Артур Дойль - Уроки жизни

• Название: Уроки жизни
• Автор: Артур Дойль
• Издательство: Аграф
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-7784-0230-9

Издание статей и писем Артура Конан-Дойля позволяет по-новому понять творчество замечательного английского писателя в целом. Публицистическое наследие Конан-Дойля очень велико, оно охватывает широчайшую тематику, отражающую весь круг незаурядных интересов этого выдающегося человека в самых различных областях науки, общественной жизни и духовных исканий: от медицины, истории, политики, религии, искусства до оккультных явлений. Во всех этих публикациях Конан-Дойль снова и снова выступает как человек, наделенный могучим здравым смыслом и самостоятельностью суждений, как человек, чьи взгляды и идеи, направленные на совершенствование его соотечественников, заслуживают того, чтобы быть услышанными и нами.

---

Артур Конан-Дойль Уроки жизни

Тайна Грейт-Вирли

Конан-Дойль часто получал письма, адресованные Шерлоку Холмсу, с описанием уголовных дел и с просьбой помочь.

Однажды вечером Конан-Дойль выбрал из стопки писем толстый конверт, набитый вырезками из газет. Вырезки относились к уголовному делу, завершённому три года назад. Дело выглядело таинственным, сенсационным.

Если в письме всё было правдой, то дело требовало, конечно, нового расследования. Давайте же внимательно ознакомимся с обстоятельствами этого загадочного дела.

…Мальчик, спешивший на работу в город, увидел в поле лошадь. Лошадь лежала в луже крови. Живот был вспорот.

…Потом приехали полицейские. Двадцать полицейских, созванных со всего графства, бросились прочёсывать окрестные ноля и кустарники… И понятно: это был восьмой случай за полгода.

Между февралём и августом 1903 года восемь коров и лошадей были убиты каким-то маньяком. Полиция получила около сотни издевательских писем. В письмах смаковали резню, и одно из них заканчивалось словами: «Весёлые времена наступят в Вирли к ноябрю. Мы примемся за маленьких девочек — каждая стоит двадцати лошадей».

Угроза вызвала ужас, охвативший всю деревню. И вот 18 августа ещё одна лошадь… Кто-то сделал это, хотя двадцать полицейских день и ночь патрулировали окрестные поля.

И тогда инспектор Кэмпбелл принял решение.

Инспектор Кэмпбелл верил, как верили и все его коллеги, что знает, кто во всём виновен. В полумиле от места происшествия стояла церковь. Туда и пошли инспектор и его люди. Там они надеялись найти доказательства, достаточные, чтобы арестовать сына священника.

Здесь необходимо заметить, что Шапурджи Эдалджи, священник тамошнего прихода, был парсом[1], выходцем из Индии. И потому казался обывателям подозрительным человеком.

Священник Шапурджи Эдалджи был женат на англичанке. Их старший сын — двадцатисемилетний Джордж Эдалджи, юрист по образованию, работал в Бирмингеме. Каждое утро в семь тридцать он уезжал поездом на работу и в половине седьмого вечера возвращался в деревню. Джордж был худ и темнокож. Он с отличием окончил университет и был известен как автор весьма толковой книги о железнодорожном праве. Достоинства и способности молодого парса делали его в глазах обывателей человеком опасным.

— И не странно ли, — шептались в кабачке. — Не пьёт и не курит. И не замечает тебя. Вот так. Смотрит и не замечает. А помнишь, прошлый раз?..

Несколько лет назад, когда Джордж ещё учился в школе, по округе прокатилась волна подмётных писем. В письмах ругали священника и его семью. Особенно доставалось Джорджу. От имени священника в газетах помещали глупые объявления. Непристойные открытки, подписанные его именем, рассылались другим священникам графства. Преследование парса продолжалось три года. Местные полицейские власти делали вид, что ничего не замечают. Это и понятно: главный констебль графства, капитан Энсон был твёрдо уверен, что все «чёрные» хуже скотины. Энсон утверждал, что автором анонимок был Джордж Эдалджи. И на протесты священника однажды ответил: «Надеюсь, ваш сын получит своё».

В конце 1895 года поток писем прекратился. Семь лет в Грейт-Вирли всё было спокойно — и вот…

— Джордж Эдалджи, — без колебаний заявили полицейские.

Таково было положение вещей к 18 августа, когда инспектор Кэмпбелл отправился к дому Эдалджи.

— Покажите мне одежду сына, — приказал Кэмпбелл. — А также оружие, которым он это делает.

Весь дом был перерыт, но полиции не удалось найти ничего, кроме четырёх бритвенных лезвий, принадлежавших священнику. Нашли они также ботинки и плащ Джорджа, запачканные грязью.

— Плащ мокрый, — сказал Кэмпбелл.

Священник потрогал плащ и заявил, что плащ совершенно сух.

— Но тогда на нём лошадиные волосы, — сказал Кэмпбелл.

— Покажите хоть один! — возмутился священник.

— Я не обязан, — ответил Кэмпбелл и передал плащ одному из полицейских.

Как впоследствии указывал Конан-Дойль, полиция не предъявила ни одного волоска, снятого с плаща в присутствии свидетелей.

Плащ полицейские положили в один свёрток со шкурой убитой лошади и послали в суд. Плащ поступил к экспертам, и те без труда обнаружили на нём множество волос и пятен.

Это был единственный козырь полиции.

Вечером того же дня Джордж был арестован.

— Я и не удивляюсь, — сказал Джордж по пути в тюрьму. — Я этого давно ожидал.

Эти слова были записаны и фигурировали на процессе как свидетельство признания Джорджем своей виновности.

— Что вы делали вчера вечером? — спросили Джорджа.

— Я вернулся домой в половине седьмого. Несколько человек видели меня. Весь день шёл дождь, и я промочил ботинки.

(Впоследствии Конан-Дойль обратит внимание на то, что ботинки Джорджа были в чёрной грязи деревенской дороги, а не в жёлтой глине поля.)

— Я поужинал и отправился спать. Я сплю в одной комнате с отцом. Я не покидал спальни до утра.

Отец Джорджа подтвердил это.

Как только новость об аресте Джорджа распространилась по деревне, никто уже не сомневался, что именно он преступник. Чтобы толпа не линчевала «чёрного», полиция переправила арестованного в центр графства. Толпа пыталась вытащить Джорджа из полицейской кареты.

«Множество теорий бытует в округе относительно целей убийства скота. Однако самая популярная из них, — писал репортёр бирмингемской газеты «Экспресс энд стар», — заключается в том, что молодой Эдалджи приносил лошадей и коров в жертву своим языческим богам».

20 октября 1903 года состоялся суд.

Решающее впечатление на присяжных произвели отпечатки следов преступника. Полицейский сравнил следы, оставленные преступником, с отпечатками ботинка Джорджа. Правда, на земле было множество следов, поэтому остаётся загадкой, как полицейский умудрился найти там единственный нужный ему след. Но всё-таки полицейский нашёл нечто. (Когда автор Шерлока Холмса читал это место судебного отчёта, он не мог удержаться от смеха.) Полицейский вдавил в грязь рядом с трупом лошади ботинок Джорджа и таким образом достиг сразу двух целей. Получил отпечаток следа Джорджа и испачкал ботинок жёлтой грязью. Потом полицейский измерил оба отпечатка и убедился, что они одинаковой длины.

— Были ли сфотографированы отпечатки?

— Нет, сэр.

— Были ли сделаны с них слепки?

— Нет, сэр.

— А где же вещественные доказательства?

— Моё слово.

— Каким образом вы измеряли длину следов?

— Палочкой. И когда её не хватило, соломинкой.

В это время в деревне Грейт-Вирли была найдена ещё одна зарезанная лошадь. Джордж сидел в тюрьме, и обвинить его в преступлении было невозможно. В ноябре ещё одна… Тем не менее Джордж был приговорён к семи годам заключения со строгим режимом.

А жизнь в деревне шла своим чередом. Кто-то резал лошадей. Кто-то продолжал писать подмётные письма…

В 1906 году, через три года, двери тюрьмы, в которой был заключён Джордж, открылись. Джорджа выпустили. Нет, его не оправдали. Никто не сказал ему, почему он был отпущен на свободу. Он оставался под наблюдением полиции, и обвинение не было с него снято. Что же послужило причиной такого решения?

Тысячи англичан штурмовали правительство петициями, требуя пересмотреть дело Эдалджи. В защиту Джорджа выступили и некоторые органы печати. Дело получило широкую огласку за рубежом. Однако министерство внутренних дел не ответило ни на одну петицию. И когда Джорджа выпустили из тюрьмы, никакого заявления в этой связи сделано не было.

— Что же мне теперь делать? — спрашивал в отчаянном письме к Конан-Дойлю Эдалджи. — Из списков юристов я вычеркнут. Да и вряд ли я могу вернуться к своей профессии, находясь под гласным надзором полиции. Я хочу получить ясный ответ — виновен я или нет? И не получаю никакого ответа…

Расследование дела Эдалджи, которое предпринял Конан-Дойль, потребовало от писателя восьми месяцев напряжённой работы. Он отложил в сторону все свои дела, сам оплачивал все издержки, связанные с расследованием.

«Или человек виновен, или нет, — писал Конан-Дойль. — Если виновен, он заслуживает того, чтобы провести в тюрьме все семь лет, на которые осуждён. Если нет, то он должен быть не только освобождён, но и полностью оправдан».

Впервые Конан-Дойль встретился с Джорджем в январе 1907 года.

— Одного взгляда на Джорджа Эдалджи, — заявил после этого Конан-Дойль, — было достаточно, чтобы полностью убедиться в том, что он не виновен в приписываемых ему преступлениях. Когда я увидел его, он читал, приблизив газету к глазам, глядя на неё немного вбок, что доказывало…

Писатель подошёл к Джорджу, протянув ему руку, представился и спросил:

— Мистер Эдалджи, вы случайно не страдаете астигматической миопией?