Сергей Козлов - Байки офицерского кафе

• Название: Байки офицерского кафе
• Автор: Сергей Козлов
• Издательство: Русская панорама
• Жанр: О войне
• Год: 2003
• ISBN: 5-93165-085-7

С творчеством Сергея Козлова многие знакомы по его публикациям в журналах «Братишка», «Сержант», «Солдат удачи», в газете «Версия» и др., а также по книгам «СПЕЦНАЗ ГРУ. Пятьдесят лет истории, двадцать лет войны» и «СПЕЦНАЗ ГРУ-2. Война не окончена, история продолжается», составителем и автором большей части материалов которых он является. Издатели обратили внимание на байки — забавные истории из жизни, которыми он щедро перемежает зачастую суровые очерки на страницах своих книг, в которых, безусловно, проявился его литературный талант, и предложили подготовить сборник «спецназовских баек». И вот что из этого получилось…

---

Прибыв в город, Золкин решил оросить самогон, находящийся внутри, более благородным коньяком, для чего направился прямиком в любимый бар «Феодосия». После того, как задуманное было исполнено, на душе стало веселее, и, расстегнув ворот рубашки, Золкин вышел на улицу покурить. Тут-то и узрел его проезжающий мимо комендант. Остановив машину, он открыл дверцу автомобиля и подозвал нарушителя, строго окрикнув: «Товарищ капитан! Подойдите ко мне!». Золкин даже не сразу понял, что зовут именно его, но поскольку рядом военных не было, он поплелся к подполковнику, удивляясь про себя, когда это его успели повысить в звании. Комендант отчитал его, приказал заправиться. Золкин сказал «Есть!» и пошел пить коньяк дальше.

В баре сидели офицеры пехотной дивизии, и Золкин примкнул к их компании. Те тоже не сразу поняли, что Золкин не летчик, а «десант», но когда узнали что и как, развеселились, и один из них, старлей, уже изрядно поддавший, предложил Золкину поменяться кителями. В красных петлицах нового золкинского кителя золотом отблескивали танки. Новые друзья расстались, и Золкин решил идти в часть. Но снова на выходе из бара его остановил комендант, ехавший теперь в обратную сторону. Каково же было его удивление, когда недавний летчик-капитан подошел к нему нетвердой походкой в расстегнутой полевой куртке, из-под которой выглядывали пехотные петлицы с танкистскими эмблемами. На погонах куртки темнели три старлеевских звезды. Комендант строго отчитал нарушителя и предложил ему прибыть к нему в кабинет, как полагается — в шинели, устранив все имеющиеся недостатки в форме одежды. Хлопнула дверь УАЗика, и он, взревев, исчез в вечерних сумерках. Золкин поспешил в часть. Надо же было где-то взять шинель хотя бы на время доклада коменданту. Переодевшись, он в указанный срок предстал пред светлые очи гарнизонного начальника. Несчастный подполковник схватился за сердце, когда увидел Золкина, в третий раз изменившего род войск и во второй раз звание. Проверив документы и убедившись, что перед ним не шпион, он долго отчитывал нерадивого старлея, а потом отпустил.

Золкин, возвращая шинель, встретил начальника штаба, который наконец нашел применение этому бездельнику. От батальона в комендатуру на три месяца выделялся временный помощник военного коменданта. Им был назначен старший лейтенант Золкин О. Г.

Можете представить выражение лица коменданта, когда вышеозначенный утром доложил ему об этом.

Пижоны поправляют свой «Кис-кис»…

Назначение в комендатуру не могло изменить образа жизни Олега Геннадьевича. Только теперь на три месяца это стали проблемы не НШ, а коменданта. Золкин приходил на службу с устойчивым запахом перегара, всякий раз называя уважительную причину злоупотребления. Богатая фантазия позволяла не утомлять своего нового начальника однообразием. Какое-то время тот еще пытался бороться, но потом плюнул на эту затею. К концу срока командировки в комендатуре ее шеф перестал реагировать на нашего героя и даже давал ему в долг, как и многие другие доверчивые люди.

Лишь однажды Золкину удалось вновь вывести коменданта из состояния душевного равновесия. В ресторанной драке ему оторвали галстук. На шее остались только резинка и узел. Поскольку вернувшись из кабака, Золкин был не в силах раздеться, то и спал он, как и пришел домой, не раздеваясь. Утром, опаздывая, он слегка побрызгал на лицо водой и побежал в комендатуру. Увидев его, комендант дико захохотал: «Золкин, я тебя видел капитаном-летчиком, старлеем-танкистом и смог пережить это, узнав, что ты на самом деле старший лейтенант десантник. Однако в бабочке вместо галстука я даже тебя не чаял увидеть. Слава Богу! Скоро это закончится!».

Комендант заблуждался. После этой командировки Золкина частенько направляли в его распоряжение. Наверное, как «самого образцового офицера».

Эти горестные проводы…

В здоровом воинском коллективе, где, конечно, иногда могут и пошалить, в свободное от службы время Золкин не мог себя не ощущать инородным телом.

Даже с юмором относясь ко всему, что с ним происходило, он наверняка чувствовал себя деревенским дурачком в большом селе. Он не мог не хотеть стать равным среди равных. Желание добиться всего сразу и без заметных усилий свойственно русскому человеку. Вспомните сказки, где герой влезает в одно ушко лошади Иваном-дураком, а вылезает из другого Иваном-царевичем. Именно таким ушком и казался Золкину Афганистан. В связи с необходимостью замены офицеров и прапорщиков, уже выполнивших свой долг, ротация в части была довольно сильной. Человек, прошедший Афган, в коллективе пользовался неизменным уважением, ну, а если он еще имел и награду, то статус его возрастал еще больше. В конце концов, желание Золкина, командования батальона и бригады, поскольку он достал всех, совпали. Золкину объявили, что он едет в Афганистан по плану замены.

Несмотря на то, что к Золкину относились без особого уважения, проводить его собралось человек десять афганцев. Как-никак, а человек отправлялся на войну. Понимая, что у Золкина денег нет по определению, решили скинуться ему на проводы. Пить собирались в канцелярии седьмой роты. Мужики, собрав денег, вручили их Золкину, сказав, что хоть «выставляться» должен он, но уезжать на войну без проводов не принято, поэтому пусть он пойдет и купит водки, а закуску к его приходу соорудят. Золкин растрогался, взял деньги и побежал в магазин. Спустя некоторое время принесли закуску, а Золкина все не было. Кто-то принес водки. Выпили без виновника застолья в надежде на его скорое прибытие. Время шло, надежды таяли, а Золкин все не шел. Часть офицеров, плюнув, ушла домой, но самые стойкие, в том числе и я, остались. Когда же на часах было уже около 22.00, решили расходиться и мы. Проходя через КПП и посмеиваясь над ситуацией и над собой, мы еще надеялись, что произошло что-то, что способно оправдать будущего интернационалиста в наших глазах. На улице надежды наши рухнули. Из кустов вышел изрядно поддатый Золкин. В руках как оправдание своего долгого отсутствия он держал бутылку пива.

И если до этого всерьез о нем никто плохо не говорил, то тут народ прорвало. В конце концов, за всех высказался я, не стесняясь в выражениях и применяемых эпитетах. Пламенная речь, где я называл вещи своими именами, длилась минут пять без перерыва. Золкин сел на ступеньку КПП и закрыл голову руками. Мужики как-то сами выстроились в одну шеренгу, и получалось, что я отчитываю Золкина перед строем офицеров. В конце, сказав, что такого морального урода, как он, даже Афган не исправит, я обратился к своим спутникам: «Я ничего не забыл ему сказать?». Мужики заверили меня, что речь была исчерпывающей. Плюнув в сторону Золкина, я развернулся, и мы пошли в город. Золкин остался сидеть на крыльце, закрыв голову руками.

Глянув, уходя, в его сторону, у меня мелькнуло даже ощущение жалости, и я спросил у ребят: «Не переборщил ли я?». Карен сказал: «Все правильно! Может, хоть после этого Золкин что-то поймет». Хотелось выпить, чтобы снять ощущение гадостности.

Тропа разведчика имени тов. Золкина

То, что из Золкина боец, как из говна пуля, в Афгане поняли сразу. Даже постарались, чтобы он минимально общался с боевыми подразделениями. Поэтому попал он на должность помощника начальника оперативно-планового отделения Джелалабадской бригады спецназначения.

Время от времени офицеры этой категории могли быть направлены в боевые части с проверкой. Особым уважением штабные в боевых частях не пользовались, и их нередко встречали откровенной фразой из «Гусарской баллады»: «Опять штабной! Прислали б лучше водки!». Многие из них вообще бы из штаба не выходили, если бы не начальство или не желание «оторвать» где-нибудь орденок «нахаляву». Влекомый этим желанием прибыл и Золкин в четвертый отряд, дислоцированный в Бараки. Отряд этот славился тем, что стоял прямо на караванном пути, и проехать, минуя батальон, духи никак не могли. За систематические обиды, чинимые спецназовцами отряда борцам за веру, духи еженочно обстреливали расположение батальона реактивными снарядами, умудряясь выпустить иногда по двести-триста снарядов за ночь. В следствие этого батальон соблюдал суровую светомаскировку, а личный состав и офицеры спали в блиндажах и землянках.

Представившись командиру отряда Анатолию Корчагину, Золкин сообщил, что прибыл для проверки боевой деятельности. Комбат, усмехнувшись, сказал, что у Золкина такая возможность имеется. Прямо сейчас одна из групп отряда ведет бой, и к ней на помощь отправляется бронегруппа. Если бы «представитель вышестоящего штаба» соизволил должным образом экипироваться, то «броня» готова немного подождать.

«Вот повезло! — подумал Золкин. — Первый же вечер и сразу на войну». Он бежал в кромешной тьме в направлении, указанном комбатом, к месту, где проживали офицеры, чтобы получить автомат и нагрудник с магазинами. Успешно достигнув цели, он быстро переоблачился и выскочил наружу.