Сергей Соловьев - История России с древнейших времен. Том 16. Царствования Петра I Алексеевича. 1709–1722 гг.

• Название: История России с древнейших времен. Том 16. Царствования Петра I Алексеевича. 1709–1722 гг.
• Автор: Сергей Соловьев
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-002536-X, 966-03-0891-4

Пятнадцатый и шестнадцатый тома сочинений С.М. Соловьева «История России с древнейших времен» посвящены царствованию Петра I.

---

Между тем татары обнаружили враждебные действия; царь дал знать об этом Шафирову, тот – визирю, и немедленно сделано было распоряжение унимать самовольных, казнить смертию. Шафиров доносил Петру 13 июля: «О шведском короле сегодня не поминали ничего, и я чаю, что на него плюнули; зело турки с нами ласково обходятся, и знатно сей мир им угоден». Петр писал Шафирову, чтоб вытребовать и от турок обязательство не вмешиваться в польские дела. «Буду стараться, – отвечал Шафиров, – сколько невольничье мое состояние позволит, ибо мы не столько в министерском лице, как в аманатах здесь оставлены, дабы договор исполнен был с вашей стороны. Я представлял визирю, какая будет польза и России и Турции, если дать шведам волю именем Лещинского владеть Польшею. Визирь мне на это отвечал с сердцем: „Вам о себе надобно говорить и обещать не мешаться в польские дела, а до других какое вам дело?“ Видя себя аманатом в турецких руках, боясь, что дорого может поплатиться в случае нарушения трактата царем, Шафиров писал Петру: „Слыша о пути вашем чрез Каменец прямо Польшею к Риге, опасаюсь отсюда разных противностей: от турок нарекания, что вступили в Польшу вопреки трактату, потом от поляков великого озлобления, потому что им не без тягостей будет от этого похода, а поляков, кажется, теперь надобно было бы приластить; да и неудобно такое долгое путешествие: по своей земле гораздо скорее можно было бы доехать к Риге на расставных подводах; гораздо лучше бы от Каменца идти прямо на Киев; это было бы не так продолжительно, не так туркам противно и полякам озлобительно. Еще на память приходит, что главный ваш интерес состоит в том, чтоб усилить датского как на море, так и на сухом пути, и для того изрядно занять миллион-другой у того жида, который обещал дать денег князю Василью Долгорукому, и на те деньги прикупить кораблей, а войско как-нибудь к ним переслать, чтоб по совету Анфендейля могли в сердце Шведской земли вступить и там принудить шведов к миру, ибо ныне, имея с одной стороны свободные руки, не надобно ничего жалеть, чтоб принудить шведа к миру, пока калигаты (союзники – император, Англия и Голландия) мира не заключат с Франциею)“. Головкину Шафиров передал рассказ грека, бывшего переводчиком между Карлом XII и визирем во время их свидания после 12 июля; король говорил с сердцем визирю, для чего он без его совета и согласия помирился с царем: мог бы все получить, чего хотел, и самого царя, имея все в руках; и султан без его королевского совета ничего не делал, а он, визирь, его в совет к себе не призвал. Визирь отвечал: „Я поступил по закону: закон наш запрещает отказывать тем, кто просит мира“». Хан говорил то же самое, и не хотел глядеть на короля, и пересмехал его с визирем, потому что поссорился с королем в Бендерах. Ночью с 15 на 16 июля привезли в обоз деньги, обещанные Шафировым визирю и другим начальным людям, но визирь их не принял, опасаясь хана, который эту ночь ночевал у него в обозе.

Деньги не достались визирю со товарищами: на первый раз он побоялся принять их при хане, а потом боялся принять вследствие подозрений, возбужденных в Константинополе Карлом XII, на которого визирь сердился все более и более. 20 июля Шафиров виделся с визирем и представлял ему о необходимости отпустить немедленно шведского короля. Визирь отвечал: «Я бы желал, чтоб его чорт взял, потому что вижу теперь, что он только именем король, а ума в нем ничего нет и как самый скот; буду стараться, чтоб его куда-нибудь отпустить бессорно!» Но старания эти не увенчались успехом. Петр не хотел исполнять Прутского договора, пока шведский король не выедет из турецких владений. 3 августа он писал Апраксину: «Азова не отдавайте и Таганрога не разоряйте, пока я отпишу, ибо турки ныне хотят, чтоб короля шведского проводить чрез Польшу в пятитысячном числе турков и таким же числом татар; а ежели не захотят чрез Польшу, то проведут его в Царьград. Хотя и не чаем, чтоб турки паки зачали войну, получа так прибыточный себе мир, однако же мню, что так они хотят учинить, дабы в Польше король шведский паки возмутил и остался в войне с нами, а они в покое безопасном. Мы, так рассуждая сие, для того войск наших из Польши не выведем по договору, пока подлинно приедет король шведский к себе. И для того, ежель пойдет на Царьград, а Шафиров будет писать, что он и оттоль отпущен, то исполняй по его письму; буде же иным путем, а именно чрез Польшу или Немецкую землю, то хотя и он будет писать, то, не списався со мною, не совершай отдачею Азова». Шафиров по царскому приказу объявил визирю, что Азов не будет отдан и крепости не будут срыты до тех пор, пока шведский король не выедет из турецких владений. Визирь возражал, что пункт об отдаче и срытии городов не имеет ничего общего с пунктом об отъезде Карла XII, что о связи между этими двумя пунктами нет ничего в договоре. Петр оставался при своем. 17 августа Шафиров писал государю: «Непрестанные острые и угрожающие слова и поступки турские, опасность от разорвания мира приводят меня до самой, почитай, десперации, и будучи в таких руках; и ежели придет до того, что постражду от них, прошу милостиво призрить на бедных моих сирых оставшихся мать, жену и детей».

Но и визирь был не в меньшей десперации; тайком чрез своего кегаю и секретаря присоветовал он Шафирову объявить торжественно при хане и начальных турецких людях, будто русские перехватили письма Карла XII к казакам, где король пишет, что надеется и этот мир разрушить, как прежний, и нынешнего визиря свергнуть, как свергнул Али-пашу; а между тем явно кричал с яростью Шафирову, чтоб первый пункт договора был исполнен немедленно, иначе мир разорван и с ним, Шафировым, и товарищем его, Шереметевым, будет поступлено, как с обманщиками, а янычарский ага грозил, что янычары иссекут их в куски. Шафиров предложил три месяца сроку для исполнения первого пункта; Турки не согласились; предложил два месяца с половиною – турки не согласились и на это, и потом визирь прислал уговаривать Шафирова и Шереметева, чтоб не губили себя, уменьшили срок до двух месяцев, обнадеживая с клятвою, что, как скоро первая статья будет исполнена, сам он, визирь, пойдет в Бендеры и вышлет Карла XII силою, что у него уже есть об этом указ султанский. Шафиров и Шереметев решились дать письменное обещание насчет двух месячного срока, после чего Шафиров писал Головкину. Артемием Волынским (19 августа): «Если наше обязательство не будет исполнено, то мы безвозвратно пропадем и мир разорвется, а надобно рассудить, что и после нашей погибели будет: турки уже теперь ободрились и так пеняют на визиря, что до бою не допустил, и могут они собрать войска вдвое перед нынешним; а на кого у нас надежда была (на славян), те не посмеют ворохнуться от страха, и теперь все злы на нас и клянут, где увидят, ибо многим гибель приключилась; о поляках сами знаете, чего в таком случае от них ожидать. Напомни его величеству данное мне милостивое обещание при отпуске моем сюда (это было при тебе); если б я погиб тогда для избавления, то не так бы чувствительно было, а теперь не знаю, за что нам пропадать. О господине Волынском прошу предстательствовать, чтоб его переменить чином и наградить жалованьем, по тому что изрядный человек и терпит одинакой с нами страх, и при слать его опять ко мне». Петр не одобрил поступка Шафирова насчет двухмесячного обязательства. «Зело удивляемся, – писал он ему, – что вы такое письмо дали туркам; нельзя в такое короткое время и таким малолюдством исправить в Азове и Таганроге, вы этим себя только пуще связали; не бойтесь, чтоб вас стали мучить или убили; если и вздурятся, то запрут вас только, как Толстого заперли. Они на нас спрашивают сверх человеческой силы, а сами одного человека, короля шведского, выслать не могут; если не верят, пусть пошлют кого-нибудь освидетельствовать, что исполняем по возможности, очищаем и разоряем города».

Чего стоило Петру это очищение и разорение, видно из письма его к адмиралу Апраксину от 19 сентября: «Письмо твое я получил, на которое ответствую, что с слезами прошение ваше видел, о чем прежде и больше вашего плакал; но буди воля божия в том, ибо мы в сей войне зело правы, и мню, что праведный бог, может быть, к лучшему сделал для зависти у некоторых, которые впредь кланяться будут, чему есть уже вид; тако ж и то рассудить надлежит, что с двумя неприятелями такими не весьма ль отчаянно вой ну весть и упустить сию шведскую войну, которой конец в надеянии божии уже близок является, ибо и Померания тако ж, как и Ливония, следует; сохрани боже, ежели б, в обоих войнах пребывая, дождались французский мир, то б везде потеряли; правда, зело скорбно, но лучше из двух зол легчайшее выбрать, ибо можешь рассудить, которую войну труднее скончать. И того ради (как не своею рукою пишу) нужда турок удовольствовать… Пока не услышишь о выходе короля шведского и к нам не опишешься, Азова не отдавай, но немедленно пиши, к которому времени можешь исправиться, а испражнении весьма надобно учинить, как возможно скоро, из обеих крепостей. Таганрог разорить, как возможно низко, однако ж не портя фундамента, ибо может бог по времени инаково учинить, что разумному досыть». В другом письме к тому же Петр писал: «Место где хотите изберите для поклажи вывозной, ибо ныне каково мне к вам о сем деле писать, сам рассудишь, ибо ежели б не было отрады с другой стороны, то б бог знает, чтоб было, которое (т. е. шведская война) с помощию божиею зело изрядно идет и ко окончанию есть добрая надежда, что дай боже, а когда здесь окончится надежда в бозе, паки оной ущерб исправится, к чему уже и теперь со стороны заговаривают. Зело надобно не точию абрисы Азова, но и профили валам, рвам и горам, тако ж и вышину от воды вам с собою взять гораздо аккуратно».