Сергей Козлов - Байки офицерского кафе

• Название: Байки офицерского кафе
• Автор: Сергей Козлов
• Издательство: Русская панорама
• Жанр: О войне
• Год: 2003
• ISBN: 5-93165-085-7

С творчеством Сергея Козлова многие знакомы по его публикациям в журналах «Братишка», «Сержант», «Солдат удачи», в газете «Версия» и др., а также по книгам «СПЕЦНАЗ ГРУ. Пятьдесят лет истории, двадцать лет войны» и «СПЕЦНАЗ ГРУ-2. Война не окончена, история продолжается», составителем и автором большей части материалов которых он является. Издатели обратили внимание на байки — забавные истории из жизни, которыми он щедро перемежает зачастую суровые очерки на страницах своих книг, в которых, безусловно, проявился его литературный талант, и предложили подготовить сборник «спецназовских баек». И вот что из этого получилось…

---

Лохматый был парень без комплексов. После нескольких допросов, на которых ему пришлось присутствовать, комбат высказался фразой из фильма: «Поручик, я сомневаюсь, была ли у вас мать».

Получив распоряжение, поручик лишь спросил:

— А куда их девать-то?

— Отвези их в ХАД[19], — поморщившись, сказал комбат. — Может, там возьмут.

Однако там принимать не захотели. Когда Лохматый подъехал к зданию контрразведки на трофейном «симурге», в кузове которого накрытые каким-то тряпьем лежали трупы, часовой его узнал и, ничего не подозревая, пропустил.

— Привет, мужики! — весело обратился к знакомым советникам никогда не унывающий «поручик». — Я вам духов привез!

— Привез, так веди, — отозвался один из советников, не поднимая головы.

— Так они не могут, — хихикнул Лохматый.

— Раненые, что ли? — поинтересовался другой. — Так от них только морока.

— Нет! — радостно возвестил «Гриха». — Убитые!

— Так на хрена они нам?

— Не знаю. Комбат просил передать.

— Да пошел ты вместе с комбатом, — резонно возмутились ХАДовцы и назвали адрес.

Обескураженный начальник разведки, в конце концов, поведал советникам, что это за «пассажиры» у него в кузове и откуда они взялись. Пожалев его, ХАДовцы посоветовали:

— Вывези ты их «по-тихому» на свалку и там где-нибудь сбрось, чтобы никто не видел.

Что и было сделано. Около семи вечера, когда по свалке вовсю бродят местные жители в поисках дерева, бумаги и еще Аллах их знает чего, к ней подъехал хорошо известный всей округе трофейный «симург» спецназовцев. Из него вышли Лохматый и водитель. Деловито открыв борт и отбросив тряпье в сторону, они вытащили сначала один, а потом и другой труп и «на раз-два» сбросили их в канаву. Так же деловито, закрыв борт, они уселись в машину, оставив наблюдателей с открытыми ртами и вытянутыми физиономиями. Эскадрон смерти, да и только.

«Достаточно!»

Сабодин немного позже все-таки дал результат, но, как это и следовало ожидать, не просто, а с извращениями. Находясь в засаде, он умудрился сесть на самом правом фланге группы, которая располагалась в сухом русле. Ночью с его направления на засаду вышла машина, груженная оружием и боеприпасами. Не дав ей приблизиться к засаде, ПОЦ открыл по ней огонь метров с пятидесяти, исключив тем самым участие в засаде всех остальных. Он так увлекся, поливая машину огнем, что в конечном итоге, поджег ее. Разгоревшись, машина стала взрываться. Вовке же стали мерещиться духи, которые окружают его и хотят растащить с таким трудом добытые, наконец, трофеи. ПОЦ связался по радио с ЦБУ[20]. По его просьбе были подняты Ми-24, на которых мне пришлось летать над ним до утра, пересаживаясь с одного борта на другой, когда кончалось топливо. Утром привезли группу и все, что осталось от трофеев: обгорелые стволы, покореженные патроны, неразорвавшиеся мины. Воевать с ним духи так и не пришли. Я их понимаю. Они его презирали.

Позже Сабодин потерял в бою автомат, чем «вконец достал» командование отряда, которое давно подумывало, куда бы деть этого дурака. Воспользовавшись очередным приездом в отряд начальника штаба округа, генерала-лейтенанта Гусева, комбат подал списки офицеров, подлежащих переводу из спецназа в пехоту по профессиональной непригодности. В этих списках были лейтенанты Марченко и Сабодин.

Увидев списки, Гусев решил лично взглянуть на этих офицеров. Посмотрев на них, Гусев, не отличавшийся особой мягкостью характера, видимо, пожалел их и спросил: «Есть ли какие-нибудь просьбы?». На что Сабодин снова скроил рожу имени Олега Кошевого из кино и, шагнув вперед, проникновенно произнес: «Позвольте остаться в спецназе!».

Заглянув в сумасшедшие глаза, генерал отшатнулся от него, как от прокаженного, и, замахав руками, сказал «Все! Все! Достаточно! Уводите скорее!».

Так Сабодин попал в ДШБ[21], а наш отряд зажил размеренной жизнью.

Лэха

Становление офицера

Леонида Федоровича Рожкова еще в курсантские годы прозвали «Лэхой» за характерный южнорусский выговор и некоторую заторможенность.

Был он заместителем командира третьего взвода девятой роты.

Типичная картина. Командир взвода:

— Рожков, сколько у тебя человек в строю?

Рожков:

— Трыдцать тры!

— Ну как же трыдцать тры, когда у тебя двенадцать человек в наряде?

— Щас, — далее следовали мучительные вычисления в уме.

— Ну?

— Да не сбывайте вы меня, товарыш лейтенант!

Через некоторое время:

— Рожков, ну сколько?

— Тогда двадцать четырэ, — говорил Лэха, вытирая мощной дланью пот со лба.

В 1982 году Леха Рожков, Женя Богомолов и Юра Мяличкин прибыли в Лагодехи после выпуска из училища.

Степенный и женатый Лэха вызывал уважение у старших офицеров. Солдат он никогда не бил. В общем, был весь такой правильный, чем здорово отличался от основной массы офицеров. Несмотря на всю свою правильность, взводный он был пока очень сырой, многого не знал и даже не догадывался о том, что это существует.

Спустя пол года в 173 отряде освободилась первая рота. Когда от нее отказались такие старые взводные как капитан Пятковский, по кличке Проклятый, и старший лейтенант Муталибов, по кличке Миндубай, комбриг сказал, что раз старые взводные отказываются, то роту он отдаст молодому.

— Возьмешь, Рожков?

— Возьму, — ответил обалдевший Леха.

Понятно, что документы на него никто сразу не оформлял, но для того, чтобы временно назначить исполняющим обязанности командира роты, его вызвал комбриг и еще раз спросил. Леха попросил время посоветоваться. Подходил он с этим вопросом и ко мне. Я честно сказал ему: «Я бы на твоем месте не спешил. Ты и группой-то командовать пока не научился, а это рота! Ротное хозяйство и материальная ответственность. Кроме того, ладно бы это была обычная, наша спецназовская рота. Тебе-то предлагают роту в 173 отряде, где десять единиц техники и семьдесят пять человек. Не спеши, подумай». Но Лэха моим доводам не внял и роту принял.

Беда была в том, что ни Проклятый, ни Миндубай вкалывать не собирались. Имея за плечами стаж офицерской службы десять и восемь лет соответственно, им все было пофигу, и довольно давно. Вскоре в эту роту перевели меня в наказание. Понятно, что я тоже не пытался честным трудом смыть и искупить. Замполитом был Мамедов Арзу Мамед Оглы, и этим все сказано. Кроме того, он постоянно отсутствовал. Единственной опорой был зампотех Марат Мазитов, который хоть технику содержал в исправном состоянии. Командовали в роте сержанты. Если бы не они, то вообще пиши — пропало. «Вдуть» солдата, как положено, Лэха не мог, он просто не знал как. В этих диких условиях вся его уставная правильность оказалась ненужной.

Аэродром Шираки. Сюда мы пришли пешком, совершив марш в двести верст, для того, чтобы выполнить программу прыжков из самолетов ВТА. Встали лагерем. Наша рота заступила в наряд, я дежурным по лагерю. После обеда комбат объявил общее построение. Встретив меня, он, издеваясь, спросил:

— Ну что, товарищ лейтенант, завалили службу?

— А что, вы видели, где она лежит? — парировал я.

Комбат скрипнул зубами и пошел дальше. На построении выяснилось, что в нашей роте солдаты были замечены комбатом во время игры в карты. Непонятно за что меня комбат снял с наряда, Лэхе поставил задачу вместе со всеми офицерами выдрать роту так, чтобы от бойцов валил пар, а затем похоронить колоду на глубине два метра.

Из всех офицеров, участвовавших в забеге, кроме Лехи был только я.

Рота построилась по полной боевой. Леха скомандовал, и мы побежали.

Через километра три я поинтересовался у Лехи, когда же мы начнем роту дрючить? Выяснилось, что мы уже в процессе. Правда, никто, кроме Лехи, об этом не догадывался.

— Леш, и сколько еще ты планируешь бежать? — осторожно спросил я.

— Пока бойцы падать не начнут, как приказал комбат.

— Леха, а ты на зарядку с бойцами каждый день бегаешь?

— Нет, конечно.

— Тогда быстрее упадем мы, поскольку наши кони бегают ежедневно и бегают хорошо.

— Что же делать?

— Дай мне немного порулить, и ты все поймешь.

— Валяй, — разрешил Леха, видимо, понимая, что я прав.

Спустя пять минут от роты валил пар. Бойцы отражали внезапные нападения противника то справа, то слева, переползали и перебегали на указанный рубеж, снова вставали, продолжали бег, падали спиной к вспышке ядерного взрыва лицом в грязь и снова вставали и продолжали бег. Еще через пять минут появились первые «раненые и убитые», которых пришлось нести. После этого рота отрыла в соответствии с нормативом ротный опорный пункт. Игроки же рыли окоп для стрельбы из гранатомета. Стоя. С лошади. Потом там и похоронили колоду карт. Я коротенько объяснил пагубность пристрастия к азартным играм, и мы в таком же режиме вернулись в лагерь. За двести метров от лагеря рота залегла и вползала в лагерь по-пластунски, исполняя ротную песню: «Округ Закавказский, дружная семья. Родины любимой все мы сыновья».