Шантель Седжвик - С любовью, Лукас

• Название: С любовью, Лукас
• Автор: Шантель Седжвик
• Жанр: Современные любовные романы

Когда Окли Нельсон теряет из-за рака своего брата, Лукаса, то думает, что никогда не восстановится. Находясь в эпицентре ссор родителей и битвы с депрессией, она не чувствует внутри ничего, кроме пустоты. Когда мама предлагает ей провести лето в Калифорнии у тети Джо, Окли не уверена, что смена обстановки изменит все, но хочет попытаться.

В Калифорнии, в доме тети Джо, Окли находит своего рода безопасность и свободу. После переезда мама дает ей тетрадь с письмами, адресованными ей — от Лукаса. Читая по одному письму в день, она понимает, насколько сильно он ее любил, и каждое письмо бросает ей вызов быть лучше и продолжать наслаждаться жизнью. Он хочет, чтобы она двигалась дальше.

Если бы только это было так легко.

Но затем в ее жизни появляется серфер Карсон, и Окли ошеломлена. Он заставляет ее снова чувствовать. Как только она пускает его в свою жизнь, то удивляется интересу, который питает к нему. Все становится труднее. Как она может влюбиться и быть счастливой, когда у Лукаса никогда не появится шанс испытать то же самое?

Руководствуясь посмертными словами брата, Окли должна научиться слушать и снова доверять себе. Вскоре она осознает, что второй шанс — способ познать ошибки прошлого, и не стоит всегда оставлять прошлое позади, чтобы обрести счастье в будущем.

Переведено для группы: http://vk.com/e_books_vk

---

— Ага. Здесь мило. — У меня уходит минута, чтобы придумать верное слово. — Успокаивающе.

— Хорошо. Просто хотел узнать, как у тебя дела. Я разговаривал несколько раз с твоей мамой, но не с тобой.

— Спасибо. Мне было интересно, когда ты позвонишь.

Минутное молчание, но затем он продолжает:

— Сегодня Лукасу поставят надгробие.

Я не могу ничего сказать из-за внезапного кома в горле.

— Оно выглядит хорошо. На нем изображен баскетбольный мяч и машина. Он любил работать над своей машиной.

— Я знаю. Его дурацкая, паршивая машина. Не знаю, почему он так ее любил. — Губа трясется, и я стараюсь держать себя в руках. Прочищаю горло и моргаю, заставляя влагу убраться из глаз. — Я рада, что надгробие выглядит хорошо. Можешь прислать мне фото?

— Конечно. — Он молчит. — Я думаю о нем каждый день. Прихожу на его могилу после работы. На ней все еще много цветов. Выглядит мило.

Насколько мило может выглядеть могила?

— Спасибо, что приходишь к нему, папа. — Я шмыгаю носом. — Я скучаю по тебе. — Это правда. Даже несмотря на то, что у нас такое время, папа всегда рядом. Странно, что он не здесь, с нами.

— Я тоже по тебе скучаю.

— Ты приедешь? — У меня такое нехорошее предчувствие, что он не приедет в ближайшее время. Если вообще приедет. Но я должна спросить.

— Не уверен. Мы с твоей мамой…Я поговорю с ней. Я бы с удовольствием к вам приехал. Просто все зависит от работы.

Ну конечно.

— Ну, надеюсь, ты сможешь приехать до того, как закончится весна. Я могу научить тебя серфить.

— Правда?

— Нет. Но я, типа, вчера научилась стоять пять секунд. Было весело.

— Я бы хотел это увидеть.

Я улыбаюсь. Он мог бы увидеть, если бы перестал упрямиться и просто сел на самолет.

— Ну, поговорим позже. Мне нужно кое о чем позаботиться. Люблю тебя, тыковка. Звони мне в любое время, когда понадобится, хорошо?

— Хорошо.

Мы прощаемся, и я сбрасываю вызов.

Обычно, когда я расстраивалась, он обнимал меня или похлопывал по плечу, а потом уходил. Внутри что-то обрывается. Интересно, переход от родителя к родителю и нахождение среди ссор станут постоянными? Надеюсь, что они во всем разберутся. Я уверена, что именно стресс от потери единственного сына негативно сказался на их браке, но мы семья. Семьи должны уметь разбираться.

Остаток дня проходит без событий. Я сбегала в магазин, проявила несколько фотографий и повесила их на стену, а затем провела большую часть времени, бродя по комнате, стараясь выяснить, что делать с самой собой.

К десяти часам все ложатся спать. Джо весь день работала, мама снова провела большую часть времени в своей комнате, а я не видела Карсона с тех пор, как он вчера ушел на работу. Мне не хочется признаваться в том, что я скучаю без него. Особенно из-за того, что я не видела его всего день. Не хочу такое чувствовать. Это как-то убого. А я не убогая.

Возможно, мне стоит переодеться в пижаму и отправиться спать. Может, завтра утром на пляже потренирую расположение ног на доске. Или постою на небольших волнах и потренируюсь держать равновесие. Не то чтобы у меня было еще чем заняться.

От застекленных дверей доносится тихий стук. Я, испытывая любопытство, подхожу и выглядываю из-за занавески.

Это Карсон. Срань Господня — я выгляжу отвратительно.

Откидываю от лица волосы, быстро смотрюсь в зеркало возле меня, решаю, что ничего уже не поможет, и открываю дверь.

— Привет, — говорю я.

— Привет.

— Теперь пробираешься тайком на задний двор Джо?

Он корчит рожицу.

— Извини. Нужно было взять твой номер телефона, чтобы написать сообщение.

— Не беспокойся. Что случилось?

— Знаю, что уже поздно, но я увидел у тебя свет и задался вопросом, не прогуляешься ли ты со мной. — Он сглатывает и слегка сжимает губы.

Уже поздно. Но и очень хочется уйти. Ко мне украдкой пробрался сексуальный парень, чтобы просто погулять со мной? Как будто я не собираюсь пойти.

— Подожди, возьму куртку. Можешь войти.

Он заходит и осматривается. Взгляд перемещается на фотографии, висящие на стене над изголовьем кровати.

— Ух ты. Ты и правда потрясающе фотографируешь.

Я пожимаю плечами.

— Не особо.

Он осматривает меня со странным выражением на лице.

— Нет. Правда. — Подходит к моей кровати и рассматривает фото. — Узнаю этого парня, — говорит он. Выражение его лица все еще странное. Он улыбается, но выглядит немного раздраженным.

— Да, это Диллон. Но на ней еще много разных серферов. — Не знаю, почему это говорю. Сомневаюсь, что он ревнует, но хочу убедиться, что он не думает, будто я намеренно сосредоточилась на Диллоне.

Он смеется.

— Эти фотографии очень хорошие. Ты должна продать их какому-нибудь журналу.

Я смеюсь и хватаю из шкафа толстовку.

— Поверь мне. Никому они не нужны.

Когда я поворачиваюсь, он стоит прямо передо мной. Смотрит на меня, нахмурившись.

— Ты себя недостаточно ценишь, — говорит он. — Почему бы просто не поблагодарить, когда кто-то делает тебе комплимент?

Я не знаю, что сказать, так что просто пристально смотрю на него. Его взгляд решителен и серьезен, но я также вижу и намек на улыбку.

— Я…эм…спасибо. — Избегаю смотреть ему в глаза и обхожу его. — Готов идти?

— Ты должна сказать маме, куда идешь?

— Ей все равно. — Надеваю шлепки и выхожу из дома. Он следует за мной и тихонько прикрывает за собой дверь. На улице темно, но мы все равно направляемся к пляжу. Дорожка освещается несколькими фонарями, поэтому мы хоть что-то видим. Натягиваю толстовку. Не очень-то и холодно, но в ней я чувствую себя комфортнее. — Так куда мы идем?

Он пожимает плечами.

— Просто мне нравится пляж ночью. Он не так…богат событиями, как в течение дня. Никто не бегает, не плескается в воде. Здесь хорошо. Расслабляюще.

— Логично.

Мы идем в комфортной тишине, я пинаю холодный песок и улыбаюсь. Давненько не чувствовала себя так спокойно. На какое-то мгновение стараюсь задвинуть подальше беспокойства и мысли о Лукасе и просто думаю о красивом месте, в котором живу. Карсон прав. Ночью гораздо больше расслабляешься.

Мы продолжаем идти, и я поднимаю голову. Огни на причале Хантингтон становятся с каждым нашим шагом ярче, и я могу слышать, как волны врезаются в причал.

— Здесь так красиво, — произношу я.

— Да. Расскажи мне, на что похож твой дом?

— Юта?

Он кивает.

— Я никогда там не был.

— Там не так прикольно, как здесь. Много гор, травы, много снега зимой.

— Надо заставить твоего папу отправить тебе немного снега.

— Поверь мне. На снег приятно смотреть, но он быстро надоедает. И он такой холодный. А я не фанат холода.

— Тогда ты выбрала неверное место для проживания, — посмеивается он.

— Мои родители выбрали неверное место для проживания. — Я улыбаюсь. — Но это дом.

— Может, я смогу убедить тебя остаться здесь дольше. Так как ты не выносишь холод и все такое.

— Мне очень нравится теплая погода. — Я смеюсь. — Я говорю так, будто мне пятьдесят.

— Ты не выглядишь на этот возраст. — Его пальцы касаются моей руки и, прежде чем я осознаю, переплетаются с моими пальцами. Он смотрит на меня и слегка улыбается. — Так нормально?

Я тоже слегка улыбаюсь и киваю. Его рука греет мою, и я не могу не заметить, как идеально они подходят друг другу. Что очень глупо. Я уверена, что все руки одинаково подходят. Вспоминаю единственного парня, с которым когда-то держалась за руки. До того, как заболел Лукас. Все было совсем не так. Он был немного странным. И его рука была потной и огромной. Само собой, ничего не получилось.

Карсон кивает головой вперед.

— Мы с сестрой раньше в детстве играли под причалом. Но не ночью, потому что прилив. Мама приводила нас, и мы бегали вокруг столбов и прятались друг от друга. Или пытались отодрать палками от столбов усоногих раков. Всегда было весело.

— Усоногие раки. Это странные маленькие ракушки, да?

— Ага. Видела хоть одну?

Я качаю головой.

— Вживую нет, только на картинках.

— Я тебе как-нибудь покажу. Они очень странные, но в детстве я от них просто балдел.

— Мальчишки. Всегда балдеют от странных вещей.

Он смеется и сжимает мою руку.

— Итак, чем ты занималась в старшей школе кроме плавания? Чем-нибудь интересным?

— Не особо. А ты?

— Ох, да ладно. Уверен, что ты чем-то занималась.

— Ничем, что было бы достойно упоминания. Ты уже знаешь, что я играю на гитаре, плаваю и фотографирую. А что насчет тебя?

Он пожимает плечами.

— Я немного играл в футбол.

Я это знала. Понятия не имею, откуда, но знала.

— Круто.

Он улыбается.

— Не любительница футбола?

— Не очень.

— Логично. Ты все равно кажешься мне девушкой из хора. — Он искоса смотрит на меня и посмеивается над выражением моего лица.