Виктор Поротников - Спартанский лев

• Название: Спартанский лев
• Автор: Виктор Поротников
• Издательство: АСТ, Астрель, Транзиткнига
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-035403-7, 5-271-13552-7, 5-9578-3565-х

Новый роман современного писателя-историка В. Поротникова рассказывает о событиях греко-персидских войн VI—V вв. до н.э. Центральное место занимают описания жизни легендарного спартанского царя Леонида и знаменитой битвы при Фермопилах.

---

Ксеркс и его свита расположились в просторном дворце, со стороны похожем на крепость с четырьмя башнями по углам. Впервые за последние двенадцать дней он смог принять горячую ванну и увидеть вокруг себя то обилие удобств, к каким привык в своём сузийском и персепольском дворцах и каких был лишён в походной обстановке. На пиру, данном в честь дорогого гостя, Пифий изумил Ксеркса ещё больше, когда объявил, что готов предоставить царю деньги на содержание всего его войска. Ксеркс поначалу рассмеялся, полагая, что Пифий пошутил, ибо таких средств не могло быть даже у всех сатрапов, вместе взятых. Однако Пифий был серьёзен.

Тогда Ксеркс, уединившись с вельможами из своей свиты, напрямик спросил у них, неужели Пифий так богат, что может делать подобные предложения самому царю.

   — О, царь! — ответил Артабан. — Когда-то Пифий поднёс в дар твоему отцу платан и виноградную лозу в натуральную величину из чистого золота. Он и теперь самый богатый человек после тебя.

Вернувшись в пиршественный зал, Ксеркс спросил Пифия, сколько всего у того денег.

   — Повелитель, я не стану скрывать и отговариваться незнанием своего имущества, — без колебаний ответил Пифий. — Как только я узнал, что ты отправляешься в поход на Элладу, то решил сосчитать своё денежное состояние, желая дать тебе денег на войну. После подсчёта я обнаружил, что у меня две тысячи талантов серебра, а золота четыре миллиона дариевых статеров[179] без семи тысяч. Эти деньги я приношу тебе в дар. Самому же мне достаточно средств на жизнь от моих рабов и поместий.

   — Мой друг! — сказал Ксеркс. — С тех пор как я покинул Сузы, до сих пор не встречался ни один правитель, кто оказал бы подобное гостеприимство моему войску. И никто, кроме тебя, представ пред мои очи, не объявил о добровольном пожертвовании денег на войну. За это я желаю одарить тебя, Пифий, следующими дарами. Я нарекаю тебя своим оросангом[180] и восполню из своей казны те семь тысяч статеров, которых не хватает в четырёх миллионах, чтобы число было круглым. Владей же богатством, друг мой, которое ты сам приобрёл. Будь всегда таким, и тебе не придётся раскаиваться ни теперь, ни в будущем...

После двухдневного отдыха в Келенах Ксеркс пошёл с войском дальше. Дорога вела через город Анаву, близ которого было озеро того же названия. Это озеро отличалось тем, что вода в нём была солёная. Местные жители выпаривали воду из озера в больших чанах, таким образом добывая соль. Во фригийском городе Колоссы Ксеркс задержался на целый день, любуясь водопадом, творением природы. Город Колоссы стоял на горном плато, по которому протекала река Лик. Стремительное течение горной реки пробило огромный жёлоб в известковой породе. На окраине Колосс, там, где плато понижалось в виде ступенчатого спуска, в живописном месте низвергающиеся с высоты воды Лика образовали водопад. Над ним постоянно можно было видеть радугу из преломляющихся солнечных лучей в облаке мельчайших водяных брызг.

Выступив из Колосс, войско Ксеркса двинулось к границам Фригии и Лидии и прибыло в город Кидрары, где находился врытый в землю каменный столп, воздвигнутый царём Крезом.

   — Это конечно не Столпы Мелькарта, но хоть какая-то веха на моём пути, — с усмешкой заметил Ксеркс Артабану.

Из Фригии пошли в Лидию. Переправившись через реку Меандр у города Каллатеба, персидское войско оказалось в местности, покрытой фруктовыми садами и полями, где шла уборка хлебов. При виде царской колесницы люди бросали работу и становились на колени, опуская голову до земли.

В одном из лидийских селений бедные земледельцы стали жаловаться царю на бесчинства своего пекида[181]. Ксеркс взял в своё войско этого пекида вместе с братом и сыновьями, назначив на его место другого человека.

Вступив в Сарды, столицу Лидии, Ксеркс прежде всего отправил послов во все города Эллады, кроме? Афин и Спарты, с требованием земли и воды. Он надеялся, что те города, которые раньше отказывались подчиниться Дарию, теперь из страха подчинятся ему, Ксерксу.

Затем Ксеркс стал готовиться к переходу до приморского города Абидоса, возле которого строители, финикийцы и египтяне, возвели два моста из Азии в Европу. Ксерксу не терпелось поскорее двинуться в путь, но ему невольно приходилось медлить с выступлением, поскольку растянувшиеся на марше полчища слишком медленно собирались на равнине у Сард. Кроме войск, двигающихся из Каппадокии, к Сардам шли отряды из приморских областей Азии. Чуть ли не каждый день проходили смотры, на которых Ксеркс изучал вооружение и выправку вновь подходивших войск.

Лишь в начале зимы все были в сборе. Однако первый же шторм, разыгравшийся на Геллеспонте, снёс оба моста, на постройку которых было положено немало времени и трудов.

Узнав об этом, Ксеркс распалился страшным гневом и повелел наказать Геллеспонт тремястами ударами бича. А затем сковать пролив, погрузив на дно пару железных оков.

Палачи, стегавшие Геллеспонт бичами, приговаривали при этом: «О, ты, горькая вода! Так тебя карает наш владыка за оскорбление, которое ты нанесла ему, хотя он тебя ничем не оскорбил. Царь Ксеркс всё-таки перейдёт тебя, желаешь ты этого или нет. По заслугам тебе и плата! Ни один человек не станет приносить жертв тебе, мутная и солёная вода!»

Персам, надзиравшим за строительством мостов, по приказу Ксеркса отрубили головы. Награда, обещанная мостостроителям, так и не была выплачена. Более того, царским указом египетским и финикийским зодчим было велено немедленно приступить к постройке двух новых мостов в том же самом месте. Строители хоть и трепетали перед Ксерксом, однако не могли начать дело немедленно. Сильные северо-восточные ветры гнали высокую волну в проливе, поэтому не было никакой возможности спустить корабли на воду. Как и в первом случае, зодчие собирались соорудить оба моста из укреплённых на якорях судов, поставленных в ряд от берега до берега. Оставалось только дождаться, когда утихнет волнение на Геллеспонте.

* * *

Для Ксеркса наступила томительная пора. Гонцы, приезжавшие с побережья, постоянно сообщали о штормах, о сорванных с якоря кораблях...

Полчища, скопившиеся на лидийской равнине, были подобны прожорливой саранче, ежедневно поглощая горы зерна и тысячи голов скота. Среди лидийской знати нарастало беспокойство. Хоть здешние земли и славились плодородием, но к тому, чтобы содержать в течение зимы столь огромное войско, здесь явно были не готовы.

Ксерксу скоро надоели военные советы и пышные приёмы. Что в них толку, если всё давно обсуждено и решено! Царь устал от угодливых лиц и речей. Все восхваления казались ныне не только неуместными, но в какой-то мере оскорбительными, ибо — величайший из царей! — вынужден прервать свой поход из-за самой обычной непогоды. Что может быть смешнее и нелепее?

Бывали дни, когда на Ксеркса вдруг нападала неестественная говорливость; потом столь же внезапно эта говорливость сменялась мрачным отупением — царь мог часами молчать и не двигаться с места. Ни Артабан, ни Кармина ничем не могли развеселить его в такие дни.

В феврале наконец-то утихли северо-восточные ветры.

Гонцы известили Ксеркса, что строительство мостов началось. Просыпаясь по утрам, он первым делом осведомлялся о том, какая погода на море, как создаются мосты и нет ли в чём нужды у строителей. Если неожиданно небо заволакивали тучи и начинался снег с дождём, Ксеркс мрачнел и не находил себе места, опасаясь, что перемена погоды принесёт шторм на море. Зато когда в небе было ни облачка и вовсю светило солнце, царь был весел и приветлив со всеми. В его ежедневных молитвах чаще всего звучали просьбы к богам о ниспослании спокойной безветренной погоды.

Никто, кроме Кармины, не знал, что Ксеркс тайком считает дни с начала строительства мостов. Когда солнце опускалось в вечернюю дымку у кромки горизонта, он радовался этому и желай, чтобы поскорее приходило завтра.

И вот наступила весна. В один из жарких весенних дней, наполненных ароматом цветущих груш и персиков, к царю пришёл Артабан и сообщил, что лидийцы поймали троих эллинских лазутчиков. Они тайком проникли в Сарды и пытались вызнать численность персидского войска.

   — Владыка, я подумал, что тебе будет любопытно взглянуть на этих людей, поэтому велел страже привести их во дворец.

   — Ты правильно сделал, Артабан. Где пленники? Пусть ведут сюда.

Ксеркс восседал на троне из чистого золота в просторном зале древнего дворца лидийских царей и вглядывался в лица троих полуголых, иссечённых плетьми пленников со связанными за спиной руками. Их волосы и бороды были грязны и всклокочены, глаза опущены. Было видно, что лазутчики мысленно уже простились с жизнью. Одно слово или жест царя царей, и застывшая позади троих несчастных греков персидская стража передаст их в руки палачей.