Гровер Ферр - Убийство Кирова: Новое расследование

• Название: Убийство Кирова: Новое расследование
• Автор: Гровер Ферр
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-93165-287-0

В своей новой книге американской историк проф. Г.Ферр, известный своими книгами по сталинскому периоду советской истории, исследует документальные материалы, связанные с судебным расследованием обстоятельств убийства С.М.Кирова и последовавшими за ним судебных процессов над участниками троцкистско-зиновьевской оппозиции. Книга построена в форме разбора новейших публикаций, по вынесенной в заголовок теме, с привлечением как уже известных материалов, так и архивов Д.А.Волкогонова (ныне в библиотеке Конгресса США) и Л.Д.Троцкого (в Хатонской библиотеке Гарвардского университета). Ферр проводит доказательное и объективное расследование и развенчивает ошибки и фальсификации «историков», изначально стоящих на платформе антисоветизма и антикоммунизма.

---

Ферр Гровер Убийство Кирова: Новое расследование

Предисловие

Новая книга американского историка Гровера Ферра, которую вы держите в руках, посвящена одному из непростых моментов советской истории. Прозвучавший 1 декабря 1934 г. в коридоре Смольного выстрел нагана, как и многие другие события сталинского времени, так и не перешёл в разряд абстрактных академических вопросов, интересующих лишь узкий круг специалистов. И это неудивительно. Сегодня отношение к Сталину и его эпохе служит своеобразным оселком, на котором поверяются политические взгляды наших современников.

Как справедливо заметил Козьма Прутков, «бывает, что усердие превозмогает и рассудок». Массированная кампания по разоблачению «преступлений сталинизма», начатая Хрущёвым и многократно усилившаяся с приходом к власти Горбачёва, вступила в явное противоречие со здравым смыслом. Считается хорошим тоном рассматривать все приговоры, вынесенные в сталинское время, как заведомо неправомерные, а все обвинения — как абсурдные. По мнению обличителей, в сталинском СССР не было и не могло быть ни шпионов, ни диверсантов, ни заговорщиков, а всех осуждённых следует считать «невинными жертвами незаконных репрессий».

«И вообще в Советском Союзе никогда не было политических заключённых, посаженных за террор, например, или за реальные преступления, — безапелляционно заявил в интервью «Радио России» 26 октября 1998 года известный правозащитник С. А. Ковалёв. — Это были либо жертвы жребия, как это было в сталинские времена, либо узники совести: люди, не нарушавшие закона, а осуществляющие свои действия совершенно легально, законным способом, но осуждённые властью».

Однако в случае с убийством Кирова налицо реальный террористический акт. Что же делать? Согласиться со «сталинской» версией и тем самым признать, что у пресловутых репрессий зачастую имелись разумные основания? На такое «обличители» пойти не могут. Как справедливо отмечает Гровер Ферр: «Со времени Хрущёва считалось идеологически неприемлемым делать вывод, что Николаев был участником заговора. Ибо если деяние Николаева было, в самом деле, результатом зиновьевцев-подполыци-ков, тогда в СССР действительно существовала настоящая подпольная тайная организация или ряд организаций. Вся “антисталинская” парадигма советской политики в 30-е годы подверглась бы серьёзной опасности».

Куда удобней обвинить в случившемся самого Сталина. Дескать, «кремлёвский тиран» расправился с конкурентом. И хотя реальных доказательств этой версии так и не было найдено, она фактически стала канонической как в нашей стране, так и на Западе.

Наступившая в конце 1980-х годов эпоха гласности ввела в оборот огромный массив ранее недоступных документальных источников, выявивших несостоятельность многих антисталинских мифов. «Никто больше всерьёз не верит, что Кирова велел убить Сталин», — констатирует Ферр.

Впрочем, американский историк чересчур оптимистичен. Помимо официальной, есть ещё и «полуофициальная» точка зрения.

Сегодняшняя российская пропаганда продолжает с удовольствием тиражировать весь «джентльменский набор» антисталинских выдумок, сочинённых за десятилетия разоблачений «культа личности».

«Чего хорошего, когда одна треть или почти половина населения сидела в ГУЛАГе?» — патетически заявляет на всю страну лауреат Сталинской премии 1952 года Юрий Любимов[1]. И ведь никто из учёных-историков не одёрнул несущего очевидную чушь престарелого режиссёра. Потому что эта чушь прекрасно укладывается в русло официозной идеологической установки на оплёвывание советского периода отечественной истории.

Увы, значительная часть населения бывших советских республик продолжает жить в некоем иллюзорном мире, созданном усилиями нескольких поколений обличителей «сталинизма». В мире, где половина населения СССР сидела в ГУЛАГе, а другая половина её охраняла, где количество расстрелянных исчисляется десятками миллионов, где все репрессии были «незаконными», а их жертвы «невинными». В этом выдуманном мире Киров, несомненно, был убит по приказу Сталина.

То, что этот иллюзорный мир до сих пор существует — во многом «заслуга» отечественной исторической науки. Конечно, позорные времена перестроечных «разоблачений», когда напрочь позабывшие о научной этике и профессиональной добросовестности доктора исторических наук с энтузиазмом пропагандировали самые оголтелые перлы антисталинской пропаганды, канули в Лету. Сегодня респектабельные российские историки, как правило, стараются дистанцироваться от наиболее одиозных выдумок. Согласно принятой в настоящее время официальной версии убийство Кирова совершил одиночка, действовавший по личным мотивам: «С хрущёвской эпохи, и особенно с более позднего горбачёвского периода, официальная точка зрения на убийство Кирова заключается в том, что убийца, Леонид Николаев, был “убийцей-одиночкой”».

Однако так ли это на самом деле?

Задача, которую взвалил на себя автор книги, трудна и неблагодарна. Как доказать наличие заговора? Его участники вряд ли оставили после себя документальные улики.

Как справедливо заметил известный историк Юрий Жуков, автор ряда книг по сталинскому времени: «И для этого следует решить вопрос о том, бывают ли вообще в подобных случаях улики. Могли ли они быть получены при расследовании “Кремлёвского дела”, и если могли, то какие. Планы ареста членов узкого руководства, список будущего политбюро и правительства, что-либо подобное? Или списки заговорщиков, да ещё заверенные их подписями? А может, заготовленные предусмотрительно декларации, декреты, указы для оглашения сразу же после захвата власти? Вряд ли, ибо любой нормальный заговорщик, готовящий к тому же государственный переворот, сделает всё возможное, дабы избежать существования такого рода улик.

Столь же напрасным было бы надеяться найти при обысках у участников заговора, скажем, план Кремля, на котором были бы отмечены квартиры и кабинеты Сталина, Молотова, других, маршруты их обычных прогулок. Этого заговорщикам — если они были таковыми, также не требовалось. И Петерсон, и Енукидзе, жившие и работавшие в Кремле, всё это давно знали.

Нельзя было ожидать находок улик и любого иного рода, но обязательно отражавших, раскрывавших преступные замыслы.

Если заговорщики не страдают слабоумием, они никогда не доверят бумаге свои планы. Всё, абсолютно всё будут держать только в голове»[2].

Воистину прав был римский император Домициан, саркастически заявивший: «Правителям живётся хуже всего: когда они обнаруживают заговоры, им не верят, покуда их не убьют»[3].

Как и положено добросовестному учёному, Ферр начинает свою работу с анализа трудов предшественников. В первую очередь, это книги А. А. Кирилиной «Неизвестный Киров» и Мэтью Лено «Убийство Кирова и Советская история». Увы, выясняется, что эти исследователи во многом пристрастны, игнорируют «неудобные» факты. Впрочем, ничего удивительного здесь нет. Как справедливо заметил известный исследователь статистики репрессий В. Н.Земсков: «Я не верю в существование так называемой “чистой науки”, и учёные (особенно те, кто занимался проблемой репрессий в СССР), находясь в определённых общественных условиях, не могут не выполнять социальный заказ, требующийся в данный момент обществу (хотя сами исследователи, возможно, не всегда ясно это осознают)»[4].

В своей книге Гровер Ферр подробно анализирует допросы подельников Николаева, сопоставляет их с показаниями ряда арестованных зиновьевцев, с материалами Московских процессов 1936-38 гг., привлекает малодоступные российскому читателю источники: вывезенный в США архив Волкогонова, хранящиеся в библиотеке Гарвардского университета письма Троцкого, изданные на Западе и не переводившиеся на русский язык книги и статьи.

По мнению автора, Николаев не был убийцей-одиночкой и действовал как участник подпольной террористической организации. Насколько убедителен этот вывод? Давайте возьмём Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 30 ноября 1990 г.[5], реабилитирующее подельников Николаева, и проанализируем аргументы горбачёвских судей, опираясь на книгу Ферра.

• «Так, на первых допросах Николаев категорически отрицал участие каких-либо иных, кроме него, лиц как в подготовке, так и в совершении убийства Кирова. При этом Николаев пояснял, что убийство он подготовил один и в свои намерения никого не посвящал».

Ничего удивительного, совершенно естественное поведение. «Действительно, если он на самом деле был членом заговора, мы могли бы ожидать, что он будет отрицать это. Первое правило заговорщической организации — не сообщать властям об остальных членах».

• «Объясняя мотивы содеянного, Николаев показывал, что совершённый им террористический акт был вызван его тяжёлым моральным и материальным положением, наступившим в результате необоснованного привлечения к партийной ответственности и увольнения с работы».