Рэй Брэдбери - Тени грядущего зла

• Название: Тени грядущего зла
• Автор: Рэй Брэдбери
• Издательство: СПб.: Северо-Запад, 1992 — 608 с.
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1992
• ISBN: 5-8352-0076-5

Популярный американский писатель-фантаст Рэй Дуглас Брэдбери (род. в 1920 г.) знаком отечественному читателю по романам «Марсианские хроники», «451° по Фаренгейту», «Вино из одуванчиков», а также по рассказам «И грянул гром», «Ржавчина «Дракон» и многим другим. По мотивам его произведений созданы теле- и радиопостановки, снят художественный фильм.

В настоящий сборник входит ранее не публиковавшийся в нашей стране роман «И духов зла явилась рать», повествующий о борьбе двух подростков с Людьми Осени, таинственными и жуткими хозяевами и рабами «темного карнавала» и рассказы, широкому читателю в основном неизвестные.

---

Рэй Брэдбери ТЕНИ ГРЯДУЩЕГО ЗЛА * «…И духов зла явилась рать» - Рассказы *

…И ДУХОВ ЗЛА ЯВИЛАСЬ РАТЬ роман перевод Н. Димчевского Е. Бабаевой

С признательностью Дженет Джонсон, которая научила меня писать новеллы, и Сноу Лонглей Хоуш, который очень давно учил меня поэзии в лос-анджелесской средней школе, и Джеку Гассу, который не так давно помог написать этот роман

Человек влюблен и любит то, что исчезает

У. Б. Йитс

Потому что они не заснут, если не сделают зла, пропадает сон у них, если не доведут они кого до падения,

Ибо они едят хлеб беззакония и пьют вино хищения.

Притчи 4: 16–17

Я не знаю всего, что может прийти, но чем бы это ни было, я пойду к нему, смеясь

Стабб в «Моби Дике»

ПРОЛОГ

Прежде всего отметим, что стоял октябрь, замечательный для мальчишек месяц. Нельзя сказать, что остальные месяцы никуда не годятся, но, как говорят пираты, бывают плохие и бывают хорошие. Возьмем, к примеру, сентябрь — плохой месяц: начинаются занятия в школе. Или август — хороший месяц: каникулы еще не кончились. Июль хорош, июль просто замечателен: в целом мире еще нет ничего, что хотя бы случайно напоминало о школе. Июнь же, несомненно, лучше всех: начало лета, до школы далеко, а до сентября еще миллиард лет…

Итак, стоял октябрь. Уже месяц, как идут школьные занятия, а вы еще гуляете, скачете, отпустив поводья. У вас еще есть время обдумать маскарадный костюм, который вы наденете в последнюю ночь месяца на собрание Христианской молодежной ассоциации. И тогда, в двадцатых числах октября, когда воздух пахнет дымом костров, на которых сжигают опавшие листья, и небо в сумерках оранжевое или пепельно-серое, кажется, что канун праздника Всех святых никогда не придет сюда, под сень ракит, теряющих последнюю листву, во дворы, где развеваются на легком ветру сохнущие простыни.

Однако в один странный, длинный, страшный год канун праздника Всех святых пришел рано.

В тот год он наступил 24 октября в три часа пополуночи, вместо того, чтобы прийти, как положено, 31 октября.

Тогда Джеймсу Найтшейду с Оук-стрит, 97 было тринадцать лет, одиннадцать месяцев и двадцать три дня. Уильяму Хэлоуэю, жившему в соседнем доме, исполнилось тринадцать лет, одиннадцать месяцев и двадцать четыре дня. И тот и другой приближались к четырнадцатилетию, оно, как пойманная птица, уже трепетало в их руках.

В ту октябрьскую неделю они за одну ночь сделались взрослыми и навсегда распрощались с детством.

I. Появление

1

Торговец громоотводами появился как раз перед бурей. Пасмурным октябрьским днем он прошел, опасливо оглядываясь, по улицам Гринтауна, небольшого городка в штате Иллинойс. Там, позади, молнии уже били в землю. Там, позади, буря неотвратимо надвигалась и скалила зубы, как огромный разъяренный зверь.

Торговец громко расхваливал свой товар, скрипел и лязгал огромной кожаной сумкой, где скрывались загадочные предметы, которые он предлагал у каждой двери, пока не подошел, наконец, к небрежно подстриженному газону.

Нет, не небрежная стрижка привлекла его внимание. Торговец громоотводами окинул пристальным взглядом двух мальчиков, устроившихся на склоне пологого холма. Чем-то очень похожие друг на друга, они вырезали из веток свистки и болтали о всякой всячине, довольные тем, что за минувшее лето сумели исходить вдоль и поперек весь Грин-таун, а с тех пор, как начались занятия в школе, каждый день бегали отсюда до озера и во-он оттуда до самой реки.

— Привет, ребята! — окликнул их человек в одежде цвета грозовых облаков. — Старики дома?

Мальчики покачали головами.

— А у вас, у самих, деньги водятся?

Мальчики вновь покачали головами.

— Ладно. — Торговец прошел шага три, остановился и опустил плечи. Ему вдруг показалось, что он давно знает окна их домов и это холодное небо над головой. Он медленно повернулся и глубоко вздохнул. Ветер гудел в голых деревьях. Солнечный луч, скользнув сквозь узкий разрыв в облаках, упал на дуб и отчеканил из последних листьев несколько новеньких золотых монет. Но вот солнце исчезло; монетки были истрачены, все вокруг посерело; торговец встряхнулся, как бы сбрасывая странные чары, овладевшие им.

Он медленно побрел вглубь лужайки и спросил:

— Как тебя звать, паренек?

Первый мальчик, с волосами, точно пух осеннего чертополоха, слегка наклонил голову, прикрыл один глаз и посмотрел на торговца другим, ясным, как капля летнего дождя.

— Уилл, — ответил он, — Уильям Хэлоуэй.

Грозовой джентльмен повернулся ко второму подростку:

— А тебя?

Тот неподвижно лежал животом на осенней траве и, казалось, обдумывал, как бы ему назваться. Его волосы цвета лощеных каштанов были жесткими и спутанными, а глаза, неподвижно глядевшие в одну точку, отливали зеленоватым блеском горного хрусталя. Наконец, он небрежно сунул в рот сухую травинку и ответил:

— Джим Найтшейд.

Грозовой торговец кивнул, как если бы он все это знал наперед.

— Найтшейд, — повторил он, — имя вполне подходящее.

— Единственно подходящее, — подтвердил Уилл Хэлоуэй. — Я родился на одну минуту раньше полуночи тридцатого октября. Джим родился на одну минуту позже полуночи уже тридцать первого октября.

— В канун праздника Всех святых. — Сказал Джим.

В этих словах открывалась повесть их жизни, звучала гордость их матерей, живущих в домах по соседству, вместе попавших в роддом; и почти Одновременно принесших в этот мир сыновей — одного светлого, другого темного. Это был рассказ об их общем празднике. Каждый год Уилл зажигал свечи на своем праздничном торте за минуту до полуночи. А Джим, через минуту после полуночи, и когда начинался последний день месяца, задувал их.

Все это очень долго и возбужденно рассказывал Уилл. И также долго Джим молчаливо соглашался с ним. И столь же долго торговец, еще недавно спешивший опередить грозу и бурю, слушал, переводя взгляд с одного мальчишеского лица на другое.

— Хэлоуэй, Найтшейд, так вы говорите, у вас нет денег?

Торговец, словно смущенный своим богатством, порылся в кожаной сумке и вытащил причудливо изогнутую железку.

— Вот. Возьмите это бесплатно! Зачем? Затем, что в один из этих домов ударит молния. И если вы не поставите эту штуковину, не миновать беды! А тогда известно что: огонь и угли, свиная поджарка и пепел! Хватайте!

Он бросил им изогнутый стержень. Джим не двинулся, но Уилл схватил железку и раскрыл рот от изумления.

— Ого, какой тяжелый! И какой смешной! Никогда не видел такого громоотвода. Смотри, Джим!

И только тогда Джим оживился, потянулся, как кот, повернул голову. Его зеленые глаза расширились, потом сузились.

Громоотвод воткнули в землю, и он стал похож не то на полумесяц, не то на крест. По краю стержня были припаяны маленькие причудливые петельки и завитушки, а всю поверхность его покрывали искусно выгравированные надписи на неведомых языках, имена, которые невозможно прочесть, числа, слагавшиеся в непостижимые суммы, пиктограммы зверо-насекомых, ощетинившихся всевозможными перьями и когтями.

— Это египетское, — Джим уткнул нос в один из рисунков на железе.

— Жук-скарабей.

— Верно, парень!

Джим прищурился:

— А там, как курица наследила — финикийское.

— Верно!

— Зачем? — спросил Джим.

— Зачем? — переспросил торговец. — Зачем египетский, арабский, абиссинский, индейский? Ну, хорошо. А на каком языке говорит ветер? Откуда родом буря? Из какой страны приходит дождь? Какого цвета молния? Куда девается гром, когда умирает? Ребята, теперь вы готовы к любому языку, к любому образу и форме огней святого Эльма, этих шаров голубого огня, которые крадутся по земле и шипят, как рассерженные коты. Это единственные в мире громоотводы, которые слышат, чувствуют, могут предсказывать любую бурю, независимо от ее языка, голоса или знака Нет такого оглушительного чужеземного грома, который этот штырь не мог бы свести до шепота!

Уилл нетерпеливо посмотрел на незнакомца.

— Куда, — спросил он, — в какой дом ударит молния?

— В какой? Не торопись, подожди. — Торговец пытливо вглядывался в лица подростков. — Есть люди — они слышат молнию, как кошка слышит журчанье молока, которое сосет младенец. Люди — одни отрицательны, другие положительны. Одни светят в темноте, другие гаснут. И вот вы двое… Я…