Джон Пристли - Мгла над Гретли

• Название: Мгла над Гретли
• Автор: Джон Пристли
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1966

Сокращённый перевод с английского Г.Павлинской и Г.Мельникова известного шпионского детектива. (Полный перевод : М. Е. Абкиной, В. А. Ашкенази — «Затемнение в Гретли»)

---

— Что вы несёте, Ниланд! — притворился он рассерженным.

Я следил за выражением его глаз. Предстоял трудный поединок, а я чувствовал себя отвратительно, и плечо болело не на шутку.

— Быть может, какой-то Ллойд Моррис и умер в Кардиффском лазарете, но этот Моррис жив и здоров. Чёрт возьми, мне ли не знать имя моего слуги!

— Вы знаете его имя. Его зовут Феликс Родель.

Полковник не растерялся.

— Послушайте, Ниланд, вы порете чепуху, и вид у вас нехороший. Если у вас ко мне дело, расскажите о нём, а потом идите домой и сразу ложитесь в постель. У вас, наверное, грипп.

— Наверное. Но имя вашего слуги, полковник, всё-таки Феликс Родель. Заслуженный нацист. Занимался шпионажем. Вы произвели его в Морриса.

За дверью раздался шум, но полковник сделал вид, что не слышит его, и вдруг закричал на меня, разыгрывая безумный гнев:

— Чёрт побери, Ниланд, вы просто сошли с ума! Пришли сюда и несёте подобную чепуху. Да понимаете ли вы, что, будь у меня здесь свидетели, я мог бы подать на вас в суд за оскорбление? Да, мог бы и, чёрт побери, подал бы. Да, если бы нас кто-нибудь слышал…

В этот момент появился свидетель. Раздался лёгкий стук в дверь, и в комнату вошла Маргарет Бауэрнштерн.

— Простите, — обратилась она к полковнику. — На мои звонки никто не ответил, и я решилась войти. Затем обернулась ко мне и нахмурилась: — Что с вами?

Я тряхнул головой.

— Потом объясню.

— Где Отто?.. Мне стало страшно за него.

— Сядьте, — сказал я. — И крепитесь, Маргарет.

Полковник Тарлингтон шагнул к нам.

— Что тут происходит? — начал он было, но я перебил его:

— Вы тоже сядьте, полковник…

Я повернулся к Маргарет, которая не сводила с меня широко раскрытых глаз.

— Не хотелось вас огорчать, Маргарет… Отто умер. Его ранил Родель, нацист, которого он искал… Он убил Роделя и умер сам… Он спас мне жизнь.

Лицо её побелело и застыло.

— А что с вами?

— Не беспокойтесь, сначала нужно покончить с этим! Не уходите.

Она кивнула. Я обратился к переставшему бушевать полковнику, молча сидевшему с ледяной миной. Нужно атаковать его, пока он не сдастся, а у меня не было сейчас достаточно сил для этого. Но дело нужно сегодня же закончить.

— Бесполезно запираться, полковник, — начал я. — Игра проиграна. Если не хотите слушать сейчас, услышите всё на суде. Родель мёртв… Джо арестован и выдаёт всех. Диане Акстон дали уехать в Лондон, чтобы и там взять ваших сообщников…

— Всё это чрезвычайно интересно, — возразил Тарлингтон. — Но я не понимаю, о чём вы говорите и при чём тут я?

— Вы говорили всем, что у вас служит бывший вестовой Моррис, а не нацист Родель. Но это далеко не всё, полковник. Возьмём хотя бы вашу приятельницу Диану Акстон…

— Я не знаю этой женщины… и ноги моей не было в её лавке. Попробуйте доказать обратное!

— Вам незачем было ходить в её магазинчик, — ответил я. — Если у неё бывали сообщения для вас, она помещала их в витрине… Работали вы, местное светило. Был главный организатор — Родель, которого вы привезли из Америки под видом слуги. Была Диана с её магазином подарков… Был Джо, душа общества, бармен “Трефовой дамы”, в которой вино развязывало языки молодых лётчиков и армейцев… Акробатка Фифин, например, превратила сцену “Ипподрома” в почтовое отделение… Вовсе вам не было надобности видеть и эту женщину… А вот Родель стал до того неосторожен, что не мог отказать себе в удовольствии выпить со старой приятельницей.

— С какой стати вы припутываете меня ко всей этой чепухе?..

— Сегодня утром вы ловко поймались, полковник, — развязным и насмешливым тоном продолжал я. — Вы подтвердили, что Скорсон из министерства снабжения рекомендовал меня вам по телефону в среду вечером и это повлияло на ваше решение. Но…

Я нарочно сделал паузу, и он попался на удочку.

— Поймался! — пренебрежительно сказал он. — Вы были так явно довольны тем, что Скорсон будто бы рекомендовал вас, что мне не захотелось вас огорчать… Просто из вежливости… Что тут такого?

— Достаточно, чтобы вас повесить, Тарлингтон, — сказал я, оставив шутливый тон, сделавший своё дело. — А если я докажу вам, что Скорсон действительно говорил обо мне в среду? Становится ясно, что по телефону с Лондоном говорили не вы. И вот почему. В тот вечер к вам пришёл мастер Олни, сотрудник особого отдела, специально посланный на завод Белтон-Смита. У него был повод — пригласить вас на митинг в рабочую столовую, но на самом деле он решил выяснить, насколько убедительны его подозрения в отношении вас. Ему было кое-что известно о Роделе, но он не знал, что тот нашёл у вас прибежище. Вы, естественно, постарались, чтобы Олни не увидел Роделя. Едва Олни ушёл, вы решили, что его необходимо убрать: слишком уж многое он знал. Однако Роделю вы не могли поручить это дело — ведь он не знал Олни в лицо. Оставалось одно: самому отправиться следом и убить его. Но вам мешало то, что вы ожидали разговора со Скорсоном в три четверти девятого. Поэтому вы были вынуждены поручить разговор с Лондоном Роделю, правильно рассчитав, что на таком расстоянии вполне сойдёт самое грубое подражание вашему голосу. Это давало вам возможность осуществить задуманное и в то же время иметь безупречное алиби… Но вы допустили несколько ошибок, полковник. Например, для полиции не было убедительным то, что Олни переехало машиной именно в том районе города, где был выброшен вами его труп. А самое главное, вы не могли знать, что в последние секунды перед смертью бедняге Олни удалось выбросить свою записную книжку. Её-то и нашла полиция именно там, где вы втащили труп в свою машину, неподалёку от “Трефовой дамы”. Я внимательно просмотрел все записи. Олни был очень умным и опытным работником. И можете не сомневаться, — заключил я, пристально глядя в глаза Тарлингтона, ибо это был мой основной козырь, — вам в этих записях отведено значительное место.

Полковник молчал, по-видимому лихорадочно размышляя. Голова у меня шла кругом, в ушах звенело, и кровь из раны на плече текла всё сильнее, но я не хотел дать уже ошеломлённому полковнику прийти в себя.

— Потом вот ещё что, — продолжал я. — Вы взяли зажигалку Олни и хранили её у себя, потому что инстинкт вам верно подсказывал: здесь что-то кроется — такой зажигалки у простого заводского мастера не встретишь. Но ко времени встречи с Джо вы решили, что она просто красивая безделушка. Оставлять её у себя вам не хотелось, и вы подарили её Джо. А Джо, — сурово добавил я, — арестован сейчас по обвинению в убийстве. Он сознался во всём. Он выдал всех.

Неожиданно у меня потемнело в глазах. Я услышал крик Маргарет. Потом увидел её склонившейся надо мной. Собрав последние силы, я призвал к порядку её и себя.

— Нет, не мешайте мне ещё пару минут, — сказал я ей. — Родель ранил меня… но я могу ещё потерпеть. Садитесь, пожалуйста, Маргарет.

Она продолжала стоять позади моего кресла.

Я смотрел на Тарлингтона. Он словно окаменел.

— Вряд ли я пришёл бы в подобном состоянии сюда и говорил вам всё это, если бы дело не было раскрыто и главные улики не были у полиции в руках. Но я люблю сам кончать свою работу. Своего рода тщеславие, полковник… Вы ненавидите демократию и всё, что связано с ней. Упрямство, спесь, властолюбие и самомнение мешают вам примириться с ней. Гесс, прилетевший в Англию, рассчитывал именно на таких людей, как вы, полковник. Вы не германофил, и вас нельзя назвать плохим патриотом в старом смысле этого слова… Но я слышал вчера вашу речь на митинге. В ней было лишь то, что всегда твердят люди, подобные вам: вы уговаривали народ трудиться, страдать и знать своё место и всё ради того, чтобы поддерживать то, во что они больше не верят. Каждое ваше слово было кнутом в руках Гитлера и его банды. Но вы умнее и бесстыднее большинства своих единомышленников. Вы поняли: чтобы сохранить старые свои привилегии, нельзя дать народу выиграть эту войну, а фашистам — проиграть её. Вас убедили наци, что в случае их победы вы получите такую Англию, которая вас устраивает. Вы и вам подобные будете по-прежнему благополучно властвовать, а простой народ останется в прежнем состоянии… И вы покатились по наклонной плоскости… Болезненное честолюбие, спесь, ложь… предательства… убийства. И вы проиграли, Тарлингтон… Проиграли… И если вы не хотите… остаться в памяти… всех… английским Квислингом… то у вас есть лишь один выход… один-единственный…

Я не мог больше продолжать — комната кружилась перед глазами, слепящий свет и мрак сменяли друг друга. К счастью, мне больше и не надо было ничего говорить: словно в смутном сне, без удивления, я увидел, как отворилась дверь и на пороге появилась заполнившая весь вход могучая фигура инспектора Хэмпа. Даже в ту минуту я осознал, что его приход окончательно решил дело.

— Хорошо, инспектор, — донёсся до меня голос полковника. — Подождите минутку, — и он исчез в соседней комнате. Раньше чем кто-либо из нас успел шевельнуться, раздался выстрел.