Михель Гавен - Три дня в Сирии

• Название: Три дня в Сирии
• Автор: Михель Гавен
• Издательство: Вече
• Жанр: Политический детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-1213-8

2000-е годы. Сирия. В южном приграничном районе, недалеко от города Дар проходят массовые манифестации против правительства Башара Асада. Главная героиня, американка Джин Роджерс, тайно переходит границу с территории Израиля, с Голанских высот и оказывается в Даре под именем русской женщины, вышедшей когда-то замуж за сирийца. Задание Джин — найти тайную базу, на которую, по данным израильской разведки, бывший генерал КГБ и весьма влиятельный политик Леонид Логинов вывез составляющие оружия массового поражения режима Саддама Хусейна перед вторжением американцев в Ирак. Предположительно база находится недалеко от города Дар. Но неожиданно при выполнении задания Джин становится перед серьезным выбором, едва не сорвавшим всю операцию…

---

— Благодарю, госпожа, я постараюсь сделать все возможное.

Джин сбросила вызов и передала трубку Заиру.

— Заводите машины. Едем в центральный госпиталь Дары. Вы знаете, где он находится? — поинтересовалась она.

— Да, госпожа, конечно.

— Держите капельницу, — Джин передала бутылку с физраствором помощнику. — Держите ровно. На торшере она висит криво и раствор поступает неравномерно. Покажите, что именно вы принесли? — обратилась она к офтальмологу. Тот молча протянул ей термос.

Джин взяла термос с лекарствами, быстро перебрала ампулы и выбрала три из них.

— Подойдет. Давайте шприцы, — приказала молодая женщина врачу. — Любые, но лучше дозировкой поменьше.

— Тут на два кубика, — предложил он.

— Подойдет.

Быстро набрав лекарство, Джин одну за другой сделала несколько инъекций.

— Перевязочный материал, — потребовала она у доктора, и тот поднес коробку с красным крестом. — Пожалуйста, осторожно приподнимите генерала, — попросила Джин. Заира, аккуратно сняла полотенце, чтобы не повредить раны. Блокировав отверстия тампонами и пластырем, наложила повязку. — Сейчас надо перенести его в машину, — распорядилась молодая женщина, закончив перевязку. — Только очень аккуратно. Несите вместе с капельницей. Не трясите. Несите, чуть наклонив головой вниз, и тогда внутреннее кровотечение уменьшится. Когда будете класть в машину, следите за бутылкой с физраствором. Она должна находиться так же перпендикулярно. Не болтайте ее, а то трубка отойдет, в вену попадет воздух и тогда неминуемо будет тромб. Вам ясно? — спросила она офицеров.

— Так точно, госпожа, — ответили те.

Шауката осторожно уложили на одеяло, ведь носилок в отеле Мустафы не нашлось. Три офицера взялись за края, чтобы нести больного, а четвертый держал капельницу. В это время на пороге снова появился Махер аль-Асад.

— Куда вы собрались? Никак в больницу? Мой братик еще жив? — спросил он глумливо.

— Освободите дорогу, — резко потребовала Джин.

— Чего ты тут раскомандовалась? — взбесился Махер, больно схватив молодую женщину за плечо. — Проститутка! Мустафа! — хозяин отеля аж подскочил на месте от его окрика. — Что ты позволяешь своим девочкам? Они совсем разболтались. Одна меня сейчас чуть не укусила вместо демонстрации своей задницы, а эта вообще играет в командиршу. Мустафа, я…

Он не договорил. К Махеру подбежал адъютант и, сунув в руки трубку, сообщил:

— Президент. Сам…

— Президент? — обомлел тот.

Махер взял трубку. Джин заметила, как он мгновенно переменился в лице. Его спесь, самоуверенность и наглость мигом исчезли. Он выглядел маленьким, испуганным нахулиганившим мальчиком, боящимся теперь получить взбучку от грозного старшего брата. Испуганней Махера в этот момент выглядел только Мустафа, просто онемевший от его выговора, и казалось, готовящийся вот-вот рухнуть на пол без сознания.

— Я слушаю, — робко произнес Махер в трубку.

— Несите генерала вниз, — приказала Джин офицерам. — Быстро. Он занят. Отойди-ка, — сказала она, оттолкнув Махера. Он, похоже, и не заметил этого. Махер серел, выслушивая отповедь брата.

Джин прошла первой. За ней офицеры поспешно вынесли Шауката.

«Они все погрязли в страхе. Страх окончательно искорежил людскую психику, причем как у тех, кто вверху, так и у тех, кто внизу. Внизу можно еще встретить людей, не утративших трезвого мышления, похожих на Абию и Бабака. Наверху же наблюдается полное разложение, безволие, бессилие, боязнь сделать шаг без одобрения начальства. Махер аль-Асад, такой беспощадный и нетерпимый со своими подчиненными, робеет перед братом, и не потому, что тот обладает сильной волей. Нет, он намного мягче Махера по характеру, а потому, что он занимает пост президента. Они деградировали в страхе перед властью, держась за нее любыми средствами. Начальство не представляет себе жизни без этой власти, вне ее устоявшихся рамок. Потерять власть для них равноценно потере жизни», — думала Джин, поддерживая в лифте голову раненого генерала.

— Осторожно, осторожно, ступеньки, — предупредила она, выйдя на крыльцо.

Генерала вынесли из отеля, а Заир уже распахнул дверцу бронированного автомобиля. Шауката осторожно погрузили внутрь. Джин села рядом, а на переднее сиденье, рядом с водителем — Заир. Одна за другой машины тронулись. Никто им не препятствовал. Когда выезжали с территории отеля, зазвонил телефон.

— Бушра, — сообщил адъютант, взглянув на номер. — Я слушаю, госпожа, — он ответил на вызов. — Одну минуту, госпожа. Она хочет поговорить с вами, — мужчина передал Джин трубку.

— Я слушаю, госпожа.

— Это Бушра, Зоя, — сестра президента сказала так, словно они были давным-давно знакомы, хотя даже ни разу пока не встречались друг с другом лично. — Мне звонили из госпиталя, — добавила она. — Там все приготовили для операции, но говорят, у них только масочный наркоз. Я не понимаю, а они толком ничего не могут объяснить.

— Значит, госпожа, нам не подходит такой госпиталь. Масочный наркоз хорош при операциях средней тяжести, когда сознание пациента выключается не полностью, а нам нужен глубокий наркоз. Эндотрахеальный, с интубационной трубкой и вентилированием легких, — серьезно ответила Джин.

— У них его нет. Что же делать? Я обязательно найду все необходимое в Дамаске и привезу, но будет поздно, — растерянно ответила Бушра.

— Будет поздно, — согласилась Джин. — Если мы допустим развитие перитонита, воспаление перекинется на кишечник. Придется проводить резекцию, а это очень долгое и опасное дело. Маска нам не подходит, ведь при глубоком наркозе на маске пациент просто задохнется. Анестезиолог обязан был вам объяснить, — прибавила она.

— Он ничего мне не сказал, — вздохнула Бушра.

— Он просто побоялся. В подобных случаях пациент умирает не сразу, часто не на операционном столе, а в палате, спустя минут двадцать или тридцать после операции. Неожиданная остановка сердца. Главное — не на операционном столе, и они вроде здесь ни при чем. Кто будет разбираться в неправильном наркозе и разбалансировке сердца в отсутствие кислородного голодания? — рассудила Джин.

— Что делать?

— Прикажите вообще отменить масочный наркоз, — попросила Джин. — Будем делать по старинке, под новокаиновой блокадой, — решила она. — Будет больно, но ваш муж — солдат. Ему не привыкать терпеть боль. Я введу лекарства, снижающие ее воздействие. В таком случае мы достигнем двух целей, — объяснила Джин. — Остановим развитие перитонита и сведем к минимуму риск использования неправильного наркоза, а значит, сохраним сердце. Если вы согласны, то так и поступим.

Бушра молчала. Джин понимала, в каком трудном положении она оказалась. Бушра сейчас должна была доверять женщине, называвшей себя врачом, с которой она совершенно не была знакома. Врачей с еще советскими дипломами, считавшимися светилами, женщине придется оттолкнуть. Бушра должна доверить женщине, появившейся неизвестно откуда, не просто своего мужа, которого когда-то любила страстно, а возможно, ничуть не меньше любит и до сих пор. Она должна была доверить ей свое будущее, будущее своих детей, ведь в случае смерти Шауката она теряла все. Ей не приходилось рассчитывать на снисхождение братьев. Погибни Шаукат, они не стали бы ни одного дня терпеть ее в Сирии, вынудив уехать. Взять Асму аль-Асад, жену Башара, ненавидящую Бушру и считающую ее своей соперницей. На этом точно настоит Махер. Башар аль-Асад, при его мягком характере, несмотря на привязанность к сестре, должен был бы уступить недоброжелателям Бушры. Она прекрасно все понимала. Бушра ставила на карту все, но и Джин тоже было над чем задуматься. Молодая женщина также немало рисковала. По большому счету, зачем она вообще ввязалась в это дело, не соблюдая осторожности? Выигрыш мог оказаться огромным, так же как, кстати, и проигрыш — катастрофическим. Первое испытание ждало ее, как ни странно, именно на операции Шауката. Джин не сомневалась, что в госпитале в Даре стояла еще советская медицинская техника и там работали врачи, получившие образование в СССР. Значит, они оперировали и лечили по советским методикам. Хотя в самой России, особенно в столичных клиниках, от морально устаревших методик начали отказываться уже в начале девяностых годов, перенимая западный опыт, прежде запрещенный, в Сирии все оставалось неизменным. Джин никогда не оперировала по этим методикам и имела с ними лишь теоретическое знакомство. По идее, молодая женщина должна лечить именно так, особенно в соответствии с ее легендой. Откуда обычному советскому врачу, пусть даже учившемуся в Москве, но всю жизнь прожившему в захолустном гарнизоне в Молдавии, узнать современные американские методы хирургии? Ведь, по легенде, Джин давно не работает по специальности. Такой опыт ей просто негде получить. Советские методики в случае Шауката не годились. Молодая женщина могла оперировать только по той методике, которая широко применялась в американской армии, и только такие сверхэффективные меры могли гарантировать выздоровление генерала. Особенно если учесть, сколько времени они потеряли в самом начале. Джин придется придумать объяснение, где и когда она приобрела современный медицинский опыт, а иначе ее миссия провалится. Тот же Шаукат, когда его состояние улучшится, наверняка спросит молодую женщину об этом. Ему не могут не доложить. Если Бушра аль-Асад откажется от услуг Джин и доверится своим врачам, так даже лучше, но Бушра аль-Асад не отказалась!