В Козлов - Обманутая, но торжествующая Клио

• Название: Обманутая, но торжествующая Клио
• Автор: В Козлов
• Жанр: История

Книга руководителя Федеральной архивной службы России члена-корреспондента РАН В.П.Козлова продолжает серию его исследований о подлогах письменных источников по истории России. Начало серии было положено работами автора о фальсификациях XVIII–XIX вв. В этой книге рассказано о подлогах XX в.

В специальной теоретико-методологической главе впервые дается развернутая типология подлогов и формулируются правила их выявления.

Книга была подготовлена автором при его работе в качестве преподавателя на кафедре источниковедения и вспомогательных исторических дисциплин Историко-архивного института Российского государственного гуманитарного университета.

---

Далее Бадигин фактически повторил свои прежние характеристики Ивана Новгородца и значения его труда для истории российского мореплавания. Вместе с тем здесь появились новые мотивы. Со ссылкой на Шергина Бадигин сообщает о судьбе вкладных книг Соловецкого монастыря, упоминавших вклады Ивана Новгородца и членов его семьи. По его данным, после знаменитой осады Соловецкого монастыря войсками царя Алексея Михайловича несогласные с реформой Никона монахи разбежались, основав на реке Выге "вторые Соловки" с богатой библиотекой из книг, ранее принадлежавших Соловецкому монастырю. "В 1933 г. древнейшие вкладные книги, — пишет он, — оказались в Москве на "Братском дворе" (центр поморского староверья, существовал с середины XIX в.), и там писателем Б.В.Шергиным из одной книги были сделаны выписки, относящиеся к деятельности Ивана Новгородца"[169].

Столь упорная пропаганда подлога уже не могла оставаться предметом узкоакадемического обсуждения. Кроме того, за время, прошедшее с момента введения "Хождения" в общественный оборот, кардинально изменились некоторые идеологические установки. Дутые национальные приоритеты, ставшие на рубеже 40-х — 50-х годов одним из краеугольных камней политики и идеологии сталинизма, постепенно уходили в прошлое. XX съезд КПСС вдохнул свежий, хотя и умеренный ветер в паруса советской исторической науки. Именно благодаря этому и стала возможной публикация критического анализа "открытий" Шергина-Бадигина. Из статьи В.В.Мавродина[170] впервые становилось известным экспертное заключение Института русской литературы на фотокопии приложений к диссертации Бадигина, в ней также были приведены дополнительные доказательства подложного характера "Хождения". Мавродин проверил "параллельные", "независимые" свидетельства, касающиеся прежде всего существования самого Ивана Новгородца, — те самые вкладные записи Соловецкого монастыря, в которых якобы упоминался он сам и его жена. Оказалось, что таких записей не существовало. Не существовало в природе и других источников, использовавшихся Бадигиным. Так, например, Бадигин ссылался на житие Варлаама Керетского, датируя его XV в., где якобы имелась запись о том, как предки Варлаама "хожаше в варяги, доспеваша им суда на ту их потребу морскую, и тому судовому художеству дружелюбно учиша". Но это житие написано около 1664 г., повествует о событиях не XV, а XVI в. и, самое главное, ни в одном из списков не имеет приведенного выше текста.

В своей статье Мавродин обратил внимание и на личность Шергина, с именем которого так или иначе оказались связанными все использованные Бадигиным тексты. Проведя доскональное, насколько позволяли источники, исследование его жизни и деятельности, Мавродин фактически связал подлог "Хождения" и сопутствующих ему материалов с именем именно этого человека. "Нельзя не обратить внимания, — писал он, — на то, что все те источники, которых касалась рука Б.В.Шергина, исчезали для других исследователей, и, не сделай он в свое время с них копий, не передай К.С.Бадигину, который их опубликовал, все они погибли бы бесследно для науки"[171].

Разумеется, можно было бы теперь посочувствовать Бадигину за его доверчивое отношение к рассказам Шергина и представленным тем материалам. Но делать это вряд ли стоит. Изделия Шергина нашли благодатную почву. В них Бадигин черпал истоки своего литературного вдохновения и доказательства своих ученых штудий. Трудно представить, что Бадигин стал жертвой своего собственного увлечения. Те упрямство и последовательность, с которыми он реанимировал "Хождение" и сопутствующие ему материалы, говорят о том, что в его лице Шергин нашел не просто доверчивого и благодарного пропагандиста своих "открытий", но и, как знать, фактического соавтора.

Подлоги Шергина-Бадигина оказались своеобразными продуктами эпохи жизни их авторов. На рубеже 40-50-х годов они были востребованы и стали одним из элементов той официальной политической идеологии, которая в борьбе с так называемым космополитизмом и в противовес ему развернула шумную кампанию об исторически значимых национальных приоритетах, действительных и мнимых, в различных областях знаний. В этих условиях достаточно было лишь минимального умения стилизации современного языка под "древнерусский", элементарных исторических познаний, в том числе в области древнерусской литературы и реалий XIII–XV вв., чтобы облечь действительные и фантастические представления и домыслы о древнерусской морской культуре в оболочку исторического источника, игнорируя возможные последствия строгого критического анализа. Однако, вероятно, авторам подлогов не хватало терпения, знаний и умения — именно поэтому "Хождение", по всей видимости, не существовало в виде цельного документа, а было представлено отдельными отрывками. Но в этих отрывках фальсификатор постарался отразить наиболее впечатляющие для его "патриотического" настроения идеи: не случайно в них мы видим и усмешку над бесстыдными пиратами-норманнами, боящимися льдов, и мужественных новгородцев, честно и добросовестно занимающихся своим ремеслом, открывающих новые земли на морских кораблях совершенных конструкций и ведущих на высочайшем для своего времени уровне географические, гидрографические и иные исследования Крайнего Севера.

Техника подлогов Шергина-Бадигина оказалась несложной, но своеобразной. Главную фальшивку — "Хождение", его подложность и недостоверность они попытались "прикрыть" несколькими независимыми друг от друга источниками, также сфальсифицированными (вкладными записями, житием Варлаама Керетского), а также данными подлинного документа, могущего вызвать ассоциацию с вымышленным персонажем (Соловецкий Патерик). В основе этой серии фальшивок лежали древнерусские литературные произведения, в том числе широко известное еще с XIX в. "Хождение" Афанасия Никитина. При изготовлении подлога были использованы также изданные лоции Белого моря и Северного Ледовитого океана, в частности лоция издания 1932 г., о чем говорит сравнение текстов. Легенда об открытии подлога оказалась достаточно типичной и представляла собой многозвенную цепочку: Соловецкий монастырь — Анзерский скит — Симбирцев — Шергин — Бадигин, однако в общественный оборот она вводилась по частям. Вначале Бадигин просто указал на существование рукописи "Хождения" и сопутствующие ей документы, затем связал их с именем Шергина, потом — Симбирцева, а в конце концов легенда завершилась предоставлением на экспертизу палеографических снимков, копий и пересказов с "подлинной" рукописи "Хождения". В целом, подлог мы должны квалифицировать как грубый, рассчитанный на полное доверие не искушенного в элементарных вопросах исторической критики читателя.

Глава 7. "Дощечки Изенбека", или Умершая "Жар-птица"

"Дощечки Изенбека", ныне больше известные с легкой руки одного из их исследователей С.Лесного (Парамонова) под названием "Влесовой книги" (ВК), — один из наиболее скандальных подлогов середины XX в. письменных исторических источников, связанных с историей России и славянских народов.

Читающая публика впервые узнала об этом сочинении из небольшого сообщения в малотиражном журнале "Жар-птица", издававшемся в Сан-Франциско российскими эмигрантами. В ноябрьском номере этого журнала за 1953 г. под заголовком "Колоссальнейшая историческая сенсация" было сообщено о том, что "отыскались в Европе древние деревянные "дощки" V века с ценнейшими на них историческими письменами о древней Руси"[172]. С января 1954 г. в том же журнале началась публикация отрывков найденных текстов. Она продолжалась с перерывами до декабря 1959 г., когда журнал прекратил существование.

Публикация осуществлялась одним из издателей журнала, ученым-этимологом, специалистом по ассирийской истории А.А.Куром (Куренковым) по материалам, присылавшимся из Брюсселя российским литератором-эмигрантом Ю.П.Миролюбовым. Сам Миролюбов в своих статьях и переписке с коллегами следующим образом представил историю обнаружения памятника.

В 1919 г. полковник Белой гвардии, в прошлом художник и археолог, Ф.А.Изенбек вместе со своей артиллерийской батареей попал в разграбленную усадьбу "на курском или орловском направлении", принадлежавшую некоей княжеской семье Задонских, Донских, Донцовых или Куракиных (точной фамилии Изенбек, со слов которого передавал рассказ о находке Миролюбов, не помнил). Среди поломанных вещей и разорванных бумаг Изенбек обнаружил разбросанные дощечки. "Дощьки" (так пишет Миролюбов — В.К.) были побиты, поломаны, а уцелели только некоторые, и тут Изенбек увидел прочерченные письмена. Он подобрал их и все время возил с собой, полагая, что "это какая-либо старина, но, конечно, никогда не думал, что старина эта чуть ли не до нашей эры"[173]. Мешок с дощечками вместе с Изенбеком затем оказались в Брюсселе, где дощечки попали на глаза Миролюбову. В течение 15 лет, не вынося их из дома Изенбека, Миролюбов, по его словам, "разбирал "сплошняк" архаического текста". Он свидетельствовал, что ему частично удалось переписать текст до того, как после смерти Изенбека в 1941 г. они исчезли. "Так как доски были разрознены, — пишет Миролюбов, — да и сам Изенбек спас лишь часть их, то и текст оказался тоже разрозненным; но он, вероятно, представляет из себя хроники, записи родовых дел, молитвы Перуну, Велесу, Дажьбогу и т. д."[174] Копии Миролюбова, таким образом, превратились в первоисточник, ныне доступный всем[175].