Виссарион Белинский - Журнальные и литературные заметки

• Название: Журнальные и литературные заметки
• Автор: Виссарион Белинский
• Жанр: Критика

«Зная не только, что и как пишется в наших журналах, но и догадываясь наперед, что и как будет в каждом из них писаться, мы не принадлежим к числу ревностных их читателей. Если же и заглядываем в них, так больше для своего личного удовольствия, из желания прочесть иногда что-нибудь забавное, – нежели по обязанности. А между тем, ища удовольствия, встречаем иногда и пользу: время от времени попадаются в журналах вещи курьезно поучительные, по поводу которых иногда невольно раздумаешься о том и о сем…»

---

Умно, мило, грациозно, по приятельски, халатно!.. Именно так и должны писать друг о друге русские сочинители – для отличия от русских литераторов…

Конец фельетона состоит в похвалах повестям графа Соллогуба… Фельетонисту самому показалось это странно, – и он уверяет, что правда, одна только правда – больше ничего, заставила его хвалить писателя, которого недавно бранил…{57} Однако, в самом деле, что бы это значило?.. Уж не затевает ли наш фельетонист толстого ежемесячного журнала, для соединения в нем трудов всех русских литераторов, со включением и себя самого?.. Приятное будет общество!..

* * *

Перерывая старые журналы (мы ищем в них материалов для составления полной истории русской литературы и русской журналистики){58}, мы нашли в одном из них, что в старину (не дальше как в 1825 году!) был на Руси журналист, который утверждал, что Сахалин есть полуостров; когда же его уличили в неведении географии и доказали ему, что Сахалин – остров, он отвечал: «Да я там не был, может быть и остров». Тот же журналист… Но пока довольно; мы еще поговорим о подвигах этого журналиста. Прекурьезная история!..{59}

Продолжение

В десятой книжке московского журнала «Москвитянин» кто-то г. Пельт (имя, в первый раз слышимое в русской литературе!), разбирая «Комаров» г, Булгарина, не совсем кстати и совсем несправедливо зацепил мимоходом «Отечественные записки». Г-н Булгарин в своих «Комарах» приписал себе всю честь необыкновенного успеха «Героя нашего времени», который, по его словам, будто бы до тех пор лежал в книжных лавках, не трогаясь с места, пока «Северная пчела», сжалившись над ним, не похвалила его{60}. Справедливо осуждая неуместную выходку г. Булгарина, (г. Пельт) замечает в выноске:

Заметим здесь кстати подобную же выходку «Отечественных записок». Безыменный рецензент (точно ли безыменный, господа?.. спросим мы в скобках…), разбирая «Мертвые души», говорит, что «Отечественные записки» первые открыли дарование Гоголя и указали на него всей читающей Руси, когда еще до их рождения, при каждом представлении «Ревизора», театры обеих столиц были полны, а «Миргород» оценен был по достоинству во всех благомыслящих журналах. Но стоит ли все это опровержения? Хорош был бы талант, для открытия которого потребно б было существование «Отечественных записок».

Мы с этим совершенно согласны: что за талант, для открытия которого потребно было бы существование какого бы то ни было журнала – не только «Отечественных записок», но даже и «Москвитянина», того самого «Москвитянина», который недавно открыл, что Гоголь, по акту творчества, равен Гомеру и Шекспиру и воскресил древний эпос, искаженный великими поэтами Западной Европы[12]. Да, с этим мы совершенно согласны, потому что это совершенная истина, против которой нечего сказать. Но мы не согласны с критиком «Москвитянина» в том, будто мы говорили о себе, что первые открыли талант Гоголя и указали на него всей читающей Руси, – не согласны потому, что это совершенная неправда… Во-первых, мы говорили не собственно об «Отечественных записках», а о прямой и уклончивой критиках, из которых первая, не боясь быть смешною в глазах толпы, смело низвергает ложные славы с их пьедесталов и указывает на истинные славы, которые должны занять их место, а вторая, так же понимая дело, в угоду толпе, выражается осторожно, намеками, с оговорками. Определив характер той и другой критики, вот что сказали мы еще:

Не углубляясь далеко в прошедшее нашей литературы, не упоминая о многих предсказаниях «прямой критики», сделанных давно и теперь сбывшихся, скажем просто, что из ныне существующих журналов только на долю «Отечественных записок» выпала роль «прямой критики». Давно ли было то время, когда статья о Марлинском[13] возбудила против нас столько криков, столько неприязненности как со стороны литературной братии, так и со стороны большинства читающей публики? И что же! смешно и жалко видеть, как, с голосу «Отечественных записок», их словами и выражениями (не новы, да благо уж готовы!) преследуют теперь бледный призрак падшей славы этого блестящего фразера – бог знает, из каких щелей понаползшие в современную литературу критиканы, бог ведает, какие журналы и какие газеты! Большинство публики не только не думает теперь на это сердиться, но тоже, в свою очередь, повторяет вычитываемые им о Марлинском фразы! Давно ли многие не могли нам простить, что мы видели великого поэта в Лермонтове? Давно ли писали о нас, что мы превозносим его пристрастно, как постоянного вкладчика в наш журнал? И что же! мало того, что участие и устремленные на поэта полные изумления и ожидания очи целого общества, при жизни его, и потом общая скорбь образованной и необразованной части читающей публики, при вести о его безвременной кончине, вполне оправдали наши прямые и резкие приговоры о его таланте; – мало того: Лермонтова принуждены были хвалить даже то люди, которых не только критик, но и существования он не подозревал, и которые гораздо лучше и приличнее могли бы почтить его талант своею враждою, чем приязнию… Но эти нападки на наш журнал за Марлинского и Лермонтова ничто в сравнении с нападками за Гоголя… Из существующих теперь журналов «Отечественные записки» первые и одни сказали и постоянно, со дня своего появления до сей минуты, говорят, что такое Гоголь в русской литературе… Как на величайшую нелепость со стороны нашего журнала, как на самое темное и позорное пятно на нем, указывали разные критиканы, сочинители и литературщики на наше мнение о Гоголе… Если б мы имели несчастие увидеть гения и великого писателя в каком-нибудь писаке средней руки, предмете общих насмешек и образце бездарности, – и тогда бы не находили этого столь смешным, нелепым, оскорбительным, как мысль о том, что Гоголь – великий талант, гениальный поэт и первый писатель современной России… За сравнение его с Пушкиным на нас нападали люди, всеми силами старавшиеся бросать грязью своих литературных воззрений в страдальческую тень первого великого поэта Руси. Они прикидывались, что их оскорбляла одна мысль видеть имя Гоголя подле имени Пушкина; они притворялись глухими, когда им говорили, что сам Пушкин первый понял и оценил талант Гоголя и что оба поэта были в отношениях, напоминавших собою отношения Гете и Шиллера…[14]{61}

Вот что мы сказали. Есть ли в наших словах что-нибудь похожее на то, в чем упрекает нас «Москвитянин»? Он нашел в наших словах то же самое, что и в выходке г. Булгарина: г. Булгарин прямо объявил, что единственно он дал ход Лермонтову; следственно, по обвинению «Москвитянина», и мы похвалились тем же, то есть что дали ход Гоголю… Правда, «Москвитянин», или его безыменный критик, замечает, что мы похвалились только тем, что указали публике на Гоголя, но в таком случае что же общего между нашим «указанием» и выходкою г. Булгарина? Да сверх того, мы и не думали говорить, что «Отечественные записки» указали публике на Гоголя: мы сказали, что «из существующих теперь журналов «Отечественные записки» первые и одни сказали и постоянно, со дня своего появления до сей минуты, говорят, что такое Гоголь в русской литературе; к этому мы прибавили еще, что за это нас порицали почти все другие журналы и некоторые из читателей… Все это правда. Кто же из существующих теперь журналов называл Гоголя великим писателем? Уж не тот ли московский журнал, который недавно поставил г. Павлова выше Гоголя, а Гоголя ниже г. Павлова?..{62} Из существовавших прежде журналов первый оценил Гоголя «Телескоп», а совсем не тот, другой московский журнал, который отказался принять в себя повесть Гоголя «Нос», по причине ее пошлости и тривиальности, и не тот именитый критик, который отказался писать о «Ревизоре», как опять о тривиальном и грязном произведении…{63}

Гоголю дал ход его великий талант; публика оценила Гоголя прежде всех журналов, но как оценила – вот вопрос! Сколько и теперь есть людей, которые не один раз прочли Гоголя, а всё говорят, что куда ему до Марлинского!.. Дело журнала оценить писателя сознательно и распространить в публике эту сознательную оценку, и мы почитаем себя вправе сказать, что «Отечественные записки» принимали едва ли не первое и не исключительное участие в деле сознательной оценки Гоголя, из всех существующих теперь журналов… Ими же первыми, из существующих теперь журналов, оценен по достоинству Марлинский, и ими одними оценен по достоинству Лермонтов. Да, уж, конечно, Лермонтов оценен не тем критиком, который поставил Лермонтова ниже г. Хомякова, а г. Хомякова выше Лермонтова…{64} Все это факты, против которых нечего сказать, равно как и против того, что в замечании «Москвитянина», или его критике против «Отечественных записок», нет нисколько правды, а есть много неправды…