Георг Борн - Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

• Название: Невеста каторжника, или Тайны Бастилии
• Автор: Георг Борн
• Издательство: Терра-Книжный клуб
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2002
• ISBN: 5-300-00299-2

Георг Борн – величайший мастер повествования, в совершенстве постигший тот набор приемов и авторских трюков, что позволяют постоянно держать читателя в напряжении. В его романах всегда есть сложнейшая интрига, а точнее, такое хитросплетение интриг политических и любовных, что внимание читателя всегда напряжено до предела в ожидании новых неожиданных поворотов сюжета. Затаив дыхание, следит читатель Борна за борьбой человеческих самолюбий, несколько раз на протяжении каждого романа достигающей особого накала.

---

Пажи подвинули им кресла и встали снаружи по бокам входной двери. А камер–юнкер Шуазель и камердинер Бине прогуливались поблизости от беседки и любовались лошадьми, которых держали под уздцы королевские конюхи.

Король и Жанетта остались в беседке наедине.

– Я желал бы, сударыня, чаще видеть вас при дворе, – говорил король. – А в данный момент я больше всего хотел бы знать, позволите ли вы мне назвать вас своею…

– Не сердитесь на меня, ваше величество, за мое молчание, – стыдливо опустив дивные глаза, проговорила Жанетта, – но совершенно неожиданное милостивое внимание ко мне вашего величества несказанно смущает меня…

– Я высказываю только свое желание, – не без тревоги в голосе произнес король.

– Я с детства привыкла считать желания вашего величества приказами и очень рада этому. Но не слишком ли просто звучит для того высокого положения, какое ваше величество предназначает мне, мое скромное имя: Жанетта д'Этиоль?

– Вы находите в этом препятствие для представления двору? Ну, это маленькое препятствие легко можно устранить. Чтобы доказать вам мою благосклонность и искреннее расположение, могу сказать вам, что накануне вашего представления двору вам будет пожалован титул маркизы де Помпадур.

Большие чудные глаза Жанетты д'Этиоль заискрились нескрываемой радостью. Она подошла к королю и попыталась было опуститься перед ним на колени, однако король Людовик милостиво поднял ее.

– Бесконечно благодарю вас, ваше величество, за это доказательство вашей ко мне благосклонности, – произнесла она дрогнувшим голосом.

– Я очень рад, маркиза, что эта безделица радует вас, – ответил король. – Однако можно занимать очень видное положение в свете и в то же время жить безотрадной жизнью. Такова, например, моя жизнь. Несмотря на весь блеск и пышность, окружающие меня, я чувствую себя совершенно одиноким. У меня нет ни одного человека, которого я действительно мог бы назвать близким…

Людовик умолк, взгляд его устремился вдаль, на лице появилось выражение бесконечной грусти.

– Я и в юности, – заговорил он вновь, – чувствовал себя очень одиноким. Правда, в ранней юности было короткое время, которое можно считать прекрасным, но, увы, оно прошло и не возвратится больше никогда… Однако, что это я предался грустным размышлениям? – улыбнулся король. – Мои доктора утверждают, что следует избегать мрачных меланхолий, вредных для здоровья… Обращаете ли вы внимание на звуки охотничьих рогов и крики? Охота, судя по всему, приближается сюда. Пойдемте взглянем на охотничьи трофеи.

Неподалеку от беседки была поляна, на которой был сборный пункт охотников. Герцог Бофор, генерал Миренон, маршал Ришелье и большинство придворных уже толпились на поляне. Ростовщик д'Этиоль все еще где‑то гонялся за оленем.

Король и сияющая госпожа д'Этиоль подошли к охотникам. Придворные, жадно ловившие выражение лица короля и его спутницы, тотчас догадались, что на горизонте восходит новая звезда.

Герцог Бофор, согласно церемониалу, должен был доложить королю об убитой дичи и о том, куда загнана самая интересная дичь, оставленная на конец охоты.

Генерал Миренон, пользуясь тем, что король заговорил с герцогом Бофором, улучил минуту и подошел к госпоже д'Этиоль.

Как раз в это время Людовик приказал подать себе лошадь и, обращаясь к генералу Миренону, сказал так громко, чтобы все присутствующие могли слышать:

– Будьте любезны, генерал, проводите госпожу маркизу де Помпадур к ее лошади. Маркиза была так мила, что пообещала мне принять участие в окончании сегодняшней охоты.

Весь двор с почтительным вниманием устремил свои взгляды на новую маркизу.

– Позвольте мне первому, маркиза, принести мои поздравления, – сказал генерал, провожая Жанетту к ее лошади. – Цыган–предсказатель на балу в городской ратуше оказался совершенно прав. Перед вами дорога к величию и блеску. Первый шаг уже сделан. Я уверен, что не пройдет и месяца, как вы будете у цели…

– Не скрою, генерал, что вполне разделяю ваши надежды, – ответила новоиспеченная маркиза. При этих словах ее чудные лучистые глаза загорелись твердой, непреклонной решимостью, которая не знает никаких преград, не отступает ни перед кем и ни перед чем.

Дочь мясника Жанетта Пуассон поставила перед собой цель занять место рядом с его величеством королем Франции.

XI. НАСЛЕДСТВО ГРЕКА

Марсель после посещения его камеры таинственной Женщиной в белом ни на секунду не мог отделаться от мучившего его вопроса – кто скрывался под видом этой дамы?..

Но сколько бы он ни думал об этом, он так и не смог прийти к какому‑нибудь определенному ответу на свой вопрос. Оставалось только присоединиться к распространенному здесь мнению и считать, что это было привидение Бастилии. Здешние часовые и тюремщики в один голос говорили о существовании привидения как о неоспоримом факте.

В ночь с субботы на воскресенье Марселя ждала свобода. Однако он только недоверчиво качал головой. Мрачно глядя на железное кольцо, сжимавшее его руку, и тяжелую цепь, приковывавшую его к стене, Марсель сильно сомневался в возможности побега. Как освободиться от этой цепи? Как вырваться из этих толстых каменных стен, и днем и ночью бдительно охраняемых часовыми?..

В долгие часы тревожных размышлений не раз вставал перед ним образ Адриенны, славной девочки, подруги его детства, превратившейся теперь в настоящую красавицу. Ему казалось, что появление таинственной Женщины в белом имеет какую‑то связь с Адриенной…

Итак, скоро он будет свободен и снова увидит Адриенну. Отныне он считал своим священным долгом, как только окажется на свободе, вырвать мать и Адриенну из разбойничьего гнезда герцога Бофора и увезти их в какое‑нибудь безопасное убежище. Лишь выполнив эту священную задачу, начнет он осуществлять давно задуманную месть. Ни богатство, ни всемогущество Бофора не спасут его…

Бежать Марсель, по словам Женщины в белом, должен в ночь с субботы на воскресенье. А сейчас был только четверг.

Марсель с нетерпением считал каждый час, приближавший его к свободе. Дни тянулись мучительно медленно. Скорее бы наступила очередная ночь да пришел бы к нему в гости старик Абу Коронос, который еще не досказал историю своей жизни…

Наконец явился тюремщик с вечерней поверкой. В галерее сменились часовые. Настала ночная тишина.

Грек вынул камни из стены, с трудом прополз в дыру и присел на койку рядом с Марселем. Старческая слабость одолевала грека все сильней.

– Скажи мне, Бога ради, – спросил Марсель, поздоровавшись с Короносом, – как ты объясняешь появление этой Женщины в белом?

– Я все время думаю об этом, сын мой, – слабым голосом ответил старик. – У тебя, очевидно, есть родные или друзья, которые задались целью во что бы то ни стало освободить тебя… Я от всей души молю всемогущего Господа Бога, чтобы эта попытка удалась. Вот и все, что я тебе могу сказать. Кто скрывается под видом этой дамы, я точно так же, как и ты, не представляю. Несомненно лишь то, что она приходила сюда исключительно ради тебя. И мне кажется, она приходила по чьему‑то поручению… Скажи‑ка, жив ли еще твой отец?

В ответ Марсель задумчиво покачал головой.

– Ах, Абу Коронос, – промолвил он после некоторого колебания. – Я ведь не только не знаю, жив ли он, но я не знаю даже, кто он.

– Как? – изумился старик. – Не знаешь даже имени?..

– Я никогда ни у кого не спрашивал об этом, и никто мне о нем не говорил…

С минуту Абу Коронос молчал, но затем, дотронувшись до руки Марселя, сказал:

– Я понимаю, ты из деликатности не тревожил свою мать расспросами… Но рано или поздно, сын мой, ты все узнаешь.

И снова старик задумался, а потом, как бы очнувшись, заговорил своим слабым, тихим голосом:

– Недолго осталось нам быть вместе. И не потому, что ты, возможно, скоро вырвешься из Бастилии, а потому, что я очень ясно чувствую приближение смерти. Я охотно готов умереть, так как всемилостивейший Господь на закате моих дней исполнил мое последнее желание – ниспослал мне наследника в твоем лице. Ты доведешь до конца святое дело мести герцогу Бофору. Смерть для меня является теперь лишь избавлением от постоянного горя, непрерывных страданий и злой неволи. Ведь с того злосчастного вечера, когда я в Венеции своими собственными руками убил моего единственного ребенка, дальнейшее мое существование стало совершенно безотрадным, лишенным всякого смысла и назначения. Муки и безысходное горе преждевременно состарили меня.

– Я глубоко сочувствую тебе, Абу Коронос, – дрогнувшим голосом проговорил Марсель.

– А герцог? Герцог остался в живых, – саркастически усмехнулся грек. – Бесстыдно и нагло украл честь моей дочери, а потом, жалкий трус, защитил свою мерзкую жизнь ее телом. Когда я, как безумный, бросился к моей Сирре, истекавшей кровью, негодяй воспользовался моментом и постыдно сбежал из моего дома. Всех слуг я тотчас разослал за докторами, а сам, убитый горем, опустился на колени у изголовья умирающей дочери. Но что я мог сделать? Я только с ужасом смотрел, как мое дитя умирает… Перед смертью Сирра простила меня, примирилась со мной. Слишком поздно приехавшие доктора ничего не смогли сделать. Она тихо скончалась у меня на руках. Так я окончательно осиротел. Беспросветное одиночество ждало меня в будущем. К тому же вся дальнейшая жизнь была отравлена сознанием, что я собственными руками убил свою дочь… А что же сделал Бофор? На следующий день Бофор отправился к местным властям и обвинил меня в убийстве родной дочери. Он рассчитывал, что после смерти Сирры ему останется лишь устранить меня с дороги и тогда… тогда все мои богатства перейдут к нему.