Элоиз Мак-Гроу - Дочь солнца. Хатшепсут

• Название: Дочь солнца. Хатшепсут
• Автор: Элоиз Мак-Гроу
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-016672-9, 5-271-06230-9

Царица Хатшепсут была единственной женщиной - полноправным правителем Древнего Египта. Она добилась того, что жрецы признали её фараоном, воплощением бога Гора, на что мог ранее претендовать только мужчина. О её великих замыслах, пути к власти, борьбе с противниками, непредсказуемых поступках, в которых сочетались чисто мужская воля и "странная женская логика", повествует увлекательный роман Элоиз Макгроу, переносящий нас вглубь истории на три тысячелетия.

---

   — Их? Нет, я хочу сначала увидеть одного мальчика! — Хатшепсут стремительно подошла к двери и открыла её. — Они уже здесь? Во дворце?

   — В Большом дворе, Сиятельнейшая.

   — Тогда проводите царевича в маленький сад. Я сейчас же приду туда. Визирь Нехси и благородный Сенмут могут подождать меня здесь.

Когда она закрыла дверь, Хапусенеб посмотрел ей в лицо.

   — Каких действий вы ждёте от меня?

   — Отказаться совершить над дикарём обряд помазания наследника.

   — А потом?

   — Потом я пошлю его в храм, чтобы начать образование. Включи его в число новичков, как любого другого парня, желающего стать жрецом. Тогда он будет принадлежать храму, а не дворцу. И держи его там.

Через пять минут она закрыла за собой ворота Царского сада и направилась к востоку. Её путь был совсем недалёк: на южную сторону дворца и по открытой лужайке маленького садика, примыкавшего к Большому двору. Не давая себе возможности для колебаний, она открыла калитку, вошла и остановилась.

Она вошла через боковую дверь. Усыпанная камешками аллея, бегущая под прямым углом к дорожке, на которой она стояла, вела через центр сада к беседке, находившейся поодаль от входа из внутреннего двора. Посредине этой аллеи стоял мальчик. Это должен был быть Тот — должен, так как не мог быть никем другим. Она недоверчиво смотрела на него, а слово «Вавилон» тем временем постепенно наполнялось тревожной и страшной реальностью.

Она много говорила о дикарях Хапусенебу, но подсознательно рассчитывала увидеть складки на безупречном белье, царский локон, свисающий на щёку, и непокорное высокомерие в хмуром взгляде. Теперь же она потрясённо и недоверчиво рассматривала странную, действительно невиданную фигурку. Такого она не смогла бы вообразить, даже если бы попробовала. В нём не было ничего от Египта, ничего от царевича — кроме носа. Он стоял и медленно осматривал окружающее, без высокомерия, без хмурого вида, но с выражением такой растерянности, что её сердце рванулось было к нему, словно это был простой потерявшийся и испуганный беспризорный ребёнок. Она могла бы поверить, что это действительно был беспризорник, отставший от какого-нибудь купеческого судна, — могла бы, если бы не его нос.

«Я должна с ним говорить? — с удивлением спросила она себя. — Он не видит меня. Я должна говорить, идти вперёд и говорить то, что собиралась, кратко и сухо...»

Это был не тот ребёнок, которого она представляла себе, когда готовилась к встрече. Она не ожидала, что он тронет её сердце... ничего из того, что она ожидала увидеть, совсем ничего. Голосом, столь же странным, как и её собственные смятенные чувства, она, запнувшись, позвала:

   — Тот?

Он повернулся и увидел её. На его лице появилось выражение благоговейного узнавания, отчего оно медленно изменилось.

   — Госпожа Шесу! — прошептал он.

От звука старого имени, которым он когда-то её называл, произнесённого со странным новым акцентом, у неё перехватило горло, словно его стиснули рукой. «Бедный ребёнок, бедный ребёнок! — думала она. — Почему он любит меня так же, как тогда...» Против воли она протянула к нему руки.

Он бросился к ней, его босые ноги замелькали, разбрасывая гравий и тихо прошуршав в траве. Через мгновение он оказался в её объятиях и вцепился в неё своими неловкими руками любящего мальчика, как ни один ребёнок, кроме него, никогда не хватался за неё, как не сможет девочка. Безмолвное страстное проявление его любви полностью обезоружило её. Слёзы обожгли её глаза, она почувствовала, что её лицо исказилось, а горло опять нестерпимо сжалось.

«О Боги. Я должна овладеть собой, — подумала она, — что это со мной, я не должна плакать...»

Она взяла его за крепкие маленькие плечи и отодвинула от себя, искривив рот в улыбке. Его глаза тоже были полны слёз, но он радостно улыбался.

   — Тот, — выдавила она из себя единственное слово.

   — О, я так рад, что вы здесь, я так рад! — выдохнул он.

   — И рад, что попал в Египет?

   — Да! Теперь.

Это всё ещё был детский голос. Он не был и наполовину таким взрослым, как она себе представляла, и наполовину таким высоким; на самом деле он был ростом не выше Нефер, которой было только девять, но плечи, за которые его держала Хатшепсут, были совсем не такие хилые, как у Нефер.

   — Какой сильный мальчик вырос, — продолжила она, не понимая толком, что говорит. — Ты очень изменился с тех пор, как я видела тебя в последний раз. Ты был всего-навсего маленьким мальчишкой…

   — Я плохо помню то время...

   — Но меня ты вспомнил?

   — О, вас я помнил всегда! — Поколебавшись, он негромко добавил: — Вы тоже немного изменились.

   — Я? И как же?

   — Не... не знаю.

Она почувствовала, что его глаза изучают её лицо — те самые тёмные вопрошающие детские глаза, которые так часто беспокоили её. Она быстро выпрямилась и, чтобы успокоиться, провела рукой по его чёлке, неаккуратно свисающей до самых бровей, отвела её в сторону, пригладила обратно, продолжая торопливо говорить:

   — Ну ладно, я вижу, как ты изменился! Ты вырос, да, тебе уже одиннадцать, правда? Это уже серьёзный возраст. И ты совсем не похож на себя. Скажем, эти волосы — нам нужно вызвать цирюльника, чтобы постричь их по-египетски. Ты увидишь, что так гораздо прохладнее и опрятнее...

Она остановилась, переводя дыхание, а её рука замерла на месте, откинув прядь волос со лба. Открытый широкий лоб в сочетании с изогнутым носом полностью изменил всё его лицо. Хатшепсут была вновь поражена. Это было лицо её отца, только без неизбежных отметок от шестидесяти прожитых лет на гладких щеках.

   — Что-нибудь не так, госпожа Шесу? — забеспокоился мальчик.

   — Ничего. Ничего, — быстро сказала она, отдёрнув руку. — Пойдём в беседку, у нас есть много о чём поговорить.

   — Беседка. Я помню беседку! Госпожа Шесу, это тот самый сад, в котором я играл?

   — Да, думаю, тот самый.

   — Я уверен, это он. — Он остановился на пересечении дорожек и медленно осмотрелся, будто искал нечто, ускользнувшее от него. — Но... он как-то изменился?

   — Думаю, что нет. А тебе он кажется другим?

   — Не совсем... — Его голос прозвучал неуверенно. После недолгого колебания он поднял к ней озадаченные глаза. — Это совсем маленький садик. А я думал, что он был очень большим.

   — Ты же был совсем маленьким, когда играл здесь. Я думаю, что тогда тебе всё здесь казалось большим. — Его акцент начат ужасно раздражать её — каждое слово звучало незаметным ворчливым упрёком. Она не удержалась, чтобы не сказать: — Нужно говорить «садик», а не «салдик».

Он быстро взглянул на неё и перевёл взгляд вдаль.

   — Простите, — негромко и очень тщательно выговорил он.

«Теперь я обидела его, — подумала Хатшепсут. — Он похож на своего отца — его очень легко обидеть».

   — Пойдём, — сказала она, размышляя: я должна сказать то, что должна! Но она не знала, как начать, и они в молчании поднялись по лестнице в беседку.

   — Я думаю, что ничего не остаётся навсегда совершенно неизменным, — тихо сказал Тот, следуя за ней. Поднявшись наверх и увидев пустое кедровое позолоченное кресло, стоявшее там многие годы, он внезапно сказал: — Здесь сидел мой отец.

   — Да. — Она не хотела говорить о Ненни. Опустившись в своё собственное кресло, она добавила с улыбкой: — А я сидела здесь и рассказывала вам сказки. Ты их помнишь?

   — Я помню про Страну Богов, — застенчиво сказал он. Он снова повернулся к креслу отца. — Госпожа Шесу...

   — А помнишь, как ты играл вон в том пруду? — быстро сказала она. — И пускал свою лодочку? У тебя когда-то была лодка...

   — Она и сейчас у меня! — воскликнул он.

   — Она всё ещё у тебя? Ты смог довезти её до Вавилона и сохранить все эти годы?

   — Да Эта люди не отобрали её у меня — знаете, бородатые люди. Я думаю, что это были гикеосы, госпожа Шесу.

   — О, Тот, гиксосы ушли навсегда. Господин мой отец загнал их за край мира много лет назад.

   — Нет, я думаю, что он прогнал их только до места, которое называется Кадеш. Госпожа Шесу, — мальчик подошёл ближе к ней и искренне заглянул в лицо. — Люди Кадеша не такие, как вы думаете. Нехси говорит, что они сгибают выи и возносят хвалу славе Черной Земли, но они этого не делают! Я не видел, чтобы хоть один из них так поступал. Они хмуро и сердито смотрят на египтян и перешёптываются, закрываясь руками. Тиах сказал, что если сегодня они непочтительны, то завтра взбунтуются! Он сказал, что если бы туда послать воинов, совсем немного...

   — Ерунда, не нужно никуда посылать воинов. Тебя, как и раньше, переполняют мечты.

   — Нет, это правда! Ведь не только я видел это...

   — Тот, перестань спорить со мной! — резко сказала она. Поскольку на его лице сразу появилось беспокойство, её собственный страх ослаб. Его не будет трудно взять в руки, нужно только быть твёрдой. Уже спокойнее она продолжила: — Будет хорошо, если ты оставишь эти вопросы старшим и более знающим людям. Дети не должны вмешиваться в дела, о которых ничего не знают.