Адольф Мютцельбург - Властелин мира

• Название: Властелин мира
• Автор: Адольф Мютцельбург
• Издательство: Радуга
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-05-004149-Х

В этой увлекательной книге читатель вновь встретится с героями романа «Граф Монте-Кристо», познакомится с новыми персонажами, побывает вместе с ними на просторах американского Запада, в Африке и разных странах Европы.

---

Из груди графа вырвался крик — крик отчаяния, крик безумия. Не помня себя от ярости, он с бешеной скоростью, словно выпущенный из пращи камень, ринулся назад и одним прыжком преодолел казавшееся неодолимым препятствие.

Все произошло так стремительно, что Бенедетто растерялся. Едва он успел вскочить, как граф уже стоял в трех шагах от него.

— Отдай мне сына! — вскричал Монте-Кристо. — Отдай сына!

В следующий миг между ними завязалась борьба. Увидев такой оборот, матросы и Тордеро, до сих пор державшиеся в некотором отдалении, поспешили на помощь графу. Бенедетто защищался от обладавшего недюжинной силой графа с таким упорством и такой бешеной энергией, какие в нем трудно было заподозрить. При этом он так крепко прижимал к груди ребенка, что мог невольно задушить его. Ребенок мешал прокаженному сопротивляться, вынуждая действовать всего одной рукой, и под натиском графа ему приходилось отступать к краю расселины. Когда подоспевшие матросы собирались всадить в него кинжалы, Бенедетто отчаянным, нечеловеческим напряжением всех своих сил вырвался из железных объятий графа и вместе с ребенком бросился в пропасть…

Гайде первой оказалась на дне расселины у трупа Бенедетто, так и не выпустившего из рук ребенка. Малютка был мертв. Потрясенная смертью сына, несчастная мать лишилась чувств.

Вскоре матросы вынесли на берег носилки с бесчувственной Гайде и погибшим ребенком. За носилками неотступно следовал убитый горем граф.

Носилки перенесли в шлюпку, и матросы взялись за весла. Лодка двинулась к выходу из пролива Сан-Бонифачио. Старого рыбака щедро наградили и высадили на родном побережье, где он спокойно прожил более шестидесяти лет, размышляя об удивительных событиях, очевидцем которых ему довелось быть. Когда вдали заметили яхту, уже настала ночь. По сигналу со шлюпки яхта приблизилась. Гайде к этому времени уже пришла в себя и настолько оправилась, что при поддержке двух матросов смогла самостоятельно подняться на палубу, держа на руках погибшего Эдмона.

Все, кто при свете корабельных огней увидел теперь графа, были поражены разительными переменами. Его было не узнать. Лицо приобрело землисто-серый оттенок, движения сделались неуверенными, всем своим видом он походил на дряхлого старика. В считанные часы крепкий, сильный человек превратился в сущую развалину.

Вслед за Гайде он удалился в каюту. Данглара поместили в лазарет, где совсем недавно находился Бенедетто. Он выглядел совершенно подавленным и испуганно озирался по сторонам, словно опасаясь за свою жизнь. Впрочем, Тордеро все же ухитрился отвесить ему оплеуху. Контрабандист попросил разрешения вернуться на яхту. Штурман, не осмелившись беспокоить Монте-Кристо, на свой страх и риск позволил ему это сделать.

К утру яхта пристала к острову. Поддерживая друг друга, граф и Гайде сошли на берег. Гайде так и не расставалась со своей скорбной ношей. Убитые горем родители скрылись в своих покоях.

Больше их никто не видел, не считая Бертуччо и Али, которые, однако, ни словом, ни жестом не выдавали, в каком состоянии находятся их господа. Временами только уходили письма в Париж. Спустя несколько недель на остров прибыл респектабельный немолодой господин. Он пробыл два дня, после чего снова покинул остров вместе с Моррелем и Вильфором. Яхта графа доставила всех троих в Марсель и вернулась обратно.

X. ПИСЬМО АЛЬБЕРА ДЕ МОРСЕРА ГРАФУ МОНТЕ-КРИСТО

«Дорогой граф!

Не удивляйтесь, что Вам пришлось долго ждать ответа, ибо Ваше письмо попало ко мне в руки с большим опозданием. Да иначе и быть не могло. Там, где я нахожусь, нет дорог в привычном для нас смысле слова; нет и королевской почты, отвечающей за своевременную доставку корреспонденции. Каждый раз мне приходится снаряжать собственный караван, чтобы мои письма попали в Мурзук, откуда их переправляют французскому консулу в Триполи.

Я не раз внимательно прочел все, что Вы написали о судьбе моего отца, и вынужден признать Вашу правоту. Правда, еще раньше я убедился, что для мести у Вас были причины, судить о которых не вправе ни один человек. Но тот, кому Вы отомстили, был моим отцом. Долгое время я был убежден, что не смогу простить его врага. Впрочем, Вы оказались правы, время берет свое. Душа успокаивается, и разум принимает многое из того, что прежде отвергало сердце. Тем не менее я откладывал свое последнее и окончательное слово до прибытия своей матушки.

Я просил ее добраться только до Триполи, куда отрядил самых преданных своих слуг. Сам я не мог оставить Массенья, поскольку границам моей страны угрожал неприятель. Одновременно я написал в Париж и просил французское правительство, равно как и некоторых своих друзей, направить ко мне сюда толковых, дельных людей. Пятеро французов изъявили готовность принять мое приглашение. Отплыть они должны были из Марселя, и там, в Марселе, к ним присоединилась моя матушка. Таким образом, ей не пришлось по крайней мере находиться одной среди африканцев, которых я послал встретить ее. Французский консул в Триполи помог моим соотечественникам и моей матушке встретиться с африканцами, и вот уже полтора месяца, как она со мной.

Перебирая в памяти прошлое, мы провели с ней немало времени вдвоем. Как-то я спросил у нее совета, и она сказала, чтобы я забыл неприязнь к Вам и прислушался к Вашим дружеским, отеческим словам. Итак, она одобрила мое собственное решение, и теперь перед Вами мое письмо, которое, надеюсь, положит начало длительной и содержательной переписке.

Я принимаю Ваши предложения, хотя и не полностью. Если Вы согласны оказать мне помощь, пришлите некоторую сумму денег и побольше ружей, пистолетов, сабель, пороха и пуль, сельскохозяйственных орудий, астрономических инструментов и несложной домашней утвари. А также книг, которые позволят мне восполнить пробелы в образовании, ибо только сейчас я осознал, сколь много упустил в юности. Направьте ко мне и толковых людей: ремесленников, солдат, знатоков техники и сельского хозяйства.

Нужны мне и миссионеры — один, два или столько, сколько согласятся нести местным жителям слово Божье. Наверное, Вы правы, говоря, что именно христианская религия благодаря присущей ей терпимости более всего способна цивилизовать этих людей.

Первые недели моего правления оказались весьма неспокойными, и, не будь Мулея, я бы пропал. Однако в конце концов самые большие сложности удалось преодолеть. Оставалось уладить один серьезный вопрос, касающийся раздела Багирми на два государства. Предполагалось, что одно из них станет мусульманским, а второе — на востоке Багирми — останется под моей властью. Во главе первого должен был стать султан, который поддерживал Мулея в борьбе против прежнего тирана Багирми. Таким способом мы намеревались отблагодарить его за помощь. Мне же было важно сохранить за собой государство, состоящее из негров, ибо я не смог бы долго противостоять мусульманской общине в Багирми и Массенья.

Наконец раздел состоялся, и я с большинством негров, захватив с собой часть сокровищ бывшего султана, его стад и прочей собственности, перебрался на восток Багирми, где и устроил свою постоянную резиденцию.

Разумеется, наша деятельность здесь только разворачивается, и мне остается лишь поражаться успехам, которые уже достигнуты. Я начал с того, что на месте бедной деревни, которой предстояло сделаться моей резиденцией, велел возвести добротные дома. Ежедневно на этих работах было занято четыре тысячи негров. Я распорядился проложить дороги в те места, откуда мы получаем все необходимое. Не забыл и о военном обучении населения. Каждый день половина всех работников занимается военным делом, и люди по очереди учатся обращаться с огнестрельным оружием, которого нам очень не хватает. Если бы у нас было его побольше!

Теперь немного о Юдифи и моей матушке. Не могу описать Вам, граф, как я счастлив, имея такую жену! Я уже не мыслю без нее своей жизни! Мне кажется, она справляется со своими общественными обязанностями лучше, чем я — со своими делами. Особенно с тех пор, как ей стала помогать моя матушка. Юдифь можно встретить всюду — в семьях, у постели больных, в окружении работниц. Наблюдать, как ее все обожают, — истинное наслаждение! То же можно сказать о моей матушке. Они не расстаются друг с другом. И как часто матушка в шутку говорит мне, что я не заслуживаю такой жены! Я и сам так думаю, но это нисколько не омрачает моего незаслуженного счастья!

Первое время мы с Юдифью жили отдельно. Большее проявление близости не отвечало бы нашим взглядам на то положение, в каком мы оказались. И перед тем как соединить наши судьбы, Юдифь следовало принять христианство. По счастью, почти в то самое время, как я перебрался в свою теперешнюю резиденцию, к нам прибыл из Абиссинии христианский миссионер. Он познакомил Юдифь и Мулея с христианским учением. После приезда моей матушки Юдифь и Мулей в один день приняли крещение, а наутро состоялось наше бракосочетание. К сожалению, местный климат оказался для миссионера неподходящим, и вскоре ему пришлось опять покинуть нас. Но он обещал мне вернуться.