Олег Широкий - Полет на спине дракона

• Название: Полет на спине дракона
• Автор: Олег Широкий
• Издательство: АСТ, Астрель, Хранитель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-033088-x, 5-271-12626-9, 5-9762-0074-5

О жизни и судьбе одного из самых известных правителей мировой истории, предводителе общемонгольского похода в Восточную и Центральную Европу, хане Золотой Орды Батые (1208—1255) рассказывает роман современного писателя Олега Широкого.

---

Положение было не из приятных. Мухни доносили, что снаряженные для усмирения Джучи тумены — их вели его «любимые» братья Джагатай и Угэдэй — наткнулись сперва на лебедей-хавархов, которых везли посланцы Джучи в подарок Великому Хану (усыпить бдительность). Подарочные лебеди тут же превратились в лебедей умирающих — Величайший приказал подарков от «дорогого сына» не принимать, но его привести живым, «чтоб одумался и раскаялся, ибо кусочек Солнца не всегда скрыт тучами наветов».

Потом, уже на подходе к иртышским нутугам, Темуджиновых карателей достигла весть о смерти главного виновника смуты, которого им было велено привести живым. Угэдэй и Джагатай остановили войска в ожидании новых распоряжений. Вскоре «дальняя стрела» Темуджина передал им указ — повернуть назад, мол, хан скорбит о безвременной гибели сына.

Узнав о том, что кару отложили, Бату собрал своих «ближних нойонов» на совет. Его, по-мусульмански выражаясь, личный маленький «диван» сложился за эти годы сам собой и состоял из тех трёх, кому Бату доверял безоговорочно: Маркуза, Боэмунда и кыпчака Делая. Постоянным «четвёртым» был ещё и онгон погибшего Мутугана.

Возмужавший за последние годы Делай имел особое чутьё — нанести удар в нужное время в нужном месте — и потому был незаменим в степной войне со своими соплеменниками. Сейчас он бурно жестикулировал, удивлялся тому, что тумены Угэдэя и Джагатая бодро шли в ловушку, пока Джучи-хан сидел живым в своём шатре. Но он погиб, и, стало быть, ловушка развалилась. «Так продолжайте поход — тут-то нам и конец. А они развернулись».

   — Не много ли чести? Кому мы нужны... без Джучи, — возразил Боэмунд, — главный шест упал, не стоять палатке. К чему воинов задаром тратить? Мы теперь — тело без головы...

   — Спасибо, Бамут, за лестные слова. Умеешь ты подольститься к своему хану и поддержать умеешь в трудный миг. И правда — какая из меня голова вашему телу? Сульдэ Мутугана тоже смеётся. Он с тобой согласен, — незло откликнулся Бату.

Маркуз переждал суетливую перепалку молодёжи, за которой скрывалась растерянность, и заговорил не про песок, а про то, что в песке. Джучи сделают обманутой жертвой злопыхателей — вот что главное теперь. Те войска, что шли усмирять мятежников, назовут «посланными в поддержку» для войны с кыпчаками. Всем в Каракоруме ясно — без Джучи никакого бунта не будет. Сартаулы из Гурганджа, которые поддержать бунт обещали, не поддержат — ясно и младенцу. Так зачем народ смешить, топтать те уголья, какие и без того в снегу погаснут.

   — А кого объявят злопыхателями? — спросил Бату.

   — Ну, всех нас — это само собой, — улыбнулся Маркуз, — меня-то в первую голову. Ещё тех ближних нойонов твоего отца, которых он сам подобрал и кого ты с ним в Небесный Путь не пустил.

   — Как же ты промахнулся, хан... — громко прыснул невоспитанный Делай, — с нойонами-то, а? Укрыл бы их с любимым повелителем в могиле, как они просили, — теперь бы не грозила им опасность...

   — Эй, Делай, не лижи языком замерзший меч — прилипнешь, не гарцуй на своём везении, того гляди, сбросит. А то и тебе ничего угрожать не будет — ты у меня дождёшься. Я нынче злой, — улыбнулся Бату.

   — Эй, хан. Выгодно называть себя злым, не так ли? — никак не мог угомонить Делай свой язык.

   — Это ещё почему, — полюбопытствовал Боэмунд.

   — Ну как же... Тем самым дозволяешь себе быть злым.

   — Тоже верно, — рассмеялся Бату. Неунывающий Делай немного разогнал тревогу, а это сейчас нелишнее — Маркуз, а Маркуз... и как же будут срывать репьи с нарядного халата благоденствия?

   — Но, я думаю, не сразу... теперь времени у Темуджина сколько угодно. Я бы на его месте не спешил. Казнил с десятка два самых неуживчивых — как зловредных мухни сартаулов, которые Джучи оплели... Остальных раскидал бы по разным войскам — пусть с кровью вину из себя отольют...

   — Как мочу, — хохотнул Делай.

   — А уцелевших втихую передавил бы... — продолжил Маркуз и пристально взглянул на Бату, — потом окружил бы Джучиевых наследников проверенными людьми... Разве не знаете: и телёнок врага вскинет на рога, когда подрастёт. Я бы вас оставлять живыми не стал... Одного бы отравил, другого на охоте порадовал случайной стрелой. А улус отдал потомству Джагатая, какому-нибудь Бури.

   — Спасибо за ласковые слова, учитель, — встряхнулся Бату, — и что же делать?

   — Ехать в пасть, искать влиятельных друзей. Я поеду к Тулую — это наша лазейка. Тулуй мой друг и никогда не предаст. Да и тебя он помнит. А ещё Темуджин его любит до сих пор.

   — По прибаутке... как людоед младшую дочку, — хмыкнул Делай.

   — Вот именно, — согласился Маркуз.

Они проговорили до утра. Бату выспался, выгнал из юрты друзей, прикорнувших тут же, и собрал осиротевших нойонов отца — его «диван». Но среди этих опытных, пожилых людей согласия не было. Больше друг на друга кидались, чем по делу говорили. По тому, с каким мастерством кидались, он понял: люди-то они умные, да только подпругу разрежь — седло и свалится. При Джучи ближние нойоны были едины, теперь — каждый сам по себе.

«Ну уж нет. Надо своих людей в прочную бечёвку сплетать, пока не поздно, чужие не в помощь. И всё-таки эцегэ не понять. Знал, что его жизнь для подопечных дорога, а таскался по степи без охраны», — недоумевал Бату. Как бы там ни было, но с Темуджином нужно мириться, и чем скорее, тем лучше. А в этом деле может помочь только Тулуй — это учитель правильно придумал. Только не надо его самого в Коренной улус отпускать — слишком рискованно. Ведь Маркуз в бегах, да и здесь без него как без рук. Тогда кого? Похоже, надо ехать самому... Тем более что по закону улус принадлежит Орду. — Бату, как водой окатило. — Да, так тому и быть. Ханом на время отъезда посадим телёнка Орду, как кыпчакскую каменную бабу... пусть сидит. А делами в улусе будет править Маркуз. Делая ему к поясу приторочим, для шустрости, с ним окрестные кыпчаки смирные.

Да, проскакали годы мимо. Многое изменилось с тех пор, как несколько трав назад Бату приехал сюда из «учёной ямы». Мимолётно сражались, тянули сладкий шербет переговоров то с одними врагами, то с другими, ссорили молодёжь со стариками — капля воды и череп пробьёт. Не заметили в повседневной суете, как отодвинулись от щербатой пропасти, и не так страшна стала жизнь. Есть куда спрятаться при вовсе кислых делах. Горные ущелья для них теперь, как норы для змей, — спасут.

Чтобы Маркуз не приуныл от свалившейся на него напасти, Бату решил сделать ему подарок, но когда пришла пора объявить об этом, оробел... А вдруг ошибся и не понял тайных терзаний наставника? Но кто они с Маркузом друг для друга? Воспитатель и ученик, многоопытный ветеран и юноша... Да, это так, но с некоторых пор всё изменилось, встало с ног на голову. Теперь, после смерти Джучи, они, кроме того, — повелитель и подданный, хан и аталик-советник. Именно так, снизу вверх, правильно ли это? «Надо привыкать...»

   — Я теперь старший в роде из мужчин, Маркуз... гм... после Орду, который... Так уж вышло, что в делах семьи последнее слово за мной. Знаешь ли это, учитель?

Если бы во взгляде Маркуза мелькнула снисходительность, Бату бы не решился... но тот внимательно слушал. «Понимает», — обрадовался.

   — Моя мать овдовела. Одинокая женщина, как дерево без корней, сохнет до времени. Хорошо ли это, Маркуз?

Маркуз вдруг растерялся, его властные глаза часто заморгали — это было удивительное зрелище...

   — Что молчишь, учитель? Подскажи, как делу пособить... — улыбнулся новоиспечённый хан. — Не знаешь, Великий Чародей, а я кое-какие соображения имею.

По тому, как Маркуз (наверное, впервые в жизни) не знал, куда деть узловатые руки, Бату понял, что не ошибся.

   — Чего уж там, я не слепой. Ещё с детства помню. Вы так старательно не смотрели друг на друга...

Вот это да! Всесильный Маркуз сидел перед ним, как евражка перед степным удавчиком, не решался рта раскрыть.

   — ...что не видели, как на полянах, где ваши кони след в след ступали, расцветают зимой тюльпаны.

   — Чёрные тюльпаны, — еле слышно отозвался Маркуз.

   — Встань, Маркуз,— Бату поднялся навстречу с медлительной грацией, которой в последнее время с удовольствием следовал, — ты мой второй отец, а если тот отец, кто воспитал, то тогда и первый. Как управляющий делами своего обоха, как повелитель, даю тебе тяжёлую обузу до конца дней твоих — даю тебе свою мать в жёны, такова моя воля: мне нужен счастливый аталик и счастливая мать — грядёт тяжёлое время.

Маркуз всё никак не мог встряхнуться... надо припугнуть... чья наука? Его и наука.

   — Или хочешь, чтобы Уке отдали моему дяде Угэдэю? По обычаю положено так. После смерти старшего брата жены переходят к младшему.