Михель Гавен - Заговор адмирала

• Название: Заговор адмирала
• Автор: Михель Гавен
• Жанр: О войне
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-2249-6

Казалось бы, где можно найти в Европе свободный трон в 1944 году, когда само понятие монархии сделалось архаичным? Тем не менее такой трон обнаружился в Венгерском королевстве, находившемся под управлением адмирала-регента Миклоша Хорти. Именно в 1944 году возведение «своего» монарха на венгерский престол стало отвечать интересам некоторых лидеров Третьего рейха, уже осознавших, что новая королева в Венгрии — последний шанс для Германии, терпящей поражение в войне с СССР. Но у Хорти были собственные планы на будущее Венгрии, идущие вразрез с интересами бывшего союзника…

---

Михель Гавен ЗАГОВОР АДМИРАЛА

ЧАСТЬ 1

— Ты знаешь, когда я был студентом, я частенько оставался ночевать в доме де Криниса, — Вальтер Шелленберг положил телефонную трубку и взглянул на Маренн, сидевшую в кресле.

Женщина кивнула:

— Я знаю.

— У него была обширная библиотека, впрочем, она и сейчас у него есть, — он обошел стол, сел в кресло напротив собеседницы. — Я читал книги ночами напролет. И поскольку де Кринис — австриец, у него было много книг о Габсбургах. В одной из них я прочел, что, оказывается, Габсбурги всегда отрицали, что возлюбленная кронпринца Рудольфа баронесса фон Вечера находилась с ним в охотничьем замке Майерлинг, когда он покончил с собой. Они утверждали, что она была в это время в Вене и умерла от горя.

— Тебя интересует, что я думаю об этом, как внучка кронпринца Рудольфа? — Маренн задумалась и машинально провела пальцами по волосам, собранным в большой узел на затылке. Ей не раз говорили, что волосы у неё такого же каштанового оттенка, такие же густые и длинные, какие были у матери Рудольфа, знаменитой императрицы Зизи.

Шелленберг меж тем кивнул:

— Было бы интересно узнать твоё мнение.

— «Она просто умерла от горя», — да, так сказал мой прадед император Франц Иосиф, — женщина вздохнула. — Как будто баронесса умерла обычно и естественно, и это никакая не трагедия. Как всё было на самом деле, доподлинно неизвестно.

Маренн встала, подошла к окну. На заснеженных ветвях пушистой ели напротив окна резвились две молодые белки, ловя друг друга за хвост. Увидев их, женщина улыбнулась.

— Я ведь выросла во Франции, — продолжила она, помолчав минуту. — Ты знаешь, мой приемный отец маршал Фош никогда не связывал мое будущее с Австрией. Он хорошо помнил, как его приняли мои родственники, когда он привез меня к ним после того, как я осиротела. Но тем не менее он вполне отдавал себе отчет, что я принадлежу к старейшей в Европе династии монархов и что мне, возможно, предстоит взойти на трон, а моей руки будут просить европейские принцы, например, английский или, скорее всего, германский. Все это происходило ещё до Первой мировой войны. Тогда все это ещё выглядело реальным, поэтому он, конечно, позаботился, чтобы я хорошо изучила историю своей семьи, и приглашал лучших учителей, в том числе и из Австрии. Как ушел из жизни мой дед, неизвестно, — Маренн обернулась к Вальтеру, который внимательно её слушал. — Перед тем как покончить с собой, он отпустил прислугу, и они остались в замке вдвоем с Мари. Точнее, Рудольф настаивал на том, чтобы Мари тоже уехала, но она предпочла остаться. Первой выстрелила в себя она, затем из жизни ушел кронпринц. Это была настоящая трагедия для Австрии. Для всей Европы. Старейшая и самая могущественная из европейских династий осталась без прямого наследника престола. Это стало явным предвестием будущего конца монархии и плохим предзнаменованием для Европы.

Белки одна за другой исчезли в ветвях; посыпался, поблескивая на солнце, снег, а Маренн вернулась к столу и опустилась в кресло:

— Я уверена, что останься кронпринц Рудольф жив и взойди он на трон Австрии — Европу ждало бы совсем другое будущее. Не было бы первой войны и как следствие — второй. Австрия смогла бы усмирить пыл кайзера Вильгельма, оставив его без союзников и заключив договор с Францией. Рудольф бы сделал это, несмотря на родственные связи с монархией Гогенцоллернов. И даже гибель эрцгерцога Фердинанда от руки террориста в Сараево не заставила бы его изменить убеждениям. А без Австрии и Россия не ввязалась бы в конфликт на стороне Антанты, у императора Николая был бы выбор, к кому примкнуть, и не исключено, что он сделал бы его в пользу Рудольфа. Николаю совсем не нужна была война, ведь Россия мощно развивалась, но человек старой эпохи, рыцарь, солдат Франц Иосиф знал только один способ укрепить свою империю — война. Он поступил, как поступали его предки. И проиграл. Проиграли все, даже победители. Выиграли только большевики.

Маренн снова вздохнула, опустила голову, а через мгновение продолжила свою речь:

— Моя прабабушка императрица Зизи сделала все, чтобы Рудольф вырос человеком с тонкой, чувствительной натурой, понимающим потребности общества, умеющим сочувствовать и сострадать. Ей казалось, что это будет очень важно в наступающем веке. Не диктовать народу свою волю, а уметь разговаривать с ним, вступать в диалог. Но влияние Зизи при австрийском дворе всегда было слабым, несмотря на то, что Франц Иосиф искренне любил ее. Сторонники старых традиций, интриганы в окружении императора и в первую очередь реакционный глава кабинета Таффе добились того, чтобы не только сама Зизи вынуждена была проводить как можно больше времени вдали от Вены, но и чтобы её сын практически не имел контактов с отцом, а все его начинания проваливались. Это довело Рудольфа до отчаяния. Он чувствовал себя ненужным. Франц Иосиф не желал допускать его к государственным делам. Да, он любил сына, и императора нельзя упрекнуть в том, что он был к сыну холоден, но Франца Иосифа убедили, будто Рудольф ни к чему не способен, что он не солдат, а тряпка, наподобие «всех этих безумцев в баварском доме», как отзывались в Вене о Зизи и её родне. И никто не хотел даже задуматься, что солдаты на троне уже не нужны. Напротив — нужны тонкие, умные политики, которые смогут находить компромиссы в новом, меняющемся мире. Войны становятся слишком опасными и кровопролитными, убийственными для Европы. Надо учиться не воевать, а договариваться. Надо заботиться о народе, а не нещадно погонять его точно нерадивого ребенка, как привыкли веками. Зизи все это понимала, она учила этому сына, но оба они были раздавлены старой проржавевшей машиной, называемой «великая монархия Габсбургов», к которой сами же и принадлежали.

Как и говорила Маренн, никто не знает наверняка, находилась ли баронесса фон Вечера вместе с кронпринцем Рудольфом, когда тот принял решение уйти из жизни. Есть даже версия о том, что кронпринца убили венгерские революционеры, с которыми он поддерживал контакт, а потом они же привезли из Вены и убили баронессу, чтобы самоубийство выглядело правдоподобным. Однако более вероятно, что Рудольф и его возлюбленная вместе приняли роковое решение. Мари осталась с ним, чтобы хоть в смерти он не был одинок, как был в жизни. Во всяком случае, баронессу похоронили на сельском кладбище недалеко от замка Майерлинг, и могилу долгое время накрывала мраморная плита без надписи, чтобы никто не знал, кто там покоится. Только после крушения монархии Габсбургов родственники баронессы поставили ей памятник и написали на нем её имя. А император Франц Иосиф не нашел ничего лучше, как по совету своих министров, объявить сумасшедшим собственного сына. Он просто не мог найти других объяснений его поступку. Возможно, вполне искренне.

Франц Иосиф был жестоко наказан судьбой за свое нежелание понять сына — империя, о благе которой Франц Иосиф так заботился, рухнула. Пусть он умер раньше, чем австрийская монархия канула в небытие, но императору довелось узнать, сколь страшна ненависть, которую испытывают к нему подданные, как к олицетворению всего старого и отжившего. Самое драгоценное его сокровище, его Зизи, была зверски убита террористом. Террорист вспорол ей ножом грудь, и она умерла, захлебнувшись кровью. Императрица Австрии, когда-то всеобщая любимица! Эту ненависть, жертвой которой пала Зизи, взрастила не она. Зизи как раз сделала все, чтобы её уменьшить. Ненависть взрастили Франц Иосиф и его министры, а гибель Зизи стала истинным концом, смертным приговором для монархии ещё задолго до революции 1918 года. После гибели императрицы все окончательно покатилось в пропасть. Поражение в войне, революция, смута, голод — полный крах.

— А могло бы пойти иначе, — грустно улыбнулась Маренн. — Если бы Франц Иосиф вовремя уступил престол сыну, или хотя бы прислушивался к его советам в управлении государством.

— Насколько я знаю, венгры ведь предлагали Рудольфу корону, — серьезно заметил Вальтер Шелленберг. — Кронпринц отказался.

— Да, предлагали, — подтвердила Маренн. — Они предлагали её ещё Зизи. Отдельное королевство Венгрия во главе с представителем династии Габсбургов. Это почти две сотни лет была их любимая идея. Ни Зизи, ни её сын не согласились. Они не могли себе представить, как собственными руками развалить государство, которым предки Габсбургов правили почти полтысячи лет. К тому же делить Австро-Венгрию на фоне все укрупняющейся Германской империи с её нарастающими аппетитами было просто опасно. Германия бы съела Австрию и Венгрию поодиночке. И если в пору молодости Зизи все это было ещё не так очевидно, то накануне Первой мировой войны стало абсолютно ясно. Что толку выходить из-под власти австрийского императора, если сразу же попадешь в вассалы к германскому? Рудольф, наследник Габсбургов, подданный кайзера Вильгельма? Гогенцоллерны и мечтать о подобном не смели ещё каких-то сто лет назад. Зачем же было делать им такой дорогой подарок? Мой дед понимал это. Как и то, что ему необходимо развестись со своей женой Стефанией, которая так и не смогла подарить Габсбургам наследника трона, а жениться на любимой женщине, на Марии фон Вечера, и тем дать понять всем в империи, что власть становится гуманнее, ближе, она меняется. Впрочем, венгры, кстати, не очень-то и настаивали на отделении от Австрии, во всяком случае, во времена Рудольфа. От Габсбургов за долгие годы совместного сосуществования им удалось добиться немалых уступок и привилегий, заставить Вену уважать мнение венгров. Будапешт, по сути, стал второй столицей империи. Зизи очень часто жила там подолгу, и с ней — её приближенные, её двор. С Гогенцоллернами венграм пришлось бы похуже. Скорее всего, они попали бы в полную зависимость, и все пришлось бы начинать сначала.