Александр Серафимович - Том 2. Произведения 1902–1906

• Название: Том 2. Произведения 1902–1906
• Автор: Александр Серафимович
• Издательство: Гослитиздат
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1959

Во второй том вошли произведения А. С. Серафимовича 1902–1906 годов. До середины 1902 года писатель жил в провинции и печатался по преимуществу в провинциальных газетах. С переездом в Москву в августе 1902 года расширяются литературные связи Серафимовича, он входит в круг московских литераторов, становится активным участником литературного объединения «Среда». Напряженная работа в «Курьере», для которого Серафимовичу приходилось писать заметки, фельетоны почти каждый день, продолжалась до июля 1903 года. Главным местом публикации произведений Серафимовича с 1903 года становится издательство товарищества «Знание», во главе которого к этому времени стоял А. М. Горький.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Впервые напечатано под заглавием «Присяга» в журнале «Новое слово», 1906, № 46–50, стр. 740–744.

В сборник «Рассказов» (т. IV, СПб. 1910) рассказ вошел под новым заглавием «В вагоне» с исправлениями, существенно меняющими характер отношений Федора и драгуна и, тем самым, смысл рассказа. В журнальном варианте дядя Федор и драгун действительно земляки, и рассказ Федора о расправе казаков с крестьянами не носит характера сознательной мести.

Заглавие «Белая Глина» дано рассказу в Полном собрании сочинений, 1931, т. IV.

Сережа*

Начиная с главы IX по XIV впервые напечатано под заглавием «Мальчики» в газете «Курьер», 1903, 10 июня, № 102 и 12 июня, № 104; главы I–VIII под заглавием «Из жизни Сережи (Отрывок)» впервые напечатаны в журнале «Русская мысль», 1904, кн. I, январь, стр. 133–158.

Объединение этих частей было сделано писателем во втором томе «Рассказов», изданных «Знанием» в 1907 году с сокращениями, касавшимися главным образом части, взятой из «Курьера».

В советских изданиях текст рассказа подвергся дальнейшим авторским сокращениям. Была снята IV глава «знаньевского» текста, повествующая о разговорах, которые ведут гимназисты во время перемены. В V главе (ставшей четвертой) опущен большой рассказ гимназического сторожа, донского казака Лактионыча, из времен его службы в Польше.

Последняя часть была впервые напечатана в газете «Русские ведомости», 1907, 14 января, № 10, также под заглавием «Сережа» и не вошла в состав рассказа, возможно, по случайным причинам, так как в прижизненных изданиях всегда указывалась в качестве составной части этого произведения.

По свидетельству автора, основа рассказа автобиографична: «В этом рассказе я рисую свои детские годы в гимназии, в станице Усть-Медведицкой – теперь город Серафимович, – где учился в период 1874–1883 гг…Я хотел бы, чтобы читатель почувствовал в рассказе „Сережа“ дыханье тогдашней реакционной эпохи, поставлявшей в изобилии таких маленьких неврастеников и меланхоликов, как Сережа… Царская школа создавала худосочие, безвольные характеры и калечила в первую очередь детей обеспеченных слоев населения. Именно „дети улицы“ могли оздоровительно влиять на хиревшего в школьной и семейной клетке буржуазного мальчика» (т. IV, стр. 469).

Последняя часть рассказа (начиная с главы XV) печатается по газетному тексту, нумерация глав сделана редактором настоящего издания.

Заметки обо всем*

Фельетоны и очерки, входящие в этот цикл, печатались в газете «Курьер» в двух сериях, в серии «Заметок» и в серии «Обо всем» с 16 августа 1902 года до конца июля 1903 года. Серафимович заменил в газете Л. Андреева, который до этого вел в «Курьере» фельетоны-обозрения на современные темы.

Сам Серафимович охарактеризовал орган, в котором работал в те годы, следующими словами: «Газета была либерального, можно сказать – радикального направления… „Курьер“ очень не ладил с цензурой. Начальство вообще к нему относилось с подозрением. Газета часто подвергалась административным взысканиям и штрафам и всегда находилась под страхом закрытия. Приходилось все время улаживать дела с цензурой. С ней постоянно была какая-нибудь возня, так как цензоры имели в отношении „Курьера“ особые инструкции…

Темы для очерков и фельетонов брались мною непосредственно из жизни. Рабочие темы проникали в „Курьер“ в общем довольно туго, но не печатать фельетонов на трудовые темы уже нельзя было, так как прогрессивная печать уже в 1902–1903 годах начинала осязать, что оттуда, снизу, надвигается лавина» (т. II, стр. 429–430).

Писатель всегда шел от конкретного материала текущей жизни, нередко при этом отталкиваясь от фактов, сообщенных петербургскими, московскими и провинциальными газетами. Рамки его наблюдений, таким образом, раздвигались до общероссийских масштабов; это давало возможность публицисту подчеркивать типичность фактов, подлежащих обсуждению, и использовать их для характеристики существенных явлений русской действительности.

Круг тем фельетонов и очерков Серафимовича разнообразен, многие из них непосредственно связаны с его газетной публицистикой предшествующих лет («Приазовский край» и «Донская речь»). Публицист заглядывает в разные сферы жизни: промышленность, торговля, железная дорога, деятельность городской думы, благотворительных учреждений, область юрисдикции, культура, образование, газетный мир, воспитание детей, медицина и т. д. Но к освещению всех вопросов он подходит неизменно с позиций защиты интересов трудового народа. Это видно не только тогда, когда он непосредственно пишет, например, о тяжелых условиях труда рабочих, мелких служащих («Рабочие морильни», «Фабрика инвалидов» и др.). Идет ли речь о недостатке школ, об отсутствии ремесленных училищ, о средствах, отпускаемых на врачебную помощь, о положении в болницах, Серафимович всегда стремится прежде всего заставить читателя уяснить, как это отзывается на жизни рабочего люда.

Порой он затрагивает темы, примелькавшиеся в печати, но его точка зрения на жизнь позволяет подойти к обсуждению такой темы с новой стороны. В 900-х годах, например, тема взаимоотношений хозяев и прислуги оживленно обсуждалась в печати. На все лады буржуазная печать разрисовывала «злодейства» прислуги, этого «всеобщего бича». Серафимович не отрицает, что прислуга – молчаливый враг в доме своих хозяев, он сам приводит факты, подтверждающие даже возможность кровавых драм: нянька задушила пятилетнего ребенка. Но, сообщая подобные факты, писатель обращает внимание на условия, в которые поставлена прислуга, ищет в социальных отношениях объяснения озлобленности и враждебности прислуги. Серафимович заставляет читателя по-новому взглянуть на то, что примелькалось, стало обычным, он не пропускает даже незначительные, на первый взгляд, частные случаи, чтобы заставить читателя почувствовать фальшь представлений и оценок, привычных в буржуазном обществе.

Позиция последовательного защитника интересов простых тружеников позволяет Серафимовичу более всесторонне и глубоко рассмотреть некоторые больные вопросы русской жизни, вскрыть причины, объясняющие невозможность их разрешения при данных условиях.

В фельетонах и очерках Серафимович высказывает иногда мысли о необходимости разных общественных начинаний на пользу рабочему люду. Но эти мысли часто окрашены иронией, ибо Серафимович не упускает случая, чтобы высказать сомнения в их действительной пользе. И он постоянно напоминает, что все учреждения в буржуазном обществе заинтересованы только в соблюдении интересов состоятельных классов, поэтому всегда найдутся лазейки, которые позволят обойти то или иное постановление, принятое, казалось бы, в интересах трудящихся. Там, где царствует «Золотой телец», не может быть иначе (см. «Золотой телец»).

Всем своим содержанием очерки и фельетоны Серафимовича направлены были против каких бы то ни было либеральных иллюзий. Мимо писателя не проходят незаметные драмы, которые обычно тонут «в водовороте огромного города, как в мутной крутящейся реке». Из сценок, нарисованных в очерках «Добрый папаша», «Фокусники», «Малолетние бродяги» и др., встает широкая картина народной нищеты, мук и страданий, старая, известная, но в то же самое время вечно новая своей жестокой правдой. Эта картина выразительна и красноречива, но тон публицистики Серафимовича всегда прост и сдержан. Писатель никогда не позволяет себе пользоваться дешевыми приемами, чтобы потрясать воображение читающей публики. Это имеет для него принципиальное значение. Он беспощадно высмеивал «бойких» журналистов, которые, будучи уверены в том, что статьи «без золотых блесток лжи» читающая публика не примет, разукрашивают события подробностями, действующими на нервы, вызывающими ужас или содрогание («Бойкое перо»).

Чужда была ему и позиция наивных «институток» от журналистики; они способны удивляться, например, исключительному бессердечию и бездушию железнодорожных заправил, которые из-за соображений экономии не уничтожают рассадника туберкулезной заразы в помещении для служащих, превратив его в «Фабрику инвалидов», и забывать о том, что сотни тысяч людей работают в еще горших условиях. Уж если видеть в этой истории что-нибудь поразительное, замечает Серафимович, то не жестокосердие начальства, а поведение одного из пострадавших служащих, который за потерянную трудоспособность осмелился предъявить дороге иск на большую сумму.

В своих фельетонах Серафимович не устает разоблачать своекорыстие буржуазных публицистов. Он наносит сокрушительные удары по продажной буржуазной печати, которая является источником лжи, развращающей общество. Показательны его выступления против «Нового времени», «Русского листка» и других органов печати. Он выступает на защиту Горького, против которого в петербургских газетах был организован поход, в связи с представлениями пьесы «На дне». Он осмеивает вкусы буржуазной публики, которая готова либо по-обывательски, с насмешкой истолковывать картину Репина «Какой простор», либо недоумевать перед загадочностью ее смысла, предпочитая не замечать веры художника в силы бесстрашной молодости.