Альберт Манфред - Марат

• Название: Марат
• Автор: Альберт Манфред
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1962

Великий революционер XVIII века, крупнейший деятель французской буржуазной революции 1789–1794 гг., доктор медицины и физик, социолог и юрист, один из самых выдающихся публицистов своего времени, Жан Поль Марат по праву занимает прочное место в истории. Всю свою жизнь Марат ведет подвижническую борьбу против сильных мира сего Неустрашимый революционный борец, являвшийся наряду с Робеспьером одним из самых популярных вождей партии Горы, Марат, обладавший, по выражению Энгельса, «мужеством беззакония», расчищал путь для революционной якобинской диктатуры. «Марат, Друг народа», — так подписывал он свои пламенные статьи, и таким именно знала его вся революционная Франция.

Книга профессора Манфреда знакомит читателей с жизнью и деятельностью этого выдающегося революционера-демократа.

---

Но если в отроческие годы Жан Поль отдал дань и этим столь свойственным мальчикам мечтаниям, то это не могло длиться долго, и его мечты должны были устремиться по иной стезе.

Молодые люди, созревшие в середине восемнадцатого столетия, уже не стремились подражать Александру Македонскому или Ричарду Львиное Сердце. Вольтер, Монтескье, Дидро и в особенности властитель дум молодого поколения Жан Жак Руссо увлекали их мечты по совсем иному пути. Пришло время преклонения перед всепобеждающей силой разума, насмешек над церковными догмами и феодальной моралью, стремлений к нравственному совершенствованию, простоте, близости к природе.

Юный Жан Поль Мара должен был испытать могучее воздействие этих новых веяний — освободительных идей восемнадцатого столетия.

Он ощутил эти новые влияния тем сильнее, что и сама его жизнь круто изменилась.

Детство и отрочество Жана Поля в родительском доме прошли безоблачно. Он жил в маленьком замкнутом мире, в достатке, окруженный любовью и заботой своих родителей, особенно матери; он пользовался свободой, которой, однако, не злоупотреблял, так как все досуги посвящал чтению, обдумыванию прочитанного. «С детских лет я усвоил привычку к жизни любознательной и прилежной… самые сладкие минуты я находил в размышлении», — вспоминал он потом.

Но время шло… Мальчик превратился в юношу, он вырос, окреп, стал физически сильным, к шестнадцати годам он почувствовал себя настолько взрослым, чтобы расстаться с родительским домом, выйти из тихой гавани и впервые пуститься одному в половодье жизни.

Автор первой научной — и все остающейся лучшей, несмотря на почти столетнюю давность, — биографии Марата Альфред Бужар полагал, что непосредственным побудительным толчком к уходу Жана Поля из родной семьи была смерть его любимой матери. После того как ее не стало, родительский дом не мог уже его удержать; ему не терпелось уйти в огромный и неведомый мир, скрытый за окружающими Невшатель горами.

И вот шестнадцатилетний Жан Поль Мара во Франции, в Бордо. В течение двух лет он служит воспитателем детей в семье богатого бордоского судовладельца и работорговца Нерака.

Бордо — древняя столица средневековой провинции Гиэнь, центр бордоского генеральства Бордолэ, в середине семнадцатого столетия важный очаг движения Фронды, во второй половине восемнадцатого века стал одним из экономически развитых и передовых городов французского королевства.

Расположенный на берегу Жиронды, у самого входа в Бискайский залив — ворота Атлантического океана, Бордо превратился в крупнейший центр большой заморской торговли и промышленности, главным образом судостроения.

Здесь, в устье Гаронны, высились громадные верфи; здесь от зари до позднего вечера не затихал шум; тысячи рабочих трудились, сооружая самые совершенные для того времени корабли.

Со стапелей бордоских судоверфей в море уходили тысячи судов разных моделей, от небольших увертливых шхун и легких бригов до огромных многомачтовых кораблей, безбоязненно пересекавших под парусами бескрайные бурные воды Атлантического океана.

Мануфактуристы-судостроители, арматоры-судовладельцы, крупные торговцы-оптовики ворочали огромными по тем временам капиталами. Состояние одного из бордоских негоциантов, Боннафе, бывшего клерка, сумевшего ловкими, рискованными операциями превратиться в крупнейшего судовладельца, исчислялось миллионами. И он был вовсе не единственным миллионером в этом городе. Бордо в восемнадцатом веке стал цитаделью крупной французской провинциальной буржуазии.

Одним из важнейших источников наживы для купцов Бордо была торговля с французскими колониями. Антильские острова, Сан-Доминго, Мартиника, Гваделупа — эти заморские земли французской короны стараниями французских коммерсантов, и в первую очередь бордоских купцов и судовладельцев, стали островами сокровищ, сказочного обогащения.

Колонии поставляли не только сахар, кофе, табак, пряности и другие колониальные продукты, вывозимые за бесценок из этих благодатных краев, но прежде всего живой товар — рабов, чернокожих, торговля которыми приносила баснословные барыши.

Золото притекало непрерывным потоком к негоциантам Бордо; казалось, оно само прилипало к их пальцам. Удачливые стяжатели, счастливые охотники за добычей, люди без роду и племени, ставшие за короткий срок обладателями огромных богатств, они хотели, чтобы город, в котором они достигли такого могущества, рос и богател вместе с ними.

Во второй половине восемнадцатого века население Бордо превысило восемьдесят тысяч человек. Это был один из крупнейших городов Франции. По числу жителей он уступал только Парижу, Лиону и соперничал с Марселем.

И вот уроженец крохотного Будри, обитатель тихого, невозмутимого в своем спокойствии и неподвижности Невшателя оказался в этом кипящем жизнью приморском торговом городе.

После ровной глади маленького Невшательского озера бурные волны Бискайи и Атлантики! После рыбацких лодок и скромных парусников огромные океанские корабли! После мягкой тишины безлюдных невшательских улиц шум и грохот портового города, разноязыкий говор многоголосой городской толпы! Этот город должен был показаться шестнадцатилетнему юноше из Невшателя, впервые ступившему на его мостовые» страшным Вавилоном!

То была первая школа жизни — не литературной, не книжной, не разграфленной на параграфы уроков, а живой — грубой и реальной.

Юный мечтатель с берегов Невшательского озера, грезивший о славе, должен был пройти это первое испытание.

Он его выдержал. Двухлетнее пребывание в доме одного из крупнейших негоциантов Бордо дало возможность юному Мара хорошо ознакомиться с закулисной жизнью французской крупной торгово-промышленной буржуазии.

Эти личные непосредственные наблюдения юности многому научили Мара. Он впервые увидел совсем близко, на кратчайшем расстоянии, рядом с собой, свирепую алчность, неутолимую жажду обогащения, беспощадную жестокость в достижении цели, волчьи законы конкурентной борьбы.

Все увиденное и пережитое в Бордо запомнилось ему на всю жизнь.

Не сохранилось ни записей, ни дневников, ни даже писем юного Мара, относящихся ко времени его двухлетнего пребывания в Бордо.

Но пройдет еще тридцать лет, и в последние годы его жизни, в годы революции, в сложных перипетиях напряженной политической борьбы — судьба сведет его на поле брани с противником — самым ожесточенным, самым непримиримым противником, который вошел в историю под именем Жиронды — морских ворот города Бордо.

Не довольствуясь жадными наблюдениями над окружающим, юный Мара отдавал свои досуги (по-видимому, довольно большие) изучению медицины, естественных наук, а также продолжению занятий по истории, философии, праву, начатых еще в Швейцарии.

Передовые мыслящие люди во Франции восемнадцатого столетия стремились к энциклопедическим знаниям. Это был век энциклопедизма. Его можно так назвать не только потому, что начиная с 1751 года стали выходить тома знаменитой «Энциклопедии», оказавшей огромное влияние на ход идейной борьбы своего времени Само развитие общественной мысли во Франции, размах и широта идеологических сражений, развертывавшихся в десятилетия, предшествовавшие революции, требовали от их участников чрезвычайно высокой подготовки в самых разных отраслях знания, своего рода универсализма.

Наука была тогда еще на той стадии развития, когда передовому человеку был доступен весь ее комплекс.

Писатели, вошедшие в историю общественной мысли под именем «энциклопедистов» — Дидро, Д’Аламбер, Гельвеций и многие другие, — заслужили его не только большой ролью, сыгранной ими в издании шедшей впереди века «.Энциклопедии», но также и тем, что они были «энциклопедистами» на деле, обладали в действительности самыми разносторонними и, надо добавить, самыми передовыми для своего времени знаниями.

Идейные представители восходящей революционной буржуазии или народных масс, готовящиеся к решительному наступлению на самые основы феодально-абсолютистского строя, подвергали ожесточенной идеологической бомбардировке всю систему феодальных отношений, все его учреждения и институты, его мораль, его догмы и каноны.

Мыслителем огромных энциклопедических знаний и самых разносторонних дарований был Вольтер, выступавший с равным блеском и как художник слова, и как философ, и как физик, и как историк, и как публицист и политический деятель. В значительной мере то же может быть сказано и о гениальном самоучке, поднявшемся над уровнем знаний своего века, — Жане Жаке Руссо. Блестяще, энциклопедически образованными людьми были ученые столь разных узких специальностей, как Монтескье и Бюффон, Лавуазье и Гольбах, Лаплас и Кенэ. Сколько еще других прославленных имен можно было бы назвать в этом ряду!