Алексей Писемский - Ипоходрик

• Название: Ипоходрик
• Автор: Алексей Писемский
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Драматургия
• Год: 1982

«Дурнопечин (сидит один перед столом в ваточном пальто). Удивительное дело, как идет жизнь моя!.. Страх какой-то… тоска… скука… (Грустно усмехаясь.) А как другие-то, посмотришь, прекрасно живут: веселые такие… смелые… жизнию как-то умеют пользоваться, а ты вот сиди себе да думай; но это бы еще ничего – жил бы себе просто, так нет!…»

---

Прохор Прохорыч. По вашему векселю, тетушка, вы ничего не получите: у меня состояние все женино!

Соломонида Платоновна. Полно, так ли? А если я знаю, что у тебя ничего женина нет? Да ты скорей удавишься, чем грош жене поверишь; картофель на вес выдаешь – что ты мне говоришь, безобразный человек! а передашь ты жене состояние. Я даже теперь вижу, что в плутовской голове твоей делается. Продать, – думаешь, что ли? Врешь, – завтра же наложу запрещение.

Прохор Прохорыч. Я уж ничего не могу и говорить, а должен только благодарить Николая Михайлыча, что они так восстановили вас против меня…

Дурнопечин. Что вам благодарить меня!.. Вас все очень хорошо знают и без меня…

Соломонида Платоновна (Прохору Прохорычу.) Поди убирайся домой и не трогай нас, а не то худо будет!

Прохор Прохорыч (подходя к ее руке). Я никогда ничего, тетушка, видит бог, никогда ничего не замышлял. Конечно, как отец семейства, желал бы что-нибудь приобресть… и мои дети, тетушка, тоже ваши внуки: если не для меня, так для царя небесного вам бы следовало пощадить сирот… (Подходит к руке Соломониды Платоновны.)

Соломонида Платоновна. Нечего тут лизаться, ступай делай там, как знаешь, а мы будем делать свое.

Вносят полный завтрак, состоящий из колбасы, ветчины, загибенек, фаршированного поросенка, сыра, балыка и двух бутылок вина. Никита и Сергей, оба в белых перчатках, становятся у дверей.

Прохор Прохорыч (со вздохом). Неравное людям дано счастие: одни и семейством обременены, и стараются, и тут ничего не приобретают, а другим все предоставляется: тут уж говорить нечего, а на бога надобно возложить попечение.

Соломонида Платоновна. Кабы на бога ты больше надеялся, так бы было лучше, а то ты только плутовством да разными штуками думаешь жить. Отправляйся, нам пора есть.

Прохор Прохорыч уходит.

Явление VI

Соломонида Платоновна и Дурнопечин.

Соломонида Платоновна (к лакеям). Подавайте водку! Что ж вы стоите?.. (К Дурнопечину.) Выпей! – это желудочная.

Дурнопечин. Нет, тетушка, увольте; мне уж года три запрещено.

Соломонида Платоновна. Полно, глупости!.. Запрещено!.. Ужели я хуже твоего знаю.

Дурнопечин отхлебывает полрюмки.

Пей все! Что очень церемонишься, как купчиха?

Дурнопечин допивает.

Налей и мне!

Дурнопечин наливает; она пьет.

Это не та, – у меня их много сортов. Сергей! Поди принеси зеленую, что трефолью настоена… (Дурнопечину.) Та для тебя будет полезнее!

Сергей уходит.

Дурнопечин. Какая у вас, тетушка, славная водка – так в желудке и зажгло, как будто бы что-нибудь там ходит.

Соломонида Платоновна. Ешь загибеньки, да вон и сосисок возьми.

Дурнопечин. Ай нет-с, вредно будет; разве немного попробовать… (Берет на тарелку и ест.) Какие отличные загибеньки. Удивительно, как водка возбуждает аппетит… (Берет сосисок.)

Сергей приносит еще графин водки.

Соломонида Платоновна. Подай Николаю Михайлычу… Выпей, эта лучше.

Дурнопечин. Право, много; я, пожалуй, пьян буду.

Соломонида Платоновна. Велика важность, лучше уснешь.

Дурнопечин (выпивает залпом и делает гримасу). Хо-хо-хо, батюшки!.. дух захватило… Фу, какая омега. Что это такое, точно спирт стоградусный.

Соломонида Платоновна (евши). Водка, чем крепче, тем лучше устроивает желудок.

Дурнопечин. Чего тут лучше – отдышаться не могу: точно колом в горло треснуло.

Соломонида Платоновна. Очень нежен некстати.

Дурнопечин (с жадностью начинает есть). Фу, канальство, как аппетит возбудился. Эй, черт возьми, начну катать все: что будет, то будет; двух смертей не бывать, а одной не миновать!

Соломонида Платоновна (наливая себе и Дурнопечину по стакану красного вина и выпивая постепенно свой стакан). Все пустяки, мой милый, у тебя истерика и геморрой, больше ничего. От истерических припадков пей по рюмке водки с гофманскими каплями, а от геморрою раза два в год пиявки ставь да моциону больше имей, а главное – женись. У меня для тебя прекрасная есть невеста.

Дурнопечин (тоже выпивая свой стакан). Нет, тетушка, в здешнем месте мне нельзя жениться.

Соломонида Платоновна. Это отчего?

Дурнопечин. Как вам сказать, – старая любовишка есть.

Соломонида Платоновна. Вот тебе на!.. Какой хват! Что ж такое любовишка? Мало ли, я думаю, у вас этих любовишек? Этак нигде нельзя жениться. Влюблен, что ли, в кого?

Дурнопечин. Нет, какое влюблен…

Входит Никита с шампанским.

Шампанское, однако, принесли. Разливай!

Никита наливает и подает.

Соломонида Платоновна (беря бокал). Рассказывай!

Дурнопечин (выпивая бокал). Да вы, я думаю, знаете. Помните, еще покойный батюшка все смеялся: Наденька Канорич.

Соломонида Платоновна. Вот кто! Хорошу птицу убил. Что же у тебя связь, что ли, с ней?

Дурнопечин. Ай нет-с, какая связь! Влюблена в меня была, да и теперь еще влюблена, ну мне и жаль ее.

Соломонида Платоновна (рассмеявшись). Что это, Николенька, и смешишь ты меня и печалишь. Неужели же ты не знаешь, что эта дура помешана на любви? Она в встречного и поперечного влюбляется, ей-то только не отвечают; а она хоть в твоего Никиту влюбится, – не хочешь ли?

Дурнопечин. Бог ее знает! Я ее лет пять не видал. Записки теперь все пишет ко мне: «умру, говорит, если вы меня оставите и презрите».

Соломонида Платоновна. Какая нежная! Отчего же она не умирала, когда другие ее презирали? Она, я думаю, человек в двадцать была влюблена, и все ее презрели.

Дурнопечин. Я этого ничего не знаю… (Пьет шампанское.) Как, однако, шампанское прохлаждает. По чувствам своим, тетушка, я человек мягкий и совестливый; думаешь: девушка неглупая, чувствительная, может быть, и в самом деле влюблена… Вы не поверите, с самого приезда сюда этим мучусь; требует, чтобы я на ней женился; а я решительно не могу, да и не хочу, потому что, между нами сказать, она мне и не нравится.

Соломонида Платоновна. Есть чему нравиться, кошка ободранная! Если бы у тебя даже и было что с ней, так выкинуть надо сейчас же из головы, потому что тебе и думать даже о ней неприлично, и мне, пожалуйста, не говори больше об этом: я терпеть не могу и слушать этого.

Дурнопечин. Знаю, тетушка, видит бог, понимаю, что вы говорите справедливо. Черт бы ее драл, в самом деле, пусть умирает!.. Не умрет, я думаю… Матушка, голубушка, тетушка, выпьемте еще! (Пьет.)

Соломонида Платоновна. Нет, будет!.. (Вставая с своего места.) Я вот сейчас в собор съезжу помолиться, а ты изволь собираться: я сегодня же тебя увезу в деревню к себе.

Дурнопечин (тоже вставая). Хорошо, тетушка, очень хорошо! И жените меня там, ей-богу. Ужасно ведь скучно и опасно даже жить холостому.

Соломонида Платоновна. Еще бы!.. Сбирайся!.. (Уходит.)

Явление VII

Дурнопечин один.

Дурнопечин (ходя взад и вперед). Бесподобно, что все так теперь устроилось: уеду в деревню, обзаведусь там женой! Но какие, однако, женщины-то плутовки: в двадцать человек Надежда Ивановна была влюблена, все ее кинули, и все ничего, а от меня умирает!..

Явление VIII

Входит Никита сильно уже навеселе.

Hикита. Каноричи приехали-с, барин с барышней.

Дурнопечин (с удивлением). Как с барышней?

Никита. С барышней-с. Вас спрашивают.

Дурнопечин. Ну, скажите, что это за бесстыдство! Девушка идет к холостому мужчине… (Никите.) Да ты бы сказал, братец, что меня дома нет.

Никита (с озлоблением). Как я могу сказать, коли они в зало вошли. Коли бы теперь свой брат пришел и коли приказанье есть, я своего брата по шее могу гнать, а супротив господ я ничего говорить не смею.

Дурнопечин. Ну, ступай, зови, если уж ничего порядочного не умеешь сделать, пьяный дуралей!

Никита. Никак нет-с, что я за пьяный!

Дурнопечин. Пошел уж, проси…

Никита идет, стараясь сохранить твердую походку.

Приму же я их, дорогих гостей: слова не стану говорить, а если сами что начнут, так так их отделаю…

Явление IX

Тот же и Mихайло Иваныч с Надеждой Ивановной.

Надежда Ивановна. Здравствуйте, Николай Михайлыч!.. (Подает Дурнопечину руку, которую тот, сконфузясь, берет.)