Виктор Поротников - Спартанский лев

• Название: Спартанский лев
• Автор: Виктор Поротников
• Издательство: АСТ, Астрель, Транзиткнига
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-035403-7, 5-271-13552-7, 5-9578-3565-х

Новый роман современного писателя-историка В. Поротникова рассказывает о событиях греко-персидских войн VI—V вв. до н.э. Центральное место занимают описания жизни легендарного спартанского царя Леонида и знаменитой битвы при Фермопилах.

---

Гонец, примчавшийся из Кинурии верхом на коне, рассказал, что аргосцы обошли укрепления лакедемонян в горах и проникли в область по болотистой приморской низине, где нет ни дорог, ни троп. Из-за свирепствовавшей болотной лихорадки там давным-давно никто не селился. Аргосцы с ходу захватили небольшой городок Эву, где жили эгинские изгнанники, и устроили страшную резню. Разгрому подвергся и городок Антана, новая родина арголидских асинян. Жители приморских селений толпами бежали в Фирею и город Прасии, что лежит гораздо южнее Кинурийской долины на берегу моря. Фиреаты призвали спартанцев на помощь, поскольку своими силами им было не справиться с многочисленным врагом.

Эфоры и старейшины постановили призвать в войско всех боеспособных граждан, чтобы без промедления ударить по аргосцам, осаждающим Фирею. Также было решено послать гонца к Леониду.

Резкая смена обстоятельств, когда весёлое празднество вдруг сменилось спешным военным сбором, подействовало на Леотихида раздражающе. Ему, как царю, предстояло вести лакедемонян в битву, и неотвратимость этого повергала Леотихида в состояние мрачной озлобленности. Придя домой из герусии, он накричал на жену, которая, по его мнению, надела слишком вызывающее платье, желая обратить на себя внимание Ксанфа.

   — Если тебе так хочется позировать Ксанфу обнажённой, тогда сними с себя это жалкое подобие химатиона и тряси перед ним своими грудями! — кричал Леотихид, разрывая одежду на изумлённой и испуганной Дамо. — Вот так!.. Теперь красуйся перед Ксанфом, дорогая! Зачем прятать такую роскошную задницу и великолепную грудь!

Всё это происходило в присутствии Ксанфа, который совершенно растерялся, впервые увидев Леотихида в такой ярости. Живописец мирно беседовал с Дамо в опустевшем пиршественном зале, когда сюда ворвался Леотихид подобно урагану.

Видя, что тот отворачивается, чтобы не смотреть на обнажённую Дамо, Леотихид рявкнул:

   — Не отворачивайся, Ксанф! Такое невнимание к моей супруге оскорбительно для меня! Ты столько раз хвалил мой дом, яства, слуг и лошадей, оцени же теперь и мою жену. Я хочу услышать твоё откровенное мнение о прелестях Дамо, род которой, кстати, один из древнейших в Лакедемоне. Поэтому она и стала царицей. Итак, Ксанф, я жду, что ты скажешь.

Художник, поражённый происходящим, промычал в ответ что-то невразумительное, по-прежнему не смея взглянуть на нагую Дамо.

   — Выражайся яснее, Ксанф, — сердито бросил Леотихид и наградил жену звучной пощёчиной, когда та попыталась вырваться.

   — Твоя жена прелестна, царь, — дрожащим от волнения голосом промолвил художник, заставив себя взглянуть на Дамо.

При этом он густо покраснел.

   — Твой отзыв слишком поверхностен, друг мой, — ударился в рассуждения Леотихид, крепко держа жену за руку. Другой рукой схватив художника за край гиматия, Леотихид рывком подтащил его к себе. — Рассмотри же её как следует. Всякие телесные достоинства, как и недостатки, можно оценить лишь после пристального осмотра. Ты же не стеснялся разглядывать Дафну в голом виде.

   — Чтоб оценить по достоинству прелести твоей жены, царь, мне достаточно беглого взгляда, — сказал Ксанф.

   — Значит, по-твоему, телесных изъянов у Дамо нет?

   — Истинно, царь,— закивал Ксанф.

   — Прекрасно! Пусть тогда Дамо станет твоей натурщидей вместо Дафны. — Леотихид подмигнул оторопевшему Ксанфу. — Из неё получится замечательная Афродита!

   — Хорошо, царь. — Ксанф не смел спорить с Леотихидом. — Я согласен.

Дамо перестала вырываться. Она вглядывалась в лицо мужу и Ксанфу, не понимая, шутят они или говорят всерьёз.

Леотихид пожелал, чтобы Ксанф немедленно приступил к работе над картиной. Художник покорно согласился. Они пришли в мастерскую. Дамо уже не пыталась убежать. Наоборот, она стала позировать, развалившись на ложе и принимая откровенно похотливые позы, повинуясь Леотихиду, который словно нарочно желал опошлить задуманный Ксанфом сюжет о романтической встрече Афродиты с Адонисом.

Леотихид принялся излагать мрачно молчавшему Ксанфу своё видение будущей картины, предлагая сделать несколько набросков обнажённой Дамо.

Художник стал делать наброски чёрной тушью на широких листах пергамента, стоявший рядом Леотихид подбадривал его восхищенными возгласами. Ксанфу казалось, что царь просто издевается над ним, принуждая изображать на пергаменте обнажённую Дамо в столь неприглядных похотливых позах.

Наконец он не выдержал и хмуро пробурчал:

   — Царь, на всех этих набросках Афродита более напоминает грубую потаскуху, нежели богиню красоты. Твои восторги мне непонятны.

Леотихид на это замечание разразился длинной тирадой по поводу того, что божественная природа отличается от людской лишь бессмертием. В пороках же и низменной похоти боги и богини ничем не лучше людей. Леотихид приводил примеры того, как Зевс изменял Гере не только с богинями, но и со смертными женщинами. То же самое делал Посейдон[161], изменяя своей жене Амфитрите[162]. Не отставали и богини, добиваясь любви у смертных мужчин.

Разглагольствования Леотихида прервало появление раба, который сообщил о приходе Амомфарета.

   — Оставляю тебя, Ксанф, наедине с Дамо и твоим вдохновением. — Леотихид удалился из мастерской.

Амомфарет пришёл, чтобы сообщить о численности набранного войска. Были призваны граждане от сорока пяти до шестидесяти лет, поскольку все мужчины в расцвете сил ушли с Леонидом к Микенам.

Леотихид выслушал тестя с недовольным лицом.

   — По слухам, у аргосцев большее войско, — промолвил он. — С двумя тысячами гоплитов мы вряд ли разобьём столь сильного врага. Не лучше ли дождаться Леонида?

   — Не робей, зять. — Амомфарет не испытывал ни малейшего беспокойства. — Ещё две тысячи гоплитов добавят периэки, да илоты выставят не меньше. Нельзя допустить, чтобы аргосцы с награбленным добром безнаказанно ушли в свою страну.

Перед тем как уйти, Амомфарет попросил у Леотихида позволения все свои распоряжения по войску отдавать как бы от царского имени. Леотихид охотно дал такое разрешение, поскольку знал: Амомфарет не упустит ни одной мелочи и всё сделает как надо, ибо в войске он пользуется огромным уважением. Леотихид был даже благодарен тестю за то, что тот добровольно брал на свои плечи столь ответственные заботы. Если для Леотихида война была худшей из жизненных ситуаций, то для Амомфарета в ней заключался весь смысл жизни.

Утром следующего дня спартанское войско, усиленное отрядами илотов и периэков, выступило к Фирее. До неё было всего полдня пути.

* * *

Ксанф, приглашённый Булисом в гости, нисколько не сомневался в том, что эфор-эпоним заведёт с ним разговор о своей жене, желающей, как и Дамо, быть запечатлённой на картине в образе богини. Художник без колебаний согласился изобразить супругу Булиса на одной из картин, когда услышал, сколько серебряных монет он за это получит. Поскольку Булис половину суммы заплатил сразу, Ксанф назначил первый сеанс позирования для Галантиды в тот же день после полудня. До полудня Ксанф был вынужден работать с Дамо: ему приходилось держать слово, неосмотрительно данное Леотихиду.

Перед самым приходом Галантиды Ксанф спровадил Дамо к её матери, попросив о пустяковой услуге.

Галантида пришла в указанное время в сопровождении служанки. По сравнению с Дамо дочь Диакторида выглядела гораздо красивее, в ней было больше женственности и обаяния. Когда Ксанф попросил Галантиду обнажиться, она сделала это без видимого смущения, словно заранее была мысленно готова.

В Галантиде не было жеманства и кокетства, похожего на кривлянье, что очень не нравилось Ксанфу в Дамо. И она оказалась совершенно неболтливой: лишь отвечала на вопросы, не пытаясь заговаривать сама. В каждом движении Галантиды чувствовалось достоинство, присаживалась ли она на стул, ложилась ли на переносное лёгкое ложе-клинэ, становилась ли на колени. Живописец мигом узрел в ней ту манеру поведения, какой напрочь была лишена Дамо, хотя та и являлась царицей Спарты.

В голове Ксанфа постепенно созрел сюжет для картины. Он понял, чей образ ему следует писать с Галантиды.

«Я напишу с неё Леду, супругу спартанского царя Тиндарея, — обрадованно подумал художник. — Воистину, Галантида — вылитая Леда, царственная и прекрасная!»

Ксанф принялся посвящать Галантиду в свой замысел, описывая ей композицию будущей картины. Леда купалась в реке, когда к ней с небес спустился Зевс в образе белого лебедя. Испуганная Леда выбралась из реки на берег, но лебедь продолжал преследовать её и на берегу. В конце концов Зевс, не меняя птичьего обличья, принудил Леду к совокуплению. Вот этот-то момент и решил изобразить на своей картине Ксанф. Обнажённая покорная Леда уже лежит на земле, а над нею с раскинутыми крыльями возвышается огромный белый лебедь.