Александр Юрин - В лапах страха

• Название: В лапах страха
• Автор: Александр Юрин
• Жанр: Ужасы и Мистика

По данным сети интернет, английский бультерьер является одной из самых умных и верных собак, всё чаще используемых в качестве компаньона, а вовсе не бойцового пса, как повелось в России с середины девяностых. Бультерьер, выведенный в 50-х годах девятнадцатого века Джеймсом Хинксом из Бирмингема, на основании селекционного смешения помётов английского бульдога, белого английского терьера и далматинца — объединил в себе лучшие качества классических королевских пород и отличительную внешность, из-за которой — как ни странно — у большинства индивидов и складываются неприятные ассоциации, граничащие с ужасом.

Рассказанная история — вымышлена. Любые совпадения — чистая случайность.

…Однако всё могло быть именно так.

Внимание!!!

Рукопись содержит ненормативную лексику, а также сцены подросткового и детского насилия, — будьте бдительны! В ходе сюжета, демонстрируются табачные изделия. Мнения персонажей не всегда совпадают с точкой зрения автора.

Рекомендовано к прочтению лицам, достигшим восемнадцати лет.

---

Однако бабка ничего не желала слушать, и как только с липких уст Марины срывалось очередное «святотатство», девочка тут же получала ладонью по губам, отчего в голове кололись колючие стеклянные шары. На языке давно ощущался медный привкус крови, который методично отфутболивал сознание в глубинные недра всепоглощающего взрослого безразличия. Внутри черепной коробки гремел бубен.

Тогда-то, сквозь оглушающий звон в ушах, Марина впервые различила тот непонятный шёпот, который с годами перерос в молчаливое копошение под лобной костью. Ей сказали: «Пошли этих сраных сятошь куда подальше! Они просто боятся поверить в суть вещей! Они не верят только потому, что сами ничего не видят, не слышат, не чувствуют! Они верят только в своего бога, который забрал у них всё, поверг в нищету и страдания, повелевал на всякий новый удар подставлять другую щёку! Он забрал их сущности, оставив начинённые суетой тела — уродливые мешки, доверху наполненные гниющими внутренностями, в которых копошится вселенское зло! Зло, которое иногда прорывается наружу и овладевает светом!»

Вот тогда-то и начинается истинный кошмар. Потому что ночь воцаряется навечно!

Марина тогда онемела и за весь вечер не проронила больше ни слова. Даже когда приехали родители. А голос в голове продолжал нашёптывать всякую непонятицу, которую маленькая девочка совсем не понимала. Видимо в тот вечер демон лишь только устанавливал связь со своим новым носителем, прощупывая эфемерными щупальцами сознание испуганного ребёнка. С годами у него и вовсе отпала необходимость внушения, так как Марина практически не сопротивлялась, смирившись с уготованной ей участью. Прибывшее извне существо полностью контролировало Маринино сознание, изредка требуя пищи. Тогда-то она и начинала грызть дочь.

Причём тут был дед Поникар, и откуда он вообще взялся в доме, Марина не знала. Поначалу девочка была слишком напугана приключившейся с нею бедой, чтобы прислушиваться к разговору, что протекал между взрослыми. Она лишь на считанные секунды возвращалась к реальности, — всякий раз, как бабка переключала на неё своё нездоровое внимание и отвешивала очередной болезненный удар по губам, — чтобы внять информацию, после чего снова оказывалась во власти монстра. В эти коротенькие моменты просветления — после хлёсткого удара, до момента появления вкуса крови на губах, — Марина слышала обрывки фраз, от которых у неё до сих пор кровь стынет в жилах.

Тогда, давным-давно, дед Поникар так и сказал: девочку утянул мертвец; он схватил её за ноги и дёрнул вниз!..

Марина посмотрела на мобильник и с неимоверным трудом выбрала пункт «Дочь».

Гудков не было, только отчаянные стоны внутри головы.

«Внутри ли…»

7.

Раньше Юрка никогда бы не стал прислушиваться к мнению ни одной девочки, так как считал последних противными плаксами, способными лишь злорадно пакостить. Даже Сверчок в его воображении выразительно кивал своей уродливой головой и растянуто пощёлкивал: «М-да… правильно говоришь, Дядя Фёдор…» Юрка и не подозревал, что в его, казалось бы, нерушимых принципах так скоро появится брешь, заделать которую чем попало, окажется не так-то просто.

Целовальникова Лена оказалась вовсе не такой мерзопакостной плаксой, какой должна была быть, повинуясь примитивной Юркиной логике. Девочка, может, и оставалась склонной к ябедничеству, но оставшись наедине с собеседником, вела себя вполне адекватно и даже чем-то нравилась Юрке.

Юрка не мог сказать, чем именно, однако самым невероятным образом он догадывался, что Лена может быть для него полезной. Девочка была нужна ему для какой-то конкретной цели, о сути которой он пока и сам мало что знал, — построению логической цепочки в голове осознанно что-то мешало.

Все эти возвышенные речи, относительно такой таинственной и загадочной «школы жизни», а также решительные меры по воспитанию маленьких девочек, чтобы те в будущем не сделались злыми, — всё это занимало сознание любопытного малыша, который больше всего на свете желал снова сделать сестру доброй. Только он не знал, что для этого необходимо предпринять в первую очередь. А вот Лена, кажется, знала. Однако… Сверчок на этот счёт помалкивал, будто Юркина затея ему совсем не нравилась.

После обеденного конфуза, Юрка старался держаться обособленно. Хотя по глупым детсадовским законам к нему и по доброй воле мало кто решался подойти: мальчишки, подстрекаемые противным Вадиком, при каждом удобном случае дразнили «слюнтиком», а девочки и вовсе морщились, убегая прочь, всем своим внешним видом демонстрируя неприязнь к «Юрику-дурику»!

Юрке было, конечно, обидно. В голове, по обыкновению, пощёлкивало. Мысли то и дело путались. И как-то совладать с ситуацией малыш попросту не мог — пять лет как-никак. Куда тут сунешься? Опираясь на что будешь стыдить распоясавшихся одногруппников? Какие доводы приводить в своё оправдание?.. Ещё и Сверчок ничего не советует, лишь только дуется на пару. А при чём тут он, Юрка?!

Пощёлкивание моментально стихло. Малышу показалось, что насекомое уловило ход его мыслей и всё же решилось что-то предпринять. А как иначе?.. Миг и оно, несомненно, выберется наружу, дабы незамедлительно встать на защиту своего лучшего друга! Юрка даже отчётливо представил происходящее: уродливая козявка высовывается из уха, вращает по сторонам фасеточными глазами, трёт друг о друга жвала, затем молниеносно выскакивает наружу и… резко увеличивается в размерах! После странной трансформации окружающее пространство заслоняется пеленой: звучат отчаянные детские крики, во все стороны летят брызги крови, а детсадовские стены стремительно алеют…

Вот паровозик, несущийся в бордовом вихре. Вот маленькая девочка с алым передником. Вот трясущаяся рожа ненавистного Вадика, на которой застыла гримаса истиной жути… Стоп!!! Ведь это просто мысли. Никто никому ничего не оторвал, не откусил, не, тем более, проглотил. Просто придумалось.

«А раньше разве думалось такое?..»

Юрка шмыгал носом, мысленно уговаривая друга никого не трогать. Сверчок вроде бы слушался, начинал вкрадчиво тренькать, распихивая страшные мысли малыша по потаённым полочкам. Подальше, чтобы, чего доброго, не вспомнил и не проговорился взрослым. Это опасно, потому что станут лечить, рыться в мозгах, искать первопричину кошмара. А первопричина не хочет, чтобы её находили раньше времени. Не для того всё затевалось.

Занятый размышлениями, Юрка не заметил, как сзади к нему кто-то подошёл и принялся усердно привлекать к себе внимание громким сопением. Мальчик вздрогнул, мысленно подготавливая себя к самому худшему: виду ухмыляющегося Вадика.

Вот уж кого-кого, а этого СУПОЖОРА, несомненно, нужно поскорее запихать именно туда, ОТКУДА он вылез! Уж он-то заслужил этого, как никто другой!

Мысль была настолько отчётливой, что Юрка чуть не подскочил от страха; он всё же совладал с желанием бежать прочь и без оглядки: медленно отложил карандаш в сторону и заёрзал на стуле.

После обеда малыш затаился в углу игровой группы, за столом, над которым навис дряхлый куст лимона, что никак не желал увядать окончательно. Престарелому деревцу было плевать даже на невесть как пробравшихся в здание садика муравьёв. Последние решительно оккупировали горшок, принявшись усердно размножаться, всем своим видом показывая, что тут теперь их дом. Попутно недальновидные козявки буравили ствол своего соседа, обустраивая бесчисленное множество лазов, нор и прочих отверстий, об истинном назначении которых оставалось лишь гадать. Естественно, место на отшибе группы, заселённое колонией насекомых, пользовалось дурной славой — сюда, как правило, бежали затюканные «мули», не снеся издевательств, как это проделал Юрка, не желая и дальше выслушивать насмешки в свой адрес.

Следует заметить, что муравьиная община существовала скрытно, приковывая к себе повышенное внимание лишь временами, когда в сад наведывались люди в белых халатах, с огромными чемоданами и кипами бумаг. Они начинали пристально осматривать всевозможные углы, чем-то звенеть в туалете, а в столовой, от их присутствия, и вовсе начинался самый настоящий кавардак! Хотя, с другой стороны, если отбросить переживания за будущее муравьиного семейства, Юрке эти неразговорчивые люди даже нравились, потому что от одного их вида злобные воспитательницы сжимались в маленькие трепещущие кулёчки и затравленно озирались по сторонам, всем своим видом олицетворяя полнейшее смятение.

«И поделом вам! — с наслаждением думал в такие моменты Юрка! — Будете знать, какого нам тут в неволе живётся, когда на всё про всё, метод один — вываленная в хлорке тряпка!»

А муравьиная община в моменты облавы, самым таинственным образом, словно оповещённая заранее, куда-то бесследно исчезала…

Юрка сам видел, как во время нашествия на плотном лимонном листочке гордо восседал рыжеватый муравьишка и внимательно зыркал по сторонам своими газами-бусинами. От его трудолюбивых сородичей, при этом, не оставалось и следа! Те будто распадались на шарики, из коих состояли их крохотные тельца, после чего стремительно раскатывались по всевозможным углам, теряясь в спасительных щёлках. После того, как люди в белом уходили, всё неизменно возвращалось на круге своя, а поражённый подобной тактикой выживания Юрка, ещё долго сидел за этим самым столом, наблюдая, как разведчик резко срывается со своего наблюдательного поста и бежит вниз по стволу деревца, чтобы поскорее оповестить соплеменников о том, что угроза миновала, и те могут вновь заниматься повседневными делами. Муравей в мгновении ока оказывался в горшке, передними лапками решительно откупоривал замаскированный вход в муравейник и бесследно исчезал под землёй, оставив после себя лишь еле различимую змейку микроскопических следов.