Иван Шмелев - Том 7. Это было

• Название: Том 7. Это было
• Автор: Иван Шмелев
• Издательство: Русская книга
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1999
• ISBN: 5-268-00136-1, 5-268-00434-1

В 7-й (дополнительный) том собрания сочинений И. С. Шмелева вошли произведения, в большинстве своем написанные в эмиграции. Это вещи малознакомые, а то и просто неизвестные российскому читателю, публиковавшиеся в зарубежных изданиях.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Большой без козырей

Удивительная была игра.

Играли в Праге, – не в московской, а в настоящей. Игроки… Но столько теперь игроков на свете, столько любителей сыграть по крупной, не имея гроша, что и запомнить трудно. Впрочем, одно имя довольно знаменито, и оно-то и заставляет присмотреться к игре любителей.

Так вот, играли. Играли по крупной с большим азартом, а кончилось пустяками, ибо играли-то «на мелок». Известно, что чем у игрока меньше денег, тем азартнее он играет. Терять-то нечего! Играли как бы на проходном дворе, – собственный-то домик проиграли! – и картишки были самые что ни на есть потрепанные…

Ах, где теперь удалые-бывалые игроки, что ставили настоящими золотыми и так лихо позванивали дешевым выигрышем?! Где они все – Чхеидзе, Церетели, Рамишвили, Жорда-нии, Винниченки, Петлюры, Черновы, Керенские, Мартовы, Скобелевы, Даны?! Где эти стада славных, одни из коих так самозабвенно-щедро выпрастывали и собственный, и чужой карман и со слезами упрашивали партнеров:

– Родные, забирайте! Душеньку бы отвести только!..

А другие хлестали двойками королей и приговаривали в азарте:

– Хоть и не козырная двойка, а туза бьет! Выхлестались и сплыли. И пришли игроки иные, крикнули – руки вверх! – и забрали игроков и ставку.

И все же – игра не кончилась. Народились неведомые Качухашвили, Сакианы Аилло, Ахмеды Цаликовы и проч., и проч., – и принялись козырять.

Воистину, жизнь мельчает.

И не стоило бы, пожалуй, и внимания-то обращать на какую-то там игру «на мелок» и, так сказать, на пути, в вагоне, если бы только Цаликовы и Сакианы. Но игру предложил человек серьезный… и – серьезно.

Это-то и заставляет присмотреться.

Я не игрок. Я даже… – как бы сказать?.. – даже был сам разыгран и проигран, как и многие миллионы соотечественников вместе с родовым-кровным нашим, и потому, полагаю, имею право – хотя бы некоторое – поговорить об игре, хотя иные специалисты и пытаются вывешивать при игорном доме вывесочку – «посторонним воспрещается». Но когда видишь, что игра хоть и понарошку, и не игра даже, а как бы репетиция, а на кон ставят опять-таки родовое-кровное, и опять ты в ставку можешь попасть, когда заиграют на наличные, – хочется крикнуть:

– Да позвольте же, господа!.. Но обратимся к игре.

Объявил игру профессор Милюков. Он – человек серьезный, ученый, сдал карты отчетливо и, признав партнеров достойными, объявил:

– Большой без козырей!

Козырей, правда, у него не было.

Винт, как известно, игра глубокомысленная и тонкая, – отнюдь не азартная, – и требует великой осторожности. Винт – игра самая, так сказать, благородно-демократическая… Как вспомнишь… – Господи! – весь-то третий элемент и все-то либералы играли в винт, и все статистики земские, и даже акушерки, и фельдшера, не говоря уж о профессорах! Ибо в винте было… как бы сказать… что-то такое подмывающее… когда самая последняя двойка… Ну, игроки превосходно знают. Там коронка от двойки, например, куда приятнее коронки на королях! На то он и винт, чтобы… винтом-то эдаким… ффы!

Повел Милюков игру с достоинством. И будь у него партнеры цивилизованные, быть может, и договорились бы до шлема… ну, показали бы, например, хоть какого-нибудь завалящего червонного валета или там хотя бы «фальшивые хлопоты» хлапа виневого, как говорится; ну, ловко намекнули бы на «передачу», умело бы застраховали от неожиданностей… Но… партнеры заявили откровенно, что винтить не умеют, а уж коли на то пошло, так и сами не прочь хотя бы на пиках объявить, и хоть на руках у них чистый хлюст, но за себя постоять могут. А Ахмед Цаликов решительно заявил, что может играть самостоятельно, и пусть у него только двойка, а ее он и на чужой шлем не променяет!

И все-таки шлем игрался, и объявитель остался без… тринадцати!

Случаи – никогда не случавшийся. Разве только в рассказе Леонида Андреева.

Впрочем… винта никакого и не было, а все партнеры сразу закозыряли (хоть и без козырей!) и так игру спутали, что со стороны казалось: не то они в свои козыри, не то – в дурачки играют.

Как ни пытался объявитель шлема доказывать, что без козырей нельзя в свои козыри играть, и что винт – игра благородная и демократическая, контрпартнеры подваливали пятками и еще кулаком пристукивали:

– Своих учи!

Наговорили неприятностей (не по адресу объявителя), вспоминали, как их прабабушки хорошо в пьяницы играли, и объявляли, что теперь и сами они хотят играть, как равные, и сами объявят шлемы не хуже безкозырного, и будут играть в собственном своем доме – вот тогда и пожалуйте! – и хотя бы с самими англичанами. А Ахмед Цаликов даже на скалу свою приглашал играть, под семизвездный фдаг, развевающийся над саклей.

Но оставим эту веселую и печальную игру. О ней и говорить бы не стоило, если бы через нее не проглядывало кое-что очень знаменательное.

Первое, – это нужно отметить, – в пражском выступлении Милюков как бы вскрыл будущие возможности.

Трезвый политик, он говорил с достоинством и показал, что родное-кровное и для него вовсе не звук пустой – о, да будет! – и что он не только историк и политик, который не может отказаться от прав, родине его историей данных, но и человек русской крови, и будет твердо держаться за величавую целину России, политую русской кровью. И хоть и давал он слишком узкий и суховатый объем живому понятию национального (к уяснению этого понятия, нашего, мы вернемся), он все же оказался и национальным политиком, и русским человеком. Это, конечно, знаменательно.

Одно бы я сделал замечание.

Не преждевременно ли сговариваться и обещать? От чьего имени? Не слишком ли много на себя взято, когда обещаешь без хозяина? Не презрение ли это – к хозяину-народу? Без козырей в руках играть нельзя козырной, а объявлять бескозырной, когда и онеров не имеется… Да и партнеры… Нельзя же играть с господами, которые не умеют даже держать карты – не говоря уже о козырях – и если и подваливали они пятками, то и то только по смутным воспоминаниям, что когда-то у их бабушек были карты (гадальные?), и поигрывали бабушки иногда в пьяницы и проигрывались в пух и прах. Это смешно – и только.

Но самое-то важное – другое.

В этой смешной игре не было главного игрока, он где-то там, но он имеет бесспорное право знать, не за его ли счет опять ведется игра. Хоть и «на мелок», правда, – но не за его ли счет?

Играть в винт, хоть и демократическая, говорят, игра – не все умеют, а многие и не любят: уж слишком сложна игра. У главного игрока, за счет которого пробовали играть, есть свои игры, и он – будет время – придет со своими картами. Он, например, хорошо умеет – и когда-то очень любил – поигрывать «в короли». Он знает правила сей игры, которую раньше игрывал, быть может, не совсем удачно.

В этой игре, как известно, играют роль не коронки и не онеры, а король, принц, солдат и мужик. И «король» никогда не довольствуется только своим почетом («король царствует, но не управляет!»): в русской игре «король» должен принимать близко к сердцу униженных и обиженных – мужика и солдата – и, борясь против принца, на место короля метящего, покровительствует «малым сим» и часто выводит мужика или даже того хуже в достоинство солдата, а солдата-в принцы. Бывает в этой игре, что король может и проиграться, и мужик, если того достоин, может выйти и в короли. И будет осыпан благоволением достойного. В этой игре мужик и солдат вместе с королем частенько сшибают принца. Эта игра почему-то всегда была приятна русской душе, – игра братства и милости. Не русский ли демократизм это?

Соберутся, бывало, за широким столом на кухне. Выйдет кучер Михайла в короли, хлопнет мужика-дворника по спине:

– Не горюй, Сеня… я, гляди, тебя в принцы произведу!

И производил. Можете прочитать в истории.

Эта игра веселая и начистоту. Игра – в открытую. Это игра удачи, терпения и сметки. Сильный король думает не о принце-враге, а подыскивает себе друга-советника в мужике и солдате. Вот эту-то игру, быть может, и вспомнит главный, отсутствующий. Он-то и будет договариваться полноправно. Он предложит свою игру. Быть может и «на свои козыри» предложит, кто козыри на руках имеет. Но предложит тем только, кто может поставить ставку. Очень возможно, что игра будет и «по носам». Но это будет игра уж начистоту, на силу и уменье – и на счастье! Придет время – и в винт обучится, и уж коли объявит большой без козырей, так с партнером надежным и настоящим, который не будет на бабушек ссылаться, а – или поддержит или скажет пас. И будет эта игра – в открытую.

(Русская газета. 1924. 10 мая. № 16. С. 2)

Христос Воскресе!

Все еще он звучит, этот животворящий возглас – Христос Воскресе! В смутное наше время – как бы напоминает нам: не забывайте о Свете в хаосе дней!

Дни наши – черные. Народы на распутье. Чувствуется тревога всюду – куда идем? Ждут перемен и потрясений. Падает сила права, бесстыдство уже не прячется под маской. Узнали мы много-много; повидали, можно сказать, историю: цену международной нравственности знаем, «братство народов» знаем… – чего только мы не знаем! Глушат нас шумы. Слышим ли еще в ушах этот внешумный возглас – Христос Воскресе? Жив ли в нас тонкий духовный слух, различим ли внешумный возглас? Отзовемся ли на него – Воистину!?