел втрое больше пушек, потому всю надежду приходилось возлагать на тактику. И то, что коронный гетман Потоцкий решил отступать от Стеблева, было первым результатом этой тактики. Теперь нужно было еще заставить коронное войско принять бой в таких условиях, чтобы ему невозможно было воспользоваться не только преимуществом в орудиях, но и тяжелой конницей.

— Напасть ночью, — советовал Кривонос.

— Ядра и в темноте калечат людей, — сказал Хмельницкий. — У меня иной план. Слепой человек, например, может заблудиться? Может! Приведите сюда кобзаря Кладиногу.

Кирило Кладинога, согласившийся пойти в польский лагерь, не возвратился назад ни в тот день, ни на следующий, а потому, как только стало известно, что коронное войско двинулось, полк Кривоноса, захватив в обозе все лопаты, тоже тронулся на Богуслав.

В походе польское войско узнало о смерти короля Владислава IV. Междуцарствие в Речи Посполитой всегда вызывало еще больший произвол магнатов, настоящую анархию, и потому шляхта совсем головы повесила. Не радовало и показание на дыбе казака в подряснике. Больше всех боялся за исход боя воеводич Сенявский: десять коломыйских возов было нагружено фамильным добром — золотыми бокалами, серебряными блюдами, вышитыми скатертями, бельем из тончайшего полотна, парчовыми жупанами, целым арсеналом сабель, пистолей и мушкетов. Все это выставлялось на банкетах, вызывало зависть у менее богатой шляхты и гордостью наполняло сердце хозяина, который впервые собрался послужить отчизне.

— Надежна ли охрана у нас? — спросил он волынского шляхтича Корецкого, соревновавшегося с ним в пышности и роскоши пиров.

— Тут сам черт не разберет! Спрашиваю у Калиновского, говорит: «Старший у нас Потоцкий»; спрашиваю Потоцкого, говорит: «Об этом должен беспокоиться Калиновский», а пока я вижу, что мы похожи на стадо баранов, а не на войско. Хорошо еще, что Хмельницкий, видимо, не догадывается о нашем движении.

В десяти верстах от Стеблева передовые части наткнулись на отряд Кривоноса, который после короткого боя начал отступать в направлении села Гороховцы. Войско преследовало его.

У села Гороховая Дубрава дорога круто спускалась в заболоченную балку между двух холмов, покрытых пустым дубняком. Почти у самой балки передовые наткнулись на широкий и глубокий свежевырытый ров, заваленный срубленными деревьями. Если через ров могла пробраться пехота, то артиллерия, которая шла следом, должна была остановиться и остановила весь обоз, уже подтянувшийся к спуску. Жолнеры принялись засыпать ров, но в это время из дубняка, словно град, посыпались пули, потом затрешали сучья, и казаки тучей налетели с двух сторон.

Казаки расстреливали противника в упор. Польские части, стремясь скорее уйти из-под огня, наседали на передних, сталкивали их в ров, а вскоре и сами оказывались там. Те, кто пытался обойти ров, попадали в лесу на завалы, из-за которых тоже стреляли казаки. Часть обоза, которая по трупам перебралась через ров и благополучно выбралась из затора, попала в болотистую балку, а навстречу уже бежали люди из села Гороховцы с вилами и косами.

Большая часть коронного войска была на конях, гусарам мешали крылья, а в драгун казаки стреляли из-за деревьев. Коронный гетман Потоцкий, увидев вынужденную бездеятельность конницы, скомандовал всем спешиться. Но не привыкшие к бою в пешем строю драгуны и гусары несли потери, а выбить казаков из леса не могли. Тогда гетман польный приказал им снова сесть на коней. Думая, наверное, что польный хочет назло ему еще усилить последствия неудачно избранного маршрута, Потоцкий закричал:

— Запрещаю садиться на коней... Взяться за мушкеты!

— К дьяблу! — закричал и Калиновский. — Закладывайте лагерь!

Жолнеры поспешно бросились стягивать возы, но в это время с тыла Богдан Хмельницкий ударил всем своим войском.

Наспех сколоченный лагерь не мог долго устоять против напора казаков. Несколько начальников польских хоругвей, видя, что казаки во многих местах врубились в их ряды, решили спасаться.

— Пане коронный, — закричали они, — верхом мы прорубим и себе и вам дорогу! Дозвольте!

Потоцкий уже потерял самообладание и на все просьбы кричал свое:

— Не дозволю!

Но на этот раз волынский шляхтич Корецкий его уже не послушал.

— За мушкеты! — истерически вопил Потоцкий. — Прочь с коней! Смертью буду карать!

По команде Корецкого более двух тысяч жолнеров вскочило на коней. Сплоченным строем они ударили по казакам и вырвались в поле, но тут их сразу настигли татары... Казаки уже пробирались к гетманской карете. Впереди размахивал саблей пожилой казак с длинной бородой, за ним ожесточенно рубил на обе стороны казак с отрубленным ухом и шрамами на лице. Потоцкий трусливо спрятался в карету, а выглянув в окошко, увидел, как казаков перехватили гайдуки из его охраны. Зазвенели сабли. Бородатый казак, защищая безухого, первым пал с коня, а потом, пронзенный пикой сзади, упал и второй.

Прорвав польский лагерь, гетман Хмельницкий рассек его на три части и тем окончательно расстроил оборону противника. Жолнеры начали сдаваться в плен, а через какой-нибудь час сопротивлялись только отдельные шляхтичи.

Гетман польный Калиновский, осознав размеры поражения, нанесенного польской армии, теперь думал только о спасении собственной головы. Чтобы не испытать на себе ударов казацкой сабли, он сел в карету и стал ожидать своего судного часа. Вскоре показались казацкие шапки. Впереди на белом коне ехал старшина с высоко поднятой головой, его большие глаза сверкали. Он осматривал поле боя и что-то приказывал окружавшим его другим старшинам. Калиновский понял, что перед ним Богдан Хмельницкий. В это мгновение дверцы кареты с треском отворились и властный голос сказал: