Михаил Казовский - Золотое на чёрном. Ярослав Осмомысл

• Название: Золотое на чёрном. Ярослав Осмомысл
• Автор: Михаил Казовский
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-014480-6, 5-271-04469-6

Великий галицкий князь Ярослав Владимирович, по прозвищу «Осмомысл» (т.е. многознающий), был одним из наиболее могущественных и уважаемых правителей своего времени. Но в своём княжестве Ярослав не был полновластным хозяином: восставшие бояре сожгли на костре его любовницу Настасью и принудили князя к примирению с брошенной им женой Ольгой, дочерью Юрия Долгорукого. Однако перед смертью Осмомысл всё же отдал своё княжество не сыну Ольги - Владимиру, а сыну Настасьи – Олегу.

---

- Радость-то какая! Тятенька-то что? Весел аль уныл?

- Как же, весел! Ходит чёрной тучей, злится на себя и на всех. Ничего, привыкнет. И отец Александр то же говорит. Обчими потугами выдавим из сердца его заразу.

- Было б хорошо. - А сама подумала: «Нешто же присуха - зараза? Но, с другой стороны, если от нея дети страдают и жена, то она хуже хвори. Бедный тятенька! Помоги ему излечиться, Господи! Накажи проклятую половчанку, чтоб ей пусто было! Извела и его, и маменьку, и нас…»

Встретила сестрицу Ирину. Та за эти месяцы откормила живот и щёки ещё сильнее, смачно ковыряла в носу, запустив в ноздрю половину пальца, и смотрела на мир сонными глазами. Столкновение на лестнице с Евфросиньей совершенно её не тронуло.

- Перестань сейчас же! - закричала Ярославна от ужаса. - В Унгрии меня обучили: ковырять на людях в носу, ухе и зубах, ветры пускать и рыгать не пристало августейшим особам, коими мы являемся.

Младшая дочка Осмомысла вытащила палец вместе с леноватой «козой», вытерла её о перила лестницы и проворила, зевая:

- В Унгрии одно, на Руси другое. Нам до этой Иеропии дела нет.

- А коль скоро выдадут тебя замуж за какого-нибудь емецкого прынца? Опозоришь всех!

- Чья б корова мычала, а твоя б молчала! - И толстуха сунула язык. - Не меня, но тебя из Иеропии выгнали. Так что не особенно задавайся!

Старшая едва не расплакалась от подобной несправедливости.

Но зато брат Владимир неожиданно обрадовался появлению Фроси, обнял горячо и воскликнул:

- Не грусти, сеструха, жизнь у нас токмо начинается! Завтра едем в Галич! А в отцовой псарне собак - настоящая свора! Он меня теперь будет приглашать на охоту.

- Вот те раз! - удивилась девочка. - Ты всегда считал, о охотиться - значит поступать не по-божески?

- Получается, что впадал в заблуждение. Диких зверей жалко. Диких убивать не грешно.

- А по мне, так любую тварь надо уважать.

- И клопов? И мух? А когда тебя комары кусают - хлопать их не смей? - Он развеселился. - Нет, моя голубушка, доброты не напасёшься на всех. А охотясь, я войду в доверие к тятеньке. Он и не откажет мне в троне.

- Поступай как знаешь. Только всё равно кабанов и туров отчего-то жаль.

Галич встретил их колокольным звоном, вынесенным боярством хлебом-солью и благословением от епископа Кузьмы, что успел вернуться от низовий Днестра, проводив митрополитов из Византии. Кснятин Серославич, поклонившись княгине, живо облобызал её пухлые перста и сказал:

- Наконец-то, матушка, ты покинула Болшев. Галич был всегда за тебя. А теперь, на радостях, будем бить челом - отпустить Вонифатьича на волю. Пусть живёт в имении, нежели в узилище.

- Как он там, здоров?

- Похудал, но жив.

- Мы его в беде не оставим.

Осмомысл спустился с крыльца, а приезжие стояли, склонившись; челядь же упала перед ним на колени. Он приблизился к Ольге, обнял и коснулся трижды щекой щеки, но поцеловать не соблаговолил, - это все отметили. Лишь облобызался с детьми, Якова по-дружески ущипнул, а любимицу Ярославну удостоил словами:

- Рад, что ты совсем не кручинишься по несостоявшейся свадьбе.

- А чего ж кручиниться, коли Господу было так угодно?

- Правильно толкуешь. Женихов и у нас - пруд пруди. Подберём достойного.

Девочка откликнулась:

- Только не из Мстиславичей. Больно они похожи на жаб.

Все вокруг рассмеялись. А отец ответил с улыбкой:

- Интересное наблюдение. Я его обдумаю.

На дворе чуть поодаль стоял Ростислав-Чаргобай; Галицкий владыка дал ему в правление земли близ Тысменицы, он хотел уехать ещё вчера, но решил задержаться, чтобы посмотреть на Ольгу с семейством. Молодой, стройный, загорелый, с угольями глаз, перешедшими к нему от матери Тулчи, с крепкой шеей от отца Ивана, витязь был пригож и ловил на себе взоры многих женщин. В том числе и Фроси. Та взглянула и тотчас опустила веки. И подумала: «Вот бы за кого я пошла!» «Как же хороша юная княжна! - в то же самое время оценил её троюродный брат. - Я бы взял такую. Может быть, посвататься? Нет, остерегусь. Доброты Ярослава для меня достаточно. Как бы не прослыть наглецом!» Но приятное личико Евфросиньи не давало ему покоя много дней. Да и он часто приходил к ней во сне. Встретились они зимой 1165 года, после Рождества, в пору Святок.

6

Новый-старый быт в княжеском дворце постепенно наладился. Ольга Юрьевна вновь командовала вовсю - и хозяйственной жизнью, и приёмом гостей; правда, Ярослав так ни разу и не соизволил заглянуть в женины покои ночью - даже днём избегал подниматься в терем. Но приличия соблюдались полностью: вместе выходили на люди, вместе посещали заутрени в воскресенье, сообща принимали важные решения по дому. А княгиня желала большего. Иногда, одиноко лёжа в постели, даже представляла, как в юности: вот супруг появляется на её пороге, обнимает, целует и нетерпеливо ласкает, прежде чем решительно овладеть; и от этих откровенных мечтаний у наследницы Долгорукого даже набухали и твердели соски, а возникшее напряжение удавалось снять, только выпив ковш холодного квасу или встав под прохладный ветерок из окна. Наконец, нe выдержав, завела разговор с Осмомыслом первая. Он устроился за столом и, читая толстую философскую книгу, привезённую из Царь-града, делал выписки на пергаменте. Ольга села рядом и спросила мягко:

- Не помешаю?

Князь ответил рассеянно:

- Нет… пожалуйста… оставайся… - продолжая заниматься любимым делом.

Вид сосредоточенного супруга умилил её: эта погружённость в себя и работа мысли, одухотворённость лица и божественный свет в глазах; вместе с тем было что-то детское, ученическое, забавное в том, как вполне серьёзный и взрослый мужчина, повелитель необъятных земель, медленно и старательно покрывает пергамент буквами кириллицы. Долгорукая слегка улыбнулась. Он заметил и проговорил, продолжая трудиться:

- Что смешного?

- Ничего решительно. Просто ты мне люб.

У него подпрыгнули брови. Галицкий владыка вперил очи в жену:

- Может быть, не будем - «люб», «не люб»?

- Отчего не будем?

Муж вздохнул - грустно, глубоко:

- Ты плела заговор с Вонифатьичем, я тебе изменял, чем нарушил клятву перед алтарём Господним… Тем не менее мы нашли в себе силы примириться. Для чего же бередить не зажившие ещё раны?

Та заволновалась:

- Боже ж мой, я наоборот - прошлое вспоминать не думаю, пусть быстрее зарастает быльём. Надо наново строить жизнь.

Ярослав отложил перо, снова посмотрел удивлённо:

- Да неужто переменилась, хочешь настоящей семьи?

- Я мечтаю о сём. Быть соломенной вдовой очень неприятно. Размышляешь все: в чём была не права, что явилось причиной размолвки?.. И поверь: прежней Ольги нет - своенравной, крикливой, мерзкой. Есть другая - кроткая, уступчивая, тихая. Любящая мужа безмерно. Мать его детей…

Помолчав, он спросил ещё:

- Обещаешь не чинить козней супротив Олега Настасьича?

Долгорукая всплеснула руками:

- Господи, зачем? Пусть себе растёт, жалко, что ли? Можешь даже поселить его с нами… Или нет? В общем, как захочешь.

- Видимо, в Тысменице для него покойнее.

- Возражать не стану. Как тебе угодно. Но и в Галиче я приму его без косого взгляда.

- Ты и впрямь иная…

- Столько лет прошло! Мы с годами умнеем… Не желаешь ли сходить в баньку? Вспомнить молодость? У меня и берёзовые венички наготове.

Осмомысл расплылся:

- Ух, какая шустрая! Дай в себя прийти… Впрочем, распорядись, затопи. Это мысль хорошая.

- Апосля отдохнём с пивом да галушками…

- …с вяленым рыбцом…

- …да с варёными раками…

- Любо, любо! Ну, ступай, ступай, я ужо закончу… Словом, их супружество сделалось во всех отношениях полноценным. И когда на исповеди у отца Александра Осмомысл откровенно в этом признался, духовник возблагодарил Небо:

- Слава Богу! Колдовские чары утратили силу, плачет лукавый у себя в преисподней, ибо потерял над твоею душою власть! Ты опять в лоне Заповедей Господних. Весь народ Галича ликует!

Ярослав ответил:

- Может быть, и так. Но смириться с тем, что Настасья - ведьма и творила злые дела именем нечистого, не желаю. А Олег Настасьич? Порождение зла?

- Он дитя греха. И живой укор твоему безволию.

- Грех на мне, но не на ребёнке. Сын мой свят, как любой младенец в возрасте невинности.

- Но на нём печать матери-безбожницы. И не смей перечить! Ибо, возражая, ты опять погружаешься в бурную пучину прежней ереси. Ты раскаялся, вновь обрёл семью, освящённую Церковью, и негоже оправдывать гнусные поступки.