Альберт Манфред - Марат

• Название: Марат
• Автор: Альберт Манфред
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1962

Великий революционер XVIII века, крупнейший деятель французской буржуазной революции 1789–1794 гг., доктор медицины и физик, социолог и юрист, один из самых выдающихся публицистов своего времени, Жан Поль Марат по праву занимает прочное место в истории. Всю свою жизнь Марат ведет подвижническую борьбу против сильных мира сего Неустрашимый революционный борец, являвшийся наряду с Робеспьером одним из самых популярных вождей партии Горы, Марат, обладавший, по выражению Энгельса, «мужеством беззакония», расчищал путь для революционной якобинской диктатуры. «Марат, Друг народа», — так подписывал он свои пламенные статьи, и таким именно знала его вся революционная Франция.

Книга профессора Манфреда знакомит читателей с жизнью и деятельностью этого выдающегося революционера-демократа.

---

А между тем «Друг народа» не только не был единственной газетой тех лет, но и должен был оспаривать и отвоевывать себе читателей у великого множества конкурентов.

Начало революции открыло век газеты во Франции. На смену брошюрам и листовкам пришла периодическая печать.

В короткий срок в Париже и Версале, а затем и в провинциальных городах возник ряд газет. Среди них было немало приобретших сразу же большое политическое влияние и завоевавших широкие круги читателей.

С мая 1789 года начал выходить «Журнал Генеральных штатов», издаваемый Мирабо. Знаменитый трибун был не только лучшим оратором своего времени, но и блестящим публицистом. Преследования, которым подверглась с первых дней газета Мирабо, лишь привлекли к ней интерес. «Курьер Прованса», как она стала позже называться, стала одной из наиболее читаемых газет.

Ловкий и изобретательный Бриссо сумел наладить издание большой газеты «Французский патриот». Несколько позже стала выходить газета Камилла Демулена «Революции Франции и Брабанта». Демулен по праву считался одним из лучших журналистов тех лет. Его легкая, живая речь подкупала своей непринужденностью. Демулен был остроумен, насмешлив, легкомыслен, он был непостоянен в своих политических симпатиях. Но парижане прощали ему эти недостатки и с увлечением читали статьи автора, обладавшего одним из лучших талантов — талантом никогда не быть скучным.

Левая демократическая газета «Парижские революции», редактируемая Лустало, приобрела громадное влияние. Эпиграфом к газете было: «Великие мира кажутся нам великими только потому, что мы стоим на коленях. Встанемте!» Этот призыв был услышан. Французский народ после тысячелетнего гнета хотел подняться на ноги, встать. Газета в короткий срок приобрела свыше двухсот тысяч подписчиков: по тем временам это был беспримерный тираж.

Большая официозная газета «Монитер», орган социального клуба «Буш де фер» («Железные уста»), «Аннал патриотик» («Патриотические летописи») Карра и ряд иных газет хлынули потоком на читателей французской столицы.

А сколько же появилось одновременно газет противоположного направления — газет «черных» — роялистов, сторонников старого режима! Некоторым из них, как. например, «Деяниям апостолов» Ривароля или «Парижской газете» Дюрозуа, нельзя было отказать в литературном таланте.

Сразу же, как по мановению волшебного жезла, Париж оказался наводненным великим множеством газет самых различных политических направлений, и в этом пестром и разнородном сонме соперничавших талантов нелегко было пробиться и привлечь внимание читателя.

«Другу народа» суждено было стать лишь одной из многих газет, предлагаемых парижанам. Сумеет ли он привлечь к себе внимание соотечественников? Дойдет ли его голос до народа? Или он будет заглушен громкими голосами противников и так и заглохнет, не услышанный родною страной?

* * *

Прошло меньше месяца с тех пор, как «Друг народа» — газета Жана Поля Марата начала выходить в свет.

И — странное дело! — за этот короткий срок эта внешне столь непривлекательная газета, которой, казалось, суждено было затеряться среди многих других больших, красиво оформленных газет, издаваемых знаменитыми политическими деятелями — а среди них были и такие, как Оноре Мирабо, Пьер Бриссо, Камилл Демулен, — приобрела сразу же такое политическое влияние, стала такою силой, что уже вскоре подверглась правительственным репрессиям.

Уже 8 октября 1789 года издание «Друга народа» почти на месяц было прервано, а его редактор, подлежащий аресту, должен был уйти в подполье.

5 ноября «Друг народа» начал снова выходить в Париже, но уже в начале января 1790 года власти вновь пытались арестовать Жана Поля Марата, ион должен был снова бежать — на этот раз в Англию — и лишь в мае смог вернуться в Париж.

В чем же был секрет этого быстрого, можно даже сказать внезапного успеха новой газеты, заслужившей сразу же столь почетное для нее преследование властей?

Сам Марат позднее писал об этом так:

«…Я предпринял тогда издание «Друга народа»: известны успех этой газеты, страшные удары, которые она нанесла врагам революции, и жестокие преследования, которые она принесла ее автору».

Это была правда.

«Друг народа» Марата с первых же номеров по своему тону, по политической линии, отстаиваемой автором, существенно отличался от большинства выходивших тогда газет.

В сентябре 1789 года, когда начал выходить «Друг народа», в политических кругах победившего революционного лагеря еще преобладали настроения радости и крылатых надежд, еще не остывших восторгов по поводу недавно одержанной победы 14 июля; еще сильны были иллюзии всеобщего братства и национального единения, подогреваемые взявшей фактически власть в свои руки крупной буржуазией и ее партией либералов-конституционалистов.

Решения Учредительного собрания 4—11 августа, отменившие личные феодальные повинности, уже на деле уничтоженные взбунтовавшимися крестьянами, были представлены современникам как великий революционный акт и акт великодушия охваченных благородными патриотическими чувствами депутатов дворянства, принесших свои привилегии «на алтарь отечества».

Декларация прав человека и гражданина, принятая Учредительным собранием 26 августа 1789 года и явившаяся действительно одним из подлинно революционных документов эпохи, прогремевшим на весь мир, укрепляла веру в силы революции, в ее способность решить великие задачи, стоявшие перед ней.

Рожденная революцией печать в августе — сентябре 1789 года еще продолжала упиваться радостями и видеть дальнейший путь озаренным розовыми лучами.

Одна из самых левых газет того времени, «Революсьон де Пари» — «Парижские революции», после нашумевших заседаний Учредительного собрания 4—11 августа и его решений по аграрному вопросу, в самом восторженном тоне писала:

«Опьянение радостью распространилось во всех сердцах; друг друга с энтузиазмом поздравляли с победой: наших депутатов называли отцами отечества. Казалось, новый день засиял над Францией… Братство, радостное братство царило повсюду…»

А между тем действительное положение вещей не давало оснований для этих восторженных настроений.

Решения 4—11 августа с их широковещательным заявлением о том, что. феодальный режим уничтожается, были на деле обманом, ибо эти решения отказывали крестьянам в их главном требовании — отмене без выкупа, то есть полной ликвидации всех феодальных повинностей, привилегий и прав. Постановления 4—11 августа все эти феодальные права, кроме так называемых «личных», сохраняли.

Но неудовлетворенным оставалось не только крестьянство. Население городов, в особенности рабочие, мастеровые, бедный люд, продолжало испытывать муки голода.

Экономическое и финансовое положение страны оставалось катастрофическим. Неккер, ставший всемогущим министром финансов либеральной монархии, пытался преодолеть финансовый кризис с помощью займов. Он предложил заем в тридцать миллионов франков, но крупные финансисты отнеслись с недоверием и к самому займу, и к министру, его заключавшему, и к государственной власти, которой он служил. Зачем рисковать своими капиталами? Подписка на заем дала только два миллиона шестьсот тысяч франков.

Неккер предложил новый заем — на этот раз на восемьдесят миллионов франков, но он потерпел такое же поражение, как первый. Неккер своими действиями оправдывал ироническое замечание Ривароля: «Он всегда имел несчастье быть недостаточным в недостаточной системе». Его политика полумер не могла спасти государственную казну от банкротства и наполнить пустую казну звонкой монетой.

Во всех делах продолжался застой. Многие мануфактуры прекратили работы, и число безработных в городах возрастало. Наживались лишь спекулянты хлебом. В Париже и в некоторых других крупных городах продовольственное положение в августе — сентябре резко ухудшилось. С четырех часов утра в Сент-Антуанском, Сен-Марсельском предместьях и других плебейских кварталах Парижа выстраивались длинные очереди перед запертыми дверьми хлебных лавок.

Народ Парижа голодал и снова начал роптать. В конце августа в Париже произошли уличные волнения. В очередях за хлебом, среди скопища женщин перед пустыми прилавками на обезлюдевшем рынке раздавались возгласы возмущения.

Винили всех, кроме короля. Если бы доброго короля не обманывали его министры и слуги, если бы он знал, как бедствует его народ, он пришел бы ему на помощь.

Но ни король, ни королева, ни их министры и слуги отнюдь не помышляли о народных бедствиях. Их мысли были заняты совсем иным. После жестокого поражения, понесенного 14 июля, королевским двором владели лишь одни помыслы: отмщение, реванш.

Королеву Марию Антуанетту больше не радовали ни пышные балы в залитых светом залах, ни мечтательные разговоры вполголоса в полутемной гостиной. Она не хотела больше кружиться в танце, когда будущность ее сына, дофина, представлялась темной, загадочной, полной опасности.