Admin - i af0d3b7246f951a5

• Название: i af0d3b7246f951a5
• Автор: Admin
• Жанр: Прочая старинная литература

---

     — Терпеть не могу прерывать приятный разговор ради прозы жизни, — холодно сообщил волхв и трактирщик стушевался.

     — Пойду, разбужу Вацлава.

     Милан встал со стула, опершись на стол, и осторожно ступая, двинулся в спальню мага.

     Вацлав спал. Его не разбудил ни разговор в соседней комнате, ни осторожный стук Милана, ни включенный свет. Милану было жалко его будить. И еще ему стало стыдно, что он столько выпил. В самом деле, будь он трезв, Вацлав мог бы взять у него немного бодрости. А чем он мог поделиться сейчас? Похмельным синдромом?

     Милан тронул мага за плечо.

     — Вацлав, проснитесь, воспреемник уже ждет вас. Ох, прости, тебя.

     Маг встрепенулся.

     — Володимир? Попроси его подождать, я сейчас умоюсь.

     Минут через десять Вацлав вышел в кабинет и застал воспреемника беседующего с Миланом и Яношем за бутылкой вина. Правда, молодые люди отвечали односложно и больше не пили. Володимир же с удовольствием разглядывал синеглазого красавца Яноша.

     «Синие глаза таят любовь», — вспомнилось Вацлаву.

     — Идите к себе, господа, — проговорил маг и обратился к воспреемнику. — Доброй ночи, Димочка. Вот уж не знал, что здесь для паломников предусмотрены такие удобства.

     Молодые люди, послушно встали из-за стола. Вацлав только сейчас заметил, что его секретарь осторожно ступал, вероятно, чтобы не расплескать выпитое. Янош ушел в свой номер тоже осторожными шажками. Стас предоставил ему лучшую комнату, как представителю правящей элиты Верхней Волыни. Янош, по наивности, решил, что Стас руководствовался чувством вины и нелепым замечаниям хозяина гостиницы о его, Яноша, прекрасных глазах, и не возразил.

     — Бывают паломники и паломники, Славочка. Ты мой личный гость, об этом знает уже все Трехречье. Ты же не откажешься посмотреть страну? Вряд ли тебе понравится попросту жить в гостинице, раз уж ты ушел из моей резиденции. Только не говори, что ты не хотел меня стеснять. Все равно не поверю.

     — Не буду, — согласился Вацлав. — Значит, я могу ехать куда захочу?

     — В пределах Трехречья.

     Вацлав помолчал.

     Милан укладывался спать у себя в комнате и слышал разговор двух волхвов, не прилагая к этому ни малейших усилий. Более того, стоило ему задержать на некоторое время взгляд в одной точке, и он начинал видеть их, таких похожих, и в то же время разных, сидящих визави за столом, уставленным вином и закусками. Причем картина все время менялась. Вот Вацлав отпил вина и принялся намазывать бутерброд. Надо было полагать, что маг решил без лишних слов удовлетворить его любопытство. Милан лег на кровать и приготовился смотреть и слушать.

     — Слушай, Димочка, здешний хозяин передал твои слова. «Синие глаза хранят любовь»...

     — У твоего Яноша замечательные глаза, Славочка. Человек с такими глазами способен на самую преданную любовь, которая только бывает. Не знаю за что, но он любит тебя, как брата... Знаешь, Славочка, лет триста назад я увидел ребенка вот с такими же синими глазами. Мне показали его, как одну из кандидатур на оболочку Души Трехречья. Как раз близилось время очередной инициации, мальчишка мне понравился и я выбрал его. Ему тогда было шесть лет. Мне показалось, что он смотрит на мир не по-детски серьезно. Инициация прошла в тот день, когда мальчишке, его звали Гена, Геннадий, Геночка, исполнилось семь. Вообще-то я всегда предпочитал брать ребят пяти-шести лет. Чем моложе ребенок, тем он легче привыкает к новой роли. Но синие глаза Геночки заворожили меня. Знаешь, Славочка, еще до инициации мне казалось, что мальчишка смотрит на меня с сочувствием и пониманием. А уж после я попросту знал это. Моя связь с душой незаметна, она не бросается в глаза, тем не менее, она постоянно существует, без каких-либо перерывов. Я могу воздвигнуть между нами стены, но не в состоянии даже на мгновенье прервать контакт. Он несет для меня жизнь и смерь, счастье и страдание.

     — Как поэтично, — хмыкнул Вацлав.

     — Да, знаю. Я становлюсь сентиментальным, когда думаю о Геночке.

     Володимир налил себе и Вацлаву вина, выпил и продолжил.

     — Обычно после инициации моя личность быстро подавляет личность ребенка, он существует только для меня и только пока находится в контакте со мной. Да ты ведь видел прошлую оболочку Души, что я рассказываю! А Геночка остался. У него был на редкость сильный характер. Впервые Душа Трехречья не смогла полностью овладеть телом. Они главенствовали с переменным успехом. Может быть, если бы я подключился, нам бы и удалось нейтрализовать его волю, но часть всегда меньше целого. Она не смогла. Зато какие мы вели беседы! От Геночки я мог ничего не скрывать. Да и как скроешь, если он был в постоянном контакте с моим вторым я. Мы много разговаривали. Первый и единственный раз я проводил столько времени с носителем души Трехречья. Непередаваемое чувство — то ли беседы троих в двух телах, то ли множественная шизофрения. Мы ходили в лес, на рыбалку. Я часто бывал занят, и тогда он ходил один. А однажды он влюбился. Ему было уже около двадцати, и он встретил девушку такую же молодую, как и он, с темно-русыми волосами и глазами цвета чугуна на изломе.

     Володимир замолчал, намазал на кусочек хлеба масло, положил сверху икру и с задумчивым видом съел. Вацлав с интересом смотрел на него, ожидая продолжения. Когда воспреемник принялся за третий бутерброд, маг не выдержал.

     — Что было дальше, Димочка?

     Володимир вздохнул и отложил бутерброд.

     — Люблю икру. А ты?

     — Да, разумеется. Я пока поем, а ты расскажи, что было дальше.

     — У тебя пропал аппетит от любопытства? Извини. Я плохой хозяин. Но знаешь, Славочка, я так редко принимаю гостей.

     Володимир все же доел бутерброд, глотнул вина и заговорил.

     — Геночка научился контролировать свои чувства, и даже мои чувства. Он даже научился прерывать контакт со мной. Я имею в виду меня воспреемника. Иногда он даже отгораживался от души. Поэтому я не сразу узнал, что он влюбился. Некоторое время они встречались, потом поженились. Я был шафером на свадьбе.

     Володимир снова замолчал и вдруг развеселился.

     — Черт побери, Славочка, это была уникальная разновидность извращения. Видишь ли, в моменты страсти Геночка несколько ослаблял контроль и мое второе я ловило кайф вместе с ним. Ну и я тоже. Даже жалко, что такое больше не повторилось. Да и не повторится. У них были дети — девочка с синими глазами, как у отца, и мальчик с глазами цвета чугуна на изломе, как у матери... Шли годы. Геночка был чертовски силен. У него даже не менялся цвет глаз. Мне было хорошо с ним. Они все вдруг стали моей семьей. А потом она умерла. Ни он, ни я не смогли помочь ей, не смогли спасти. Ее смерть подкосила Геночку. А ему тогда было всего шестьдесят с небольшим. Он утратил интерес к жизни, его глаза стали тускнеть... Знаешь, обычно я с удовлетворением наблюдаю за изменением цвет глаз у носителя души. Всегда интересно смотреть, как мое второе я постепенно подавляет личность ребенка, подчиняет ее себе. И в один прекрасный момент, ребенок становится таким, каким мог бы быть я, если бы не взял на душу грехи старого мира. Глаза его становятся такого же цвета, что были у меня когда-то. Но это лирика. Я говорил совсем о другом. В тот раз, изменение цвета глаз меня совсем не обрадовало. Более того, оно вызвало у меня беспокойство. Я говорил с ним, пытался заинтересовать его чем-нибудь, но все было бесполезно. Он сказал, что оставляет политику и жизнь мне, попросил подготовить ему преемника и взял с меня слово, что я никогда не возьму для этой цели никого из его потомков. Взамен он дал согласие, что все они будут чтить меня, как деда. Именно тогда я стал готовить нескольких кандидатов на роль преемника души. Мы с Геночкой согласились, что моя душа будет с ним до смерти. Когда я понял, что близок конец, я переселил душу в сероглазого малыша. А Геночка чуть-чуть не дожил до семидесяти. Перед смертью он посмотрел мне в глаза своими неожиданно снова синими глазищами и сказал: «Будь счастлив, Володимир. И постарайся забыть».

     Володимир замолчал и смахнул слезу.

     — За все семьсот лет это был мой единственный друг. Знаешь, Славочка, у твоего Яноша такие же глаза.

     Милан вздохнул и сочувственно поглядел на Володимира. Потом перевел взгляд на Вацлава. Ему показалось, что маг чуть улыбнулся ему, Милану, и картина исчезла. Милан закутался поплотнее в одеяло, повернулся на бок и уснул.

Глава 25

Золотое Кольцо

     Утром Милана разбудил Янош. Милан, еще не проснувшись, глянул в его синие глаза «цвета любви». М-да, Володимир был большим оригиналом.

     — Вставай, мы ждем тебя к завтраку, — проговорил Янош и вышел из комнаты, чтобы не путаться под ногами.

     Милан встал, ощущая тяжесть в голове и во всем теле. Может, сказалось недосыпание, а может, что даже скорее, выпитое накануне вино. Милан прошел в душ, оттуда в кабинет Вацлава. Черт побери, если бы он знал, что все, в самом деле, его ждут, он умылся бы после! Милан сел рядом с Яношем, потер глаза, тряхнул головой, снова потер глаза. Картина не изменилась. Друг напротив друга, так же как вчера ночью, сидели Вацлав и Володимир. Володимир посмотрел на Милана и засмеялся.