Лев Демин - Глеб Белозерский

• Название: Глеб Белозерский
• Автор: Лев Демин
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-018873-0, 5-271-06632-0

После того, как 4 марта 1238 года в Ситской битве погиб князь Василько, Белоозеро, назначенное в удел его младшему сыну, отделилось и составило самостоятельное княжество. В это время Глебу едва исполнилось 14 лет. Много испытаний выпало на долю юного князя. Борьба с остатками языческих веровании и участие в княжеских усобицах, поездки в Орду и совместные с ханскими войсками походы против непокорных народов Кавказа – эти и другие события легли в основу нового романа известного писателя-историка.

---

Венчание молодых происходило в главном городском соборе. На венчание допускались только именитые гости: приезжие князья, бояре и воеводы, богатое купечество. Помещение собора застелили коврами, гости облачились в парадные платья. Венчал молодых архимандрит Игнатий в сослужении всего ярославского духовенства. Ожидали, что в роли посаженного отца выступит Алексанр Ярославич Невский. Пришлось выступить в этой роли Василию Ярославичу Костромскому.

Невеста Марья Васильевна рядом с рослым женихом выглядела совсем ребенком. Возникло затруднение, когда два участника свадебной церемонии должны были поднять над головами врачующихся свадебные венцы. Тот, который держал в руке венец жениха, никак не мог дотянуться до его головы из-за его могучего роста. Пришлось спешно заменить этого держателя венца долговязым детиной из купцов.

Венчание проходило по полному чину, без спешки. Среди присутствующих в храме находился и великий баскак Амраган. Не считаясь с общепринятыми обычаями, он вошел в храм в шапке, не удосужившись снять ее при входе. Никто не решился сделать баскаку замечание и попросить его снять головной убор. Но все же Амраган уловил косые, недружелюбные взгляды, обращенные в его сторону, и понял, что ведет себя противно православным обычаям, и снял шапку.

Когда венчание подошло к концу, игумен трижды благословил венчавшихся и трижды произнес слова молитвы: «Господи Боже наш, славою и честию венчай я».

Жених и невеста обменялись обручальными кольцами и поцеловались. Жениху пришлось низко пригнуться, чтобы запечатлеть на устах невесты своей поцелуй. Потом все присутствовавшие в храме в порядке старшинства подходили к жениху и невесте, поздравляли новобрачных добрым словом и поцелуем. Лишь баскак оставался безучастным зрителем.

Из собора новобрачные выходили, сопровождаемые родственниками, гостями, духовенством, окруженные почетной стражей. Во главе шествия шли жених в новом, отороченном беличьим мехом кафтане и невеста в белой фате и в длинном до земли белом атласном платье. Толпа народа приветствовала молодых радостными криками.

Прежде чем выйти в большую трапезную залу, все гости могли осмотреть подарки жениху и невесте, выставленные на столах в соседней малой зале. Среди подарков была и кольчужная рубаха с серебряным нагрудником, изготовленная белозерским мастером по заказу Глеба. Здесь же лежал широкий парчовый пояс, расшитый жемчугом и украшенный драгоценными камнями, предназначенный для невесты. Рядом с подарками князя Глеба красовались подарки от его брата Бориса - песцовая шуба и кинжал в серебряных ножнах, украшенный пестрыми камнями. На соседних столах лежали подарки поскромнее от остальных родичей.

Рассаживал за праздничный стол гостей в строгом порядке специальный распорядитель, один из братьев княгини-матери. В центре стола, конечно, жених и невеста. По правую руку от жениха князья Васильковичи с женами и их родня. По левую руку от невесты княгиня-мать Ксения, ее родственники. Напротив четы новобрачных Василий Ярославич Костромской. Посаженный отец и великий баскак Амраган. По другую руку от костромского князя игумен Игнатий. Левее Игнатия усадили смоленских братьев жениха. Те сперва было обиделись: едва не вспыхнул спор. Родные братья жениха все-таки. Разве не вправе претендовать на места более почетные и близкие к молодым. Распорядитель проявил выдержку и объяснил смоленским братьям: «Вы на самых почетных местах после посаженного отца Василия Костромского и великого баскака, представляющего за этим столом самого хана Берке. А по рангу Амраган, великий баскак, выше любого из русских князей». Умолкли смоленские, выслушав такие доводы…

Свадебный пир в Ярославле проходил шумно и суетливо. Пили русскую брагу-медовуху, всякие ягодные настойки, заморские вина, привезенные из Новгорода. Проворные слуги меняли блюда с закусками: индейками, молодыми поросятами, куропатками, белозерским судаком, маринованными грибами, сдобными пирогами - все закуски и не перечислишь. Кричали молодым «горько» и желали им всех благ. Многие из гостей, захмелевшие, не выдержавшие такого обилия вин и закусок, роняли голову на столешницу да так и засыпали, зычно посапывая. Другие выходили по нужде из-за стола и не было у них сил возвратиться обратно. Свалившись где-то на пути, в переходах княжеских палат, засыпали прямо на полу. Проворные слуги подбирали их безжизненные тела и укладывали на постели.

Только жених пил мало и сохранял ясность мысли. Но такого здоровяка мудрено было бы свалить и самой обильной выпивкой. Он, как казалось, приглядывался к сидевшим за столами, особенно к великому баскаку и к невестиной родне, прислушивался к застольным разговорам. Великий баскак Амар-ган тоже почти ничего не пил и не ел, держась настороженно.

Первым покинул стол игумен Игнатий. Напоследок он размашисто перекрестил молодых и произнес извинительно:

- Простите меня, честная компания. Мой сан не позволяет мне разделять застолье. Нарушил, однако, сей запрет из уважения к молодым.

Провожали молодых до опочивальни уже почти за полночь. Мать Ксения, ее брат, распорядитель и посаженный отец, князь Василий Ярославич Костромской.

Ксения многозначительно подмигнула Марье и сказала ей таинственным шепотом:

- Не робей, дочка. Это только поначалу страшно. Сама испытала.

А князь Василий хлопнул Федора по спине ладонью и скороговоркой произнес:

- Не робей, Федюша. Делай свое мужское дело. И Бог вам в помощь.

Федор Ростиславович пропустил вперед в опочивальню княгиню Марью, сникшую и съежившуюся, а вслед за ней вошел и сам, закрыв дверь на засов.

Вышли молодые к гостям только в середине дня. Княгиня Марья была бледна, с темными кругами вокруг глаз.

- Как, доченька? - спросила Марью пытливо мать Ксения.

- Как видишь, мать, жива твоя дочка, - ответил за жену Федор. - Не съел ее.

- Тогда надо соблюсти старый обычай…

- Какой еще обычай? - переспросил недоуменно Федор.

- Разве не знаешь? После первой брачной ночи простыня, на которой спали молодые, выносится гостям на обозрение.

- Это еще зачем?

- Обычай таков. Не нами придуман. Коли жена девственница, и муж повредил ее девичье естество, гости узрят кровь на простыне и убедятся в добрачной невинности.

- Зачем это? Не хочу на чужое обозрение постельное белье выставлять.

- Пеняй на себя, князь. Коли не поддержишь старый обычай, чем убедишь людей, что Марьюшка досталась тебе девственницей?

- Чтоб вам всем было неладно, - огрызнулся Федор. Но сам пошел на хитрость.

Все дело в том, что, оставшись наедине с женой в опочивальне, князь Федор понял состояние девушки и не тронул ее и не попытался силой овладеть ею. Он вышел из затруднительного положения следующим образом. Взял в руки кинжал, подаренный ему Борисом Васильковичем Ростовским, порезал об его остро отточенное лезвие указательный палец на левой руке и измазал кровоточащей ранкой простыню. Вынес сам простыню со словами:

- Любуйтесь, коли вам приятно копаться в чужом белье.

- Убедились, что Марьюшка целомудренной Федору досталась? - сказала мать.

Свадебный пир продолжался. И снова некоторые гости упились, как принято говорить, до положения риз. И снова родня провожала молодых до опочивальни торжественным шествием. Оставшись наедине с мужем, Марья прижалась к нему и дала волю слезам.

- Что ты плачешь, глупенькая? - спросил ее Федор, бережно раздевая.

- От радости плачу. Ты пожалел меня, не снасильничал. А меня не надо жалеть, я вся твоя, Федор. Поступай со мной, как считаешь нужным.

- А если тебе будет больно?

- Нас Бог соединил, Феденька. Бог обязывает и терпеть вместе все невзгоды.

- Верно, Марьюшка. Это только споначалу будет тебе больно. Разве не хочешь, чтобы у нас были детки?

- Хочу, конечно.

На следующее утро Марья и Федор вышли к гостям довольные и умиротворенные. Так началась супружеская жизнь новой княжеской четы, занявшей ярославский стол.

Напоследок распорядители свадебного торжества устроили для гостей лодочные гонки по Волге. Отыскали среди рыбаков и лодочников Ярославля самых проворных и крепких парней, али команду, сесть в легкие челноки, снабженные одним веслом, и пуститься вниз по Волге до опознавательного знака на берегу. Потом гребцы должны были повернуть вспять и плыть против течения до городского причала. Зрители располагались на высоком берегу Волги, куда были вынесены кресла. Победителем в гонках вышел худой и невзрачный на вид рыбак Герасим. Он получил из рук жениха приз - серебряную кружку, украшенную выгравированным узором.

- Поступай ко мне на службу, парень, - сказал ему князь Федор, вручая приз.

- Благодарствуем, Подумаем, - степенно ответил Герасим.