Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6495 ( № 22 2015)

• Название: Литературная Газета 6495 ( № 22 2015)
• Автор: Литературка Литературная Газета
• Жанр: Публицистика

"Литературная газета" общественно-политический еженедельник Главный редактор "Литературной газеты" Поляков Юрий Михайлович http://www.lgz.ru/

---

В рассказе «Мой процесс» Шаламов так писал о настроении своего соседа по нарам: «Он назвал меня дураком, а я написал, что он хотел отравить правительство. Мы сочлись! Он мне – цитату, а я ему – ссылку. Да не ссылку, а тюрьму или «высшую меру».

П одобие такого соседа и представляет, увы, уважаемый Юрий Михайлович Поляков.

Колымское следственное дело Шаламова № 125856 было впервые опубликовано в 2004 году – его нашли в архивах ФСБ, а ныне оно находится в свободном доступе на ttp://shalamov.ru/documents/13/. К ак оказалось, рассказ Шаламова «Мой процесс» не на 100, а даже на 200 процентов совпадает с материалами дела – с тем, как упорно и настойчиво «шили», «клеили» ему «восхваление Гитлера» и другое (до «шпионства в пользу Японии», к счастью, не дошло) его соседи по бараку, некто Кривицкий и некто Заславский. Один из них являлся, между прочим, бывшим членом ВКП(б), другой – бывшим членом ВЛКСМ.

Ю . Поляков доверился показаниям лжесвидетелей-доносчиков. Видимо, писатель пробежал в своё время бегло следственное дело Шаламова. Но считать показания стукачей правдой, а юридистику сталинской эпохи – вершиной правосудия способны только люди с особыми наклонностями, свято верящие в мудрые усы Иосифа Виссарионовича. По крайней мере, очевидно, что Поляков не удосужился прочесть дело № 125856 до конца. Ибо в нём есть и определение Военной коллегии Верховного суда СССР от 18 июля 1956 года, которое сняло с Шаламова все обвинения.

Т ак что показания Кривицкого–Заславского, а с ними и Полякова – ни гроша не стоят.

Навет о «восхвалениях Гитлера» смыт с Шаламова ещё 50 лет назад. А навет о «троцкизме» позже – лишь в 2000-м, когда он был официально реабилитирован по первому делу 1929 года об участии в антисталинской оппозиции. Сегодня об этом знает каждый читатель, хоть немного интересующийся Шаламовым и заглядывающий в ту же «Википедию».

П о какой же графе образования-просвещения числить воинственного редактора «Литературной газеты»? ЦПШ – Центральной партийной или церковно-приходской школы?

Валерий ЕСИПОВ,

(Новая газета», № 51, 20 мая 2015 г.)

Доставалось мне и прежде – например, когда я лет десять назад в эфире напомнил про то, как будущий нобелевский лауреат И. Бродский планировал с приятелем угнать самолёт из Самарканда в Иран, с чем, наверное, и связан столь ранний интерес КГБ к ещё безвестному поэту. О, что тут началось! Как меня только не называли! Но выяснилось потом, что этот эпизод подробно описан в книге Соломона Волкова, – и все как-то сразу успокоились, стали даже хвалить Бродского за вызов тоталитаризму, хотя в толерантной Америке он получил бы за одно угонное намерение приличный срок. Но эти дела давно минувших дней я вспомнил не из тщеславия, а чтобы обратить внимание читателей на странную закономерность: меня клеймят за то, что другим прощают или чего вообще не замечают. М-да, хорошо быть Войновичем, а ещё лучше – Соломоном Волковым!

Повторю, что занятый подготовкой к печати моего нового романа «Любовь в эпоху перемен», я поначалу не хотел отвлекаться на полемику с кипучим шаламоведом. Но мой обвинитель помянул всуе Иванушку Бездомного – героя почитаемого мной Булгакова, поэтому без разоблачения очередного члена акустической комиссии не обойтись.

Итак, гражданин Есипов, «давайте по документам»! Вы будете смеяться, но связи молодого Шаламова с троцкистами общеизвестны. Вот что пишет исследовательница И. Сиротинская: «В ряды «большевиков-ленинцев» (так называли себя оппозиционеры)… он вступил в 1927 году: его привела и поставила в ряды демонстрантов Сарра Гезенцвей. Демонстрация к 10-летию Октября проходила под лозунгом «Долой Сталина!» (В. Шаламов. «Новая книга. Воспоминания, записные книжки, переписка, следственные дела», ЭКСМО, 2004, стр. 946). Ей вторит автор биографии писателя, вышедшей в популярной серии «Жизнь замечательных людей»: «Не случайно, что молодой Шаламов пришёл на демонстрацию под лозунгами «большевиков-ленинцев», как не удивительно и то, что он позже участвовал в подпольном печатании «Завещания Ленина». («Варлам Шаламов». Молодая гвардия, ЖЗЛ, 2012, стр. 86).

Добавлю от себя: с помощью этого завещания (есть версия, что поддельного) оппозиционеры хотели выбить из политической жизни Сталина. Не получилось. Выбивать начали их. Такова жестокая логика борьбы, а юный Шаламов в ней активно участвовал, причём на стороне «левых», жаждавших продолжения «революционного банкета». Вот что заявил 22-летний «оппозиционер-ленинец» на допросе в 1929 году: «Я считаю, что руководство ВКП(б) сползает вправо, тем самым способствует усилению капиталистических элементов в городе и деревне и тем самым служит делу реставрации капитализма в СССР». («Новая книга», стр. 949). Думаю, встретив в те годы какого-нибудь Чубайса, «левый» Варлам как минимум плюнул бы главному приватизатору в лицо за реставрацию капитализма. Молодой был, горячий. И получил «трёшку» лагерей.

За год до ареста юношу выгнали из Московского университета. «Исключение состоялось 13 февраля 1928 года, и хотя основной формулировкой значилось «за сокрытие социального происхождения», очевидно, что за этим стоял весь веер копившегося на него компромата, в том числе политического. Надо полагать, Варлам воспринял исключение без больших переживаний – перспектива служить закону, который обслуживает интересы Сталина, и идти стезёй Вышинского его вряд ли устраивала» (ЖЗЛ, стр. 89). Ну конечно, двумя годами раньше, поступая на отделение советского права, он рассчитывал, видимо, обслуживать интересы беспартийной Фемиды и шагать дорогой председателя Верховного трибунала республики товарища Крыленко. Кстати, дети «лишенцев»: дворян, купцов, буржуев, попов – и без «веера» даже мечтать не могли о высшей школе до 30-х годов. Исключения делались редко и в особых случаях. Будущий писатель не оценил странной небдительности советской власти.

Чем ещё не нравился сталинский курс недавнему студенту университета, а теперь заключённому четвёртой роты управления Вишерских лагерей особого назначения Шаламову? Вот строки из его жалобы в Коллегию ОГПУ ЦК ВКП(б): «Решения ХVI конференции, чистка партии, чистка аппарата, борьба с правым уклоном… представляют собой несомненно серьёзные шаги руководства влево… в направлении исправления сделанных ошибок… внутренней и внешней политики, приведших к перманентному экономическому кризису страны, затяжке мировой революции и ухудшению международного положения Коминтерна…» Заметьте, в стране голод, разлад, индустриализация даёт сбои, «тянет порохом со всех границ», а юношу беспокоят мировая революция и авторитет Коминтерна. Впрочем, обычное тогда дело: Есенин тоже одно время был «за знамя вольности и светлого труда готов идти хоть до Ла-Манша». А может, шутил. Кстати, в этом шаламовском письме кроме просьбы о возвращении «ленинской оппозиции в партию» есть и несколько ссылок на труды Троцкого, упрёки за его изгнание из страны («Новая книга», стр. 953–955).

Неясно, помогла жалоба или посодействовали соратники, оставшиеся на воле, но в 31-м Шаламова освободили досрочно, потом, правда, передумали, объявили в розыск, искали, не нашли, хотя он жил в Москве, сотрудничал в журналах, женился на Гале – дочке крупного деятеля Наркомпроса Гудзя, соратника Крупской, тоже не любившей Сталина. Гудзь подвизался политредактором учебников, а в прошлом являлся видным меньшевиком, вовремя «побольшевевшим», если воспользоваться выражением поэта, сгинувшего в ГУЛАГе. Сын Гудзя – Борис, как замечает автор ЖЗЛ, был человеком с «большой чекистской биографией». Жили дружно в пятикомнатной квартире на Пречистенке. Шаламов «был вынужден написать заявление в НКВД с официальным отречением от троцкизма. Родственники, и прежде всего шурин с ромбами полкового комиссара, считали, что только это спасёт всю семью от серьёзных неприятностей» (ЖЗЛ, стр. 120–125). Станет человек, чуждый оппозиции, от неё отрекаться? Я бы не рискнул, а то ведь, наоборот, не так подумают и придут. Впрочем, Шаламов активен, сотрудничает в журналах «За овладение техникой» и «За пром. кадры», сочиняет, ищет себя, судится за невыплаченные гонорары, снова сходится с прежними соратниками по оппозиции. И его находят в 37-м.

Вот строки из следственного дела 1937 года.

«Вопрос. Что заставило вас встать на путь контрреволюционной троцкистской деятельности?

Ответ. Я был хорошо знаком с Сегал и Гезенцвей, любил их как людей и после их исключения из комсомола не порвал с ними отношений. Эта личная связь постепенно привела к тому, что Гезенцвей использовала меня как передатчика контрреволюционных троцкистских «документов». Само содержание тех документов, с которыми я был знаком, и пропаганда Гезенцвей привели к тому, что я в то время стал считать, что троцкисты – революционеры, что именно они занимают правильную позицию…» («Новая книга», стр. 962).