Ефим Друц - Цыганские романы: Цыганский вор. Перстень с ликом Христа. Цыганский барон.

• Название: Цыганские романы: Цыганский вор. Перстень с ликом Христа. Цыганский барон.
• Автор: Ефим Друц
• Издательство: ТЕРРА—Книжный клуб
• Жанр: Классический детектив
• Год: 1998
• ISBN: 5-300-02131-8

Ефим Друц — писатель-этнограф, член Союза писателей России. Его литературный «стаж» — 40 лет.

В этой книге представлена трилогия «Цыганские романы». Автор, знающий цыган не понаслышке, пишет о современном мире цыганской жизни.

---

— Ты вообще-то чем занимаешься? — спросил Раджо, когда они вышли и закурили по новой.

— Бутылки собираю. Я бомж.

— Это что означает?

— Без определенного места жительства. Дочка моя меня кинула, парень. Муж ей попался — выродок, из Ташкента, бывший сотрудник органов. Дочка в его руках раскисла. Они и организовали все дело: квартиру продали, меня — на улицу, деньги в карман, сами — в Ташкент.

Старик как будто не врал. Раджо дал ему денег, спросил напоследок:

— Ну и что ты решил за долгую жизнь?

— Долгую? — улыбнулся старик. — Мне еще нет шестидесяти. Буду судиться с дочкой, так я решил. Поговорил вот с тобой и вижу — добрые люди на свете есть. Ты меня понял, поймут и другие. Так я решил, дорогой мой. Счастья тебе…

…Вики не было дома, и настроение Раджо снова испортилось. Вроде день начался хорошо, были предчувствия удачи, но жизнь обманула, и Раджо лег на тахту с сигаретой. Пепел он стряхивал на палас.

Вика, впрочем, примчалась минут через сорок. Была в магазине. Глянув, спросила:

— Опять не в себе?

— Все нормально, — вяло отреагировал Раджо.

Вступать в разговор не хотелось. Они бы поссорились, разругались бы, если бы не появился Нож, которого Раджо не смог найти днем.

— Проходи, морэ, где ты прячешься?

— Задами хожу, — объяснил Нож. — Мы с тобой, считай, оба на мушке! В городе вся родня Кнута. Да и барон меня ищет.

Нож глянул на Вику, она молча вышла.

— Граф подорвал, надо слинять и нам, — сказал Нож, будто был в сговоре с Раджо.

— В табор езжай, — буркнул Раджо. — Только скажи мне, морэ, сперва: кто и зачем пришил Кнута? Ты понял? Кто?

— Граф, говорят, приказал. — Нож глянул Раджо в глаза. — А в таборе мне делать нечего. Лягу на дно. Две хаты — на выбор.

— Валяй, — сказал Раджо. — Будешь пить чай?

— Извини, не могу. Поканал[50] я…

Раджо чуть придержал его:

— Ты не ответил насчет Кнута. Чья работа?

Нож вышел, будто не услыхал.

Вика, войдя, присела к Раджо и тихо проговорила:

— С тобой так трудно…

— Мешать мне не надо, — сказал Раджо. — Мы с тобой оба свободны. Но только я привык быть один, а ты не можешь…

— Ты ни во что не ставишь меня. А я не подстилка тебе, как другие женщины.

— Ну да. Ты ведь хочешь и рыбку съесть и на кол не сесть.

Раджо привлек ее, расстегнул ее халатик. Вика поддалась. Она постоянно хотела его…

Потом они слушали старую запись, и музыка заполняла весь объем мира:

На одни небеса уповаем,
Одного в сердце Бога несем,
Но живем на земле и не знаем:
Для чего на земле мы живем?

Раджо приснился табор. Будто он видит с горы повозки и лошадей, уходящих в красный закат. А сойти к ним нельзя — обрыв под ногами. И табор движется от него. Он кричит: «Ромалэ, постойте, я с вами!» Однако его не слышат. Он прыгает и летит, ужасаясь, что расшибется внизу о камни. Но нет — воздух держит. И Раджо перебирает окрепшими ногами… Вот он уже над табором. Видит своих. Они машут руками, зовя его. Рядом с бароном — Кнут, живой и веселый. Кнут говорит, подняв очи: «Летаешь? Меня научи. Я тоже хочу».

Проснувшись один, Раджо проглотил стакан холодного чая, взял свою сумку и кинулся на вокзал.

По лесу будто буря прошла: тропа завалена кронами сломанных сосен. Птицы порскали из-под ног. Краснела в траве земляника. Еж прошумел в кустарнике, выставил мордочку, замер.

Раджо выбрался на поляну, поросшую некогда колокольчиками и лиловым люпином. Сейчас поляна была в разоре, будто ее истоптало стадо быков.

Раджо присел на поваленную березу и закурил, глядя на свежее кострище с золой, не сметенной в кучу.

Табор обычно природу не портит. Это кострище осталось не от табора. Значит, после цыган на полянке были случайные люди, гадже, а им — все одно… Цыгане, наверно, сорвались, как на пожар. Куда?..

Раджо курил сигарету за сигаретой и наконец поднялся уйти. Тогда и почувствовал чей-то взгляд. Окликнул:

— Кто?

Из кустов тотчас высунулся черноглазый таборный пацан.

— Дай закурить, — звонко сказал он.

Раджо захохотал:

— Ну, герой. Где рома?

— Барон велел уходить, неладно здесь, Раджо.

— На, кури и скажи мне, чяворо: что тут у вас?

— Кое-кто в город ушел, а чужие цыгане тебя искали. Да с деревенскими не поладили наши.

— Кто же меня искал?

— Откуда знаю? Говорили, что из-за тебя погиб ром. Родня его, ну.

— И что барон?

— Барон сказал, в городе крис был…

«Ничто от них не укроется», — подумал Раджо и окончательно понял: табор не примет его. И цыганенок подтвердил:

— Тебе здесь опасно, Раджо.

— А ты что один? — спросил мальчика Раджо. — Мишка — твой брат? Он же в городе. Ты, что ли, тоже нацелился?

— Хочу, — сознался цыганенок. — Устал я с ними.

И так прозвучало «с ними»… Мол, ему трудно со стариками.

— Что же ты в городе можешь делать?

— В ансамбль пойду. Ансамбли тоже кочуют.

— Смотри. Не так это просто. Идем, дорогу покажешь.

— Нет, морэ, я не могу, на станцию бегу. Сам найдешь. Они у реки стоят. Дня два или три побудут, а дальше, как скажет барон. Только не примут они тебя…

— Будь здоров и удачи тебе, — напутствовал цыганенка Раджо, встал и пошел напрямик, через лес.

— Морэ, не говори там, что видел меня, — звонко раздалось вслед.

Здешний барон принял Раджо сдержанно и это — удивило. Вроде он передал приветы из города, выполнил поручения. Но спрашивать не положено, все будет ясно с течением времени. Чаем, во всяком случае, барон угощал. Правда, молча чаевничали, пока барон не спросил:

— С нами идти хочешь?

— Нет, дадо, поговорить хочу, душа болит. Меня ищут, за смерть хотят спросить, а я не виновен в смерти цыгана.

— Что ж не помог ему, пулю не удержал? — спросил барон. — Еще говорят, ты с парны связался.

Раджо промолчал.

— Говори, Раджо, облегчи душу. Потом захочешь, а нас не найдешь, уходим подальше. Решили смуту пересидеть.

— Ладно, я понял, дадо. Только не торопи, дай решить…

Пхури сидела у огня, глядя на закипающий чайник. Раджо подошел неслышно, однако старуха своим вопросом опередила его приветствие:

— Покоя ищешь?

— Смерть за мной ходит, — сказал Раджо.

— Сам виноват. Если бы Зенту силой не взял, жил бы ты в таборе.

— Как мне уйти от прошлого?

— Дэвлу спроси, он знает, а я скажу так: найди того, кто Кнута убил, и, если нет на тебе вины, накажи его смертью за смерть.

— Думаю я об этом, пхури. — Раджо налил себе чаю в кружку и, обжигаясь, стал дуть. — Горячий!

— Не торопись. Время есть.

— Расскажи мне о Саре Кали, старая. Ты о ней знаешь все.

— Знала когда-то, может, что вспомню…

Пхури, раскачиваясь, забормотала. Слов ее Раджо сначала не разбирал, а только слышалось: «Хас-сиям!»

Потом речь старухи стала помедленнее:

— Злая богиня жила, дьявол, Бэнг. Имя ее было Шушна, или же Ахи[51]. Землю хотела поджечь, чтобы все люди погибли. А как-то решила украсть золотое колесо[52]. Но самый великий Бог — Индра увидел и поразил Ахи молнией. С тех пор, что ни год, бьются добро со злом. Рома наши верят, что Индра — святой Георгий, а дракон — дьявол, Бэнг… Черная Сара Кали — богиня судьбы и удачи. Есть ее изваяние, Раджо, в церкви во Франции, неподалеку от южного моря. Море то — Средиземное, в середине земель.

— Разве она не богиня времени?

— По-разному говорят: кто — так, а кто — этак. Ты наш язык, Раджо, знаешь. И знаешь в нем старое слово «трущуп». А это крест, так считается. На самом деле не крест, а трезубец индийской богини Шакти. Все перепутано, переплелось, начала нашей дороги не видно. Время, удача — все вместе. А вот судьба — это участь каждого.

— Значит, если умру — судьба?

— Не будь слабым, тогда будешь жить, — сказала старуха.

Раджо смолчал, пошел прочь, а она приставила руку ко лбу и долго глядела вслед.

Раджо бродил по табору и впитывал, как родниковую влагу, цыганскую речь, привычные запахи, шумы. А ночью, когда запылали костры, слушал песни.

Дэнтэ мангэ воля,
Тэ воля разгуляться.
Дэнтэ мангэ сватэіша
Повидаться.
Ай нэ миро сыво,
Сыво раскосмато.
Ев ман долыджала
Нэ, жэко свато.
Ай, нэ, ту, закэрка,
Муй пэскэ шаляса,
А ту зачурдэла
Сыво блатаса.
Ай, нэ, яда свато:
Свато разгулялся,
Тэ палэ бравинта
Ев са хватался.

Лес шумел, вторя песне, и летняя ночь пролетела как вздох. Раджо к рассвету уснул у костра, и снилось ему, что он летает.

Солнце было уже высоко, когда он проснулся. Но в таборе — тихо и сонно. Раджо пошел умыться к реке. Кусты трогал ветер.

— Рано поднялся, морэ, все еще спят, — сказал подошедший с берега старый цыган.