Юрий Фельштинский - Троцкий против Сталина. Эмигрантский архив Л. Д. Троцкого. 1929–1932

• Название: Троцкий против Сталина. Эмигрантский архив Л. Д. Троцкого. 1929–1932
• Автор: Юрий Фельштинский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-227-05590-3

В настоящее издание включены архивные статьи, письма, интервью и другие документы, написанные Львом Троцким в 1929–1932 гг., после его высылки из Советского Союза в феврале 1929 г. На русском все тексты публикуются впервые. Часть документов является первопубликацией. Сборник произведений Троцкого позволит существенно расширить представление о характере деятельности лидера оппозиции в первые годы эмиграции. Том содержит материалы, освещающие возникновение и эволюцию организаций сторонников Троцкого в отдельных странах Европы, Америки и Азии, расколы и перегруппировки, происходившие в них, появление конкурировавших групп и отчаянную борьбу между ними по вопросам теоретической догматики, тактики, степени «верности» Троцкому и т. д. Наконец, архивные материалы Троцкого бесспорно важны для более панорамного восприятия облика различных политических деятелей, современников Троцкого, прежде всего Ленина и Сталина, а также ряда других действующих лиц всемирной драмы 30-х годов XX века.

Том подготовлен к изданию известными российскими историками, проживающими в США, докторами исторических наук Ю.Г. Фельштинским и Г.И. Чернявским. Книга снабжена обширным предисловием, примечаниями и именным указателем.

---

Недавно я читал передовицу «Таймс» по поводу угольной промышленности и ее проектируемого объединения. Консервативная газета пишет, что на пути этого объединения стоят навыки и традиции английских промышленников, т. е. «индивидуализм», «независимость» и проч. Эти «великие» традиции британской буржуазии «Таймс» называет мертвым фактором. Даже «Таймс»! В то же время он признает, что эти мертвые факторы представляют очень большую силу сопротивления, препятствуя реорганизации английской промышленности. К этому надо только прибавить: но именно поэтому процесс реорганизации будет происходить гораздо более болезненно, остро и катастрофично. То же самое — в более широком масштабе — приходится сказать обо всей английской общественной жизни. Эмпиризм, индивидуализм, консерватизм, дух компромисса — это могущественная сила, но мертвая. Английский политический эмпиризм представляет собою застывший продукт тех эпох, когда Великобритания шаг за шагом завоевывала господство над миром и поддерживала это господство при помощи мер, соответствовавших изменчивой обстановке каждого дня.

Но сейчас от объективных предпосылок британского эмпиризма не осталось ничего. Истерика Сноудена в Гааге есть смешная попытка вернуть то, чего вернуть нельзя. Уравнение флота Великобритании и Америки[281] означает полную и окончательную ликвидацию британского морского могущества. Равные флоты к началу войны означают колоссальный перевес Соединенных Штатов в случае войны, ибо они смогут обновлять и расширять свой флот под огнем несравненно быстрее, чем Англия. Этим я не хочу сказать, что война будет завтра или послезавтра. Но перспектива уничтожающего преимущества Америки над Великобританией, даже в военно-морской области, будет отныне тяготеть над политикой Англии и над всей ее общественной мыслью. А это значит — конец эмпиризму. Обобщения, широкие идеи и доктрины представляют оружие слабого в борьбе против сильного. До конца прошлого века Англия не нуждалась в широких доктринах. Но уже конкуренция в Германии (плюс первая русская революция)[282] вызвали к жизни Рабочую партию. Эта партия насквозь эмпирична — вы совершенно правы. Но сам факт ее существования есть все же удар по национальной традиции и подготовка к еще большим ударам.

Рассуждая абстрактно (и, следовательно, неверно), можно сказать, что Макдональд[283] держит в своих руках единственную в своем роде историческую возможность «мирным», «эволюционным», «демократическим» путем преобразовать общественный строй Англии. Если бы Макдональд сейчас выдвинул смелую программу преобразований, прежде всего национализации, и — встретив сопротивление буржуазных партий — апеллировал бы со всей смелостью и решительностью к стране, он, несомненно, обеспечил бы себе твердое большинство, а следовательно, и возможность мирной социалистической эволюции, т. е. такой эволюции, при которой сопротивление эксплуататоров сводится к минимуму и подавляется легальными средствами государственного аппарата. Но вы понимаете, что это фантастическая перспектива. Ни на какую радикальную программу Макдональд не способен. Его министерство закончится жалким и позорным фиаско и станет неизбежно источником — не смягчения, а обострения политических противоречий. Я вообще думаю, что именно благодаря политике фабианцев Англия идет навстречу самым жестоким и бурным внутренним потрясениям.

Конечно, можно спорить о том, каким темпом пойдут события, т. е. наступит ли явный и очевидный, т. е. массовый переход количества в качество через три года, через пять или десять. В этих пределах ошибки глазомера возможны и неизбежны. Но ведь марксисты ведут политику дальнего прицела. Этим мы и отличаемся от эмпириков.

Вы мне напоминаете, что я говорил о малой вероятности повторения эксперимента рабоче-либеральной коалиции[284]. Если даже считать, что это предсказание опровергнуто фактом нынешней полукоалиции (хотя надо все-таки еще подождать развития событий), то этот факт все же не нарушает основной линии прогноза. А главное, не надо забывать, что за время, протекшее между моей книжкой[285] и возникновением второго Рабочего правительства[286] в Англии разыгралась генеральная стачка[287], которую я также предсказывал, ссылаясь на традицию чартизма. В 1925 году, когда я писал свою книжку, я никак не думал, что генеральная стачка возникнет через год. На этот раз темп оказался более быстрым, чем можно было рассчитывать. Не надо ни на минуту забывать, что в Англии эмпиризма и компромисса всеобщая стачка не с неба свалилась, а явилась результатом какой-то могущественной внутренней тенденции развития. Эта тенденция в 1926 году вышла наружу, а затем скрылась под почву. Но она не исчезла. Она существует. Молекулярным путем она собирает силы. Она обнаружится на следующем этапе с новой силой.

Как же при таких условиях я могу согласиться с той мыслью, будто марксисту в современной Англии нечего делать? Нет, с этим я согласиться никак не могу. Разумеется, остается еще особая и большая область вопросов: как подходить к задачам коммунистической политики? Какие применять методы, какие выдвигать лозунги, куда перенести центр тяжести работы и проч., и проч., и проч. Никаких готовых рецептов у меня, разумеется, нет, да их и не может быть по самому существу дела. Эти методы можно вырабатывать, опираясь не только на те основные исторические факторы, о которых я говорил выше, но и на те вторичные традиционные, национально-консервативные и конъюнктурные элементы и обстоятельства, о которых вы отчасти говорите в письме и с которыми я недостаточно знаком. Такую работу можно выполнять только коллективно.

На поставленный вами вопрос «что делать?» в более узком смысле я ответил бы так: поставить марксистский журнал, совершенно независимый от нынешней компартии, разумеется. Этот журнал мог бы развиваться в теоретическую лабораторию и в идейный арсенал для передовых элементов английского рабочего класса. Журнал должен был бы быть теоретически серьезным, но не академическим. Он должен был бы не только освещать общие вопросы и перспективы, но и вмешиваться во все внутренние вопросы всех социалистических организаций, прежде всего, разумеется, компартий.

На этом я пока кончаю. Буду очень рад продолжению и развитию нашей корреспонденции.

За книжку немецкого социал-демократа об английской рабочей партии большое спасибо. Читаю ее с интересом.

Принкипо, 23 сентября 1929 г.

Письмо сотрудникам «Бюллетеня оппозиции»[288]

Не для печати

Дорогие товарищи!

Посылаю вам при сем «Заявление»[289] ссыльных и арестованных оппозиционеров в ЦК и ЦКК. «Заявление» выработано товарищами Раковским, В. Косиором и [М.] Окуджавой. К заявлению присоединилось до начала сентября уже около 400 оппозиционеров, разбросанных по 85-ти ссыльным колониям и тюрьмам. В числе подписавшихся, кроме названных трех: Н. Муралов, Б. Мдивани, Л. Сосновский, С. Кавтарадзе, В. Каспарова, Малюта, В. Сибиряков, Ю. Солнцев, М. Лазько, [Р.Б.] Рафаил, Н. Нечаев и другие. И.Н. Смирнов выступил со своим проектом заявления, несущим, как нам сообщают, капитулянтский характер.

Так как «Заявление» довольно обширно и не все оппозиционные издания смогут его напечатать целиком, то я на полях отметил на всякий случай наиболее важные места.

Одновременно с этим посылаю вам копию своего «Открытого письма»[290] товарищам, подписавшим указанное заявление, и прошу о напечатании этого Открытого письма.

Но дело, мне кажется, не должно ограничиться одним лишь опубликованием посылаемых документов. Вопрос слишком важный и может сыграть при правильной политике с нашей стороны крупную роль в развитии как русской, так и международной оппозиции.

Разумеется, относительно текста «Заявления» можно сделать ряд критических замечаний. Некоторые из них я в положительной форме делаю в своем Открытом письме. Нельзя забывать, что документ формулировался путем переписки ссыльных и арестованных и представляет собой, как всегда в таких случаях, компромисс между разными оттенками. Будут недовольные и справа, и слева. Но надо уметь выделить основную идею документа. В момент острых внутренних и внешних затруднений для СССР оппозиция требует для себя места в партии, чтобы, согласно с своими взглядами, защищать дело международной революции. В то время как из Коминтерна усиливаются перебежки в правую оппозицию и прямо в социал-демократию, левая коммунистическая оппозиция требует себе места в рядах Коминтерна и прежде всего в ВКП.

В чем состоит задача международной оппозиции по отношению к этому важному шагу русской оппозиции? В том, чтобы использовать этот шаг для того, чтобы разоблачить перед обманутыми рабочими-коммунистами ложь о «пораженческом», «контрреволюционном» и проч[ем] характере оппозиции. Надо использовать «Заявление», чтобы потрясти, расшатать и опрокинуть ту перегородку, которую руководство Коминтерна воздвигло между членами официальных компартий и левой оппозиции.