Нелли Шульман - Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая

• Название: Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая
• Автор: Нелли Шульман
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2013

Продолжение семейной саги "Начало пути", описывающее время Великой Французской революции и наполеоновских войн.

---

— Я не католик, — сухо ответил Джон. Усмехнувшись, он добавил: "Не в соборе, а на галерее, святые отцы. Так переспали?"

— Не понимаю, какое это имеет отношение…, - покраснев, пробормотал Орлов.

— Такое, — вздохнул Джон, — что до вас эта дама принимала подарки еще от десятка мужчин, и никого, — он поднял вилку, — никого не удостоила своей благосклонностью. Так что не обольщайтесь, ваше сиятельство, она не побежит с вами под венец.

Орлов вспомнил дымно-серые глаза и капризный, требовательный голос: "Когда я захочу вас видеть, граф, я об этом вас извещу. А пока, — женщина поднялась во весь свой рост, — я намереваюсь заняться музыкой. Всего хорошего".

— И потом, — осторожно заметил отец Франческо, — если вы с ней обвенчаетесь, это может создать ненужные осложнения, вы понимаете, о чем я. Вряд ли императрица будет рада.

Орлов стиснул зубы и нарочито вежливо спросил: "Хорошо, и как вы предлагаете заманить ее на корабль?"

— Очень просто, — Джон промокнул губы салфеткой: "Удивительно нежная форель, как я понимаю, ее еще живой сюда привезли, с гор?"

— Разумеется, — ответил отец Джузеппе, — у меня отменный повар.

— Так вот, — Джон усмехнулся, — консул Дик пригласит ее на обед. Там зайдет речь о морском параде, что ваша эскадра устраивает для жителей Ливорно…

— Какой еще парад? — недоуменно спросил Орлов.

— Тот, который вы устраиваете для жителей Ливорно, — терпеливо повторил мужчина, — так вот, жена консула пригласит нашу подопечную на морскую прогулку. Она скажет, что парадом лучше любоваться с борта корабля. Вашего, флагманского, "Три иерарха". Адмирал Грейг, — Джон тонко улыбнулся, — мы, на него право, не в обиде, что он предпочел британскому флоту — ваш, — поднимется с ней на борт, а там уже все просто.

— Может быть, Грейг? — подумал Джон. "Хотя нет, он усерден, но до невероятия туп. Пусть плавает под российским флагом, такого не жалко. Я бы, конечно, капитана Стивена Кроу отправил в Санкт-Петербург, но ведь он предпочитает перехватывать корабли колонистов у берегов Новой Англии. Жаль".

— Мне тоже надо быть на корабле? — спросил Орлов.

— Вам бы я советовал покинуть Тоскану по суше, — коротко ответил Джон, отпив кофе. "Как можно быстрее. Герцог Леопольд посчитает это, — он помолчал, — мероприятие грубым нарушением международного права, в конце концов, вы арестовываете его подданную в его территориальных водах".

Орлов нахмурил лоб.

— Почитайте труд голландского юриста де Гроота, — вздохнул Джон, — там все очень подробно разъяснено, о водах, я имею в виду. Называется "Свободное море". И не волнуйтесь, адмирал Грейг доставит нашу даму в Санкт-Петербург. Порт Плимута уже предупрежден о том, что там будет стоять ваша эскадра.

— Если она выпрыгнет в море…, - Орлов поиграл салфеткой.

— Мы ее выловим, — успокоил его Джон. "Так что собирайтесь, ваше сиятельство. Я вам рекомендую ехать через Венецию и Вену — эрцгерцогиня Мария Терезия следит за дорогами в своем государстве, чего нельзя сказать о короле Людовике, — мужчина тонко улыбнулся.

— Это не я ее арестовываю, — вдруг сказал Орлов, наливая себе еще кофе, — это вы…

— Я? — удивился Джон. "Я просто поговорил с британским консулом, вот и все. У него масса визитеров, он меня и не вспомнит. Господа, — он поднялся, — вы мне разрешите воспользоваться кабинетом? Я привез письма для его святейшества Папы, от моего монарха, хотелось бы их разобрать, в тишине. Спасибо за приятную беседу".

— Разумеется, — аббат Франческо тоже встал. "Значит, мы обо всем договорились".

— Мы просто завтракали, — усмехнулся Джон, ныряя вслед за аббатом в незаметную дверь.

— Не попросишь же его уйти, — зло подумал мужчина, устраиваясь за столом, краем глаза следя за священником, что углубился в Библию. "Я бы с удовольствием тут пошарил, не зря этот отец Джузеппе, даром что толстый и лысый — был доверенным исповедником покойного генерала Ордена. И новый генерал уже действует, только в Польше. Так что наверняка тут, — Джон незаметно обвел глазами кабинет, — есть много интересного".

Он посмотрел на зеленое сукно стола. Разложив письма по стопкам, аккуратно перевязав их лентами, Джон вздохнул про себя: "Нет, все-таки отец Джузеппе зря жалуется на подагру. На перо он нажимает отменно, даже слепой разберет. Вот и славно".

— Закончили? — спросил отец Франческо.

— Да, — Джон поднялся, широко улыбаясь, и протянул письма священнику, — я знаю, что вы без труда доставите их в Рим. Всего хорошего, святой отец.

На Пьяцца деи Мираколи было тихо. Джон, обернувшись, услышал голос Орлова: "Может быть, вас как-то вознаградить…"

— Ставь благо государства превыше собственного, — на тонких губах мужчины заиграла улыбка. "Британия заинтересована в сильной России, ваше сиятельство, век раздоров давно прошел. А вознаграждает меня мой монарх, — он поднял бровь, — если посчитает меня достойным".

— Или подвезти… — Орлов покраснел. "У меня карета…"

— Спасибо, — легко отозвался Джон, — я намерен полюбоваться красотами Пизы. Желаю вам приятной дороги.

Он посмотрел вслед всадникам. Засунув руки в карманы, глядя на кренящуюся в сторону башню белого мрамора, Джон пробормотал: "Ваш брат во Христе Пьетро Корвино. Приятно познакомиться".

Гавань Ливорно сверкала под вечерним, низким солнцем. Корабли, стоявшие на рейде, казались отсюда, с большого, беломраморного балкона — детскими игрушками.

Графиня Селинская посмотрела в подзорную трубу: "Вижу, капитан. Вон флагман эскадры — "Три иерарха", а неподалеку и ваш — "Святой Андрей".

Белые, с косыми синими крестами полотнища флагов чуть колыхались под легким, западным ветром. Женщина закуталась в шубку и спросила, разливая кофе: "А почему вы решили стать моряком, Стефан? У вас, кстати, уже неплохой итальянский — вы схватываете языки".

Юноша покраснел, и принял от нее серебряную чашку: "Я люблю корабли, ваше сиятельство. С детства любил, я же вырос на море, в Санкт-Петербурге. Даже странно — мой старший брат горный инженер, он очень далек от всего этого, — Степан указал на гавань, — а я всегда хотел плавать. И вот, — он мимолетно улыбнулся, — сбылась моя мечта".

— Вы так молоды, — задумчиво сказала Селинская, — и уже капитан. Я знаю, — она рассмеялась, — мы с вами ровесники, мне тоже — двадцать два, однако я чувствую себя гораздо старше.

Степан посмотрел на распущенные по плечам, тяжелые волосы, на белоснежную кожу шеи — золотой крестик чуть поднимался в такт ее дыханию, и горько подумал: "Да оставь ты все это. Федя бы сказал — не по себе дерево клонишь, и был бы прав. За ней граф Орлов ухаживает, и вообще…, - он тяжело вздохнул. Селинская вдруг, пристально посмотрев на него, протянув руку — коснулась его пальцев.

Степан вздрогнул и она попросила: "Расскажите мне о своей шпаге, капитан. Очень красивый эфес".

— Она семейная, — юноша осторожно вытащил клинок. Тяжелая, дамасская сталь заиграла серыми искрами. Степан сказал себе: "Вот так же — и ее глаза. Господи, ну почему я так хочу ее видеть, как будто яд какой-то. Я и не нравлюсь ей вовсе, ей никто не нравится".

Женщина погладила холодные, острые сапфиры на рукояти и услышала его голос: "Это не шпага, конечно. Сабля. Она очень старая, ей, наверное, — Степан вздохнул, — лет триста, а то и больше. Она всегда была в нашем роду, ваше сиятельство, даже когда моего деда лишили чинов и дворянства, и отправили в ссылку".

— За что? — тихо спросила она, любуясь блеском драгоценных камней.

— Он пошел против Бирона, был у нас такой, — Степан поморщился, — временщик. А потом императрица Елизавета, — он внезапно покраснел, — восстановила наше доброе имя. Ваша…

— Моя мать, — дымно-серые глаза смотрели куда-то вдаль. "Меня тоже зовут Елизавета, капитан".

— Я знаю, — он помолчал. "Простите, ваше сиятельство…"

— Елизавета, — повторила она и поднялась: "Пойдемте, капитан, уже прохладно. Я вам сыграю Корелли, нет ничего лучше итальянской музыки".

Селинская присела за изящное, палисандрового дерева, маленькое пианино. Положив длинные пальцы на клавиши слоновой кости, она задумалась. "Вот это, — наконец, встряхнула она черноволосой головой: "Сарабанда".

Он слушал, стоя у большого, выходящего на гавань окна. Музыка была, — подумал Степан, — как море, вечная, неизменная. Как шуршание волн, набегающих на берег, она плыла куда-то вдаль, умещаясь в кончиках ее нежных пальцев.

Селинская закончила мелодию. Повернувшись к нему, женщина вскинула серые, огромные глаза: "В Библии Господь говорит сынам Израиля: "Постройте мне Храм, и я буду обитать среди вас". Когда я была ребенком, я спросила своего наставника, прелата: "Зачем Богу Храм, если он, — Селинская обвела рукой комнату, — везде, в самом малом дыхании, в самом незаметном камне, в каждой травинке? И он ответил, — женщина вздохнула, — Господь жалеет человека, дитя мое, и становится близким к нему. Храм нужен людям, не Богу".