Андрей Громыко - Памятное. Новые горизонты. Книга 1

• Название: Памятное. Новые горизонты. Книга 1
• Автор: Андрей Громыко
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-227-05140-0

Андрей Андреевич Громыко, дипломат и государственный деятель СССР, министр иностранных дел и председатель Президиума Верховного Совета СССР. В первой книге своих мемуаров Андрей Громыко рассказывает о своем детстве, юности, семье, а также о первых уверенных шагах на государственном поприще. Упорство, трудолюбие и целеустремленность Андрея Андреевича помогли ему сделать головокружительную карьеру самого выдающегося дипломата советской эпохи. Жизненный девиз Громыко стал неумолимым кредо советской дипломатии: «Лучше десять лет переговоров, чем один день войны».

Воспоминания А.А. Громыко – это летопись советской жизни. Книга охватывает самые важные вехи XX века как для всего мира, так и для Советской России.

---

Мне, советскому послу в США, было легко разговаривать с Уоллесом, так как в его суждениях присутствовала логика жизни. Наша страна с огромным напряжением сил вела борьбу против фашизма и, конечно, была заинтересована в том, чтобы по окончании войны обеспечить прочный мир. Такой мир стал заветной целью советского народа, а сотрудничество с государствами антигитлеровской коалиции – одной из важнейших задач внешней политики СССР. Для этого требовалось, однако, чтобы все входящие в антигитлеровскую коалицию страны сохраняли верность своим союзническим обязательствам.

Те в США, кто обладал таким же складом мышления, как Уоллес, в то время не могли себе представить, что Вашингтон и другие столицы союзных нам стран вскоре начнут попирать эти обязательства. На могиле Рузвельта наши западные союзники стали отрекаться от его курса в международных делах, поднимать на щит иную политику, противоречащую тем целям и принципам строительства послевоенного мира, которые еще недавно провозгласили лидеры трех держав в Тегеране, Ялте и Потсдаме.

Ясно, что взгляды Уоллеса чем дальше, тем все заметнее расходились с настроениями усиливавшей свои позиции наиболее реакционной части правящих кругов США. Противники вицепрезидента пытались навесить ему ярлык фантазера, неделового человека. На президентских выборах 1944 года Рузвельту пришлось согласиться на выдвижение кандидатуры Трумэна на пост вице-президента вместо Уоллеса, чтобы обеспечить себе поддержку правого крыла Демократической партии.

Мне приходилось встречаться с Уоллесом и после того, как завершился срок его пребывания на посту вице-президента. В 1945 году, еще до кончины Рузвельта, он был назначен министром торговли, однако уже в 1946 году его с этого поста сместил Трумэн, ставший впоследствии президентом. В дальнейшем каких-либо официальных должностей Уоллес не занимал.

Конечно, Уоллес видел, куда поворачивается курс внешней политики США. На руль управления этой политикой положили свои руки деятели, которые все более отходили от курса сотрудничества между СССР и США во время войны против общего врага – фашистской Германии. Уже в первые годы администрации Трумэна это виделось достаточно отчетливо.

Попытка Уоллеса испытать счастье на президентских выборах 1948 года, в которых он принял участие как кандидат от созданной им Прогрессивной партии, успеха не имела. Для политической атмосферы, сложившейся к тому времени в США, было характерным соревнование в выдвижении всякого рода недружественных по отношению к Советскому Союзу концепций, культивирование неприязни к нашей стране и другим социалистическим государствам. Политика Вашингтона все больше ставилась на службу имперским амбициям, что находило свое открытое выражение в сколачивании агрессивных военных блоков, развертывании густой сети американских военных баз на чужих территориях, расширении внешнеэкономической экспансии США. В таких условиях для деятелей со взглядами, подобными тем, которых придерживался Уоллес, перспектив не было.

Обед в бунгало

В дополнение к сказанному хотелось бы в общих чертах обрисовать портрет Уоллеса как человека. Первое впечатление от встречи с ним было таково, что он похож на русского. Среднего роста, шатен, открытое, приятное лицо, сдержанная улыбка. Казалось, что Уоллес как будто чего-то стесняется, чуть скован в движениях. Но это, однако, не мешало ему, особенно если он не гость, а хозяин, свободно беседовать, общаться, быть предупредительным.

Уоллес обладал способностью располагать к себе собеседника. Если в разговоре он допускал какие-то неточности или в чем-то заблуждался, то чувствовалось, что это его заблуждение искреннее.

Превосходно Уоллес умел распознавать людей. Он щедро одаривал вниманием тех, к кому относился с расположением, и не оставался бы самим собой, если бы поступал иначе.

К представителям Советского Союза Уоллес неизменно проявлял доброе отношение. Не могу не вспомнить с теплотой об одном случае. Как-то в седьмом часу утра у меня дома раздался звонок.

– Слушаю, – взял я телефонную трубку.

Звонок в такую рань на квартиру посла представлялся не совсем обычным.

– Андрей Андреевич, говорит дежурный комендант посольства. Только что в посольство зашел человек, извинился за ранний визит и назвал себя вице-президентом Уоллесом.

– А дальше что было?

– Он просил передать какие-то таблетки для супруги посла, после чего тут же удалился. Эти таблетки теперь у меня.

Оказывается, накануне жена Уоллеса и моя жена говорили о каких-то таблетках для похудения, достоинства которых могут оценить только женщины. Достать эти таблетки в то время представлялось делом сложным, и все же Уоллес не счел за труд сделать это и даже лично доставить их в посольство. Факт невесть какой значительный, однако он кое о чем говорит.

Наши встречи с вице-президентом обычно проходили в самом Вашингтоне. Но однажды он предложил:

– А что, если мы с женами выедем за город, пообедаем где-нибудь там, а заодно и обсудим кое-какие вопросы?

Возражений с моей стороны не последовало. Уоллес высказал и еще одно пожелание:

– Надеюсь, вы не будете против, если в этой поездке примут участие посол Швейцарии и его супруга?

И против этого возражать не приходилось.

– Кстати, – добавил Уоллес, – я и этот посол женаты на близких родственницах.

В назначенное время – день выпадал на воскресенье – Лидия Дмитриевна и я отправились к находившемуся примерно в сорока милях от города месту встречи. Она состоялась в бунгало – деревянном, непретенциозном по внешнему виду доме, оказавшемся тем не менее внутри очень удобным и вовсе не таким уж простоватым, как снаружи.

Обед был организован хорошо, как и подобает. В ходе беседы швейцарский дипломат сообщил мне важную весть:

– Мое правительство проявляет заинтересованность в восстановлении дипломатических отношений между Швейцарией и СССР.

Разумеется, мною был проявлен к этому должный интерес. Дипломатических отношений между двумя странами не существовало с 1923 года, когда в Лозанне был убит советский полпред Вацлав Боровский. Я обещал послу:

– Я сразу же сообщу о сказанном вами в Москву. В личном плане хочу заметить, что эта идея может получить развитие.

Так оно и произошло: вскоре Советский Союз и Швейцария восстановили нормальные дипломатические отношения.

Почти в самом конце беседы в бунгало Уоллес мне шепнул:

– Я хотел бы поговорить с вами немного один на один.

Мы поднялись из-за стола, оставив женщин в обществе швейцарского дипломата, отошли на некоторое расстояние от них и присели за отдельный столик в углу этого просторного помещения.

Вице-президент сказал:

– Сейчас, когда в общем-то уже видны признаки победы союзников над гитлеровской Германией, нашим странам надо использовать обстановку для крутого улучшения отношений между ними. Союзнические связи не должны ослабляться. Меня этот вопрос очень тревожит, так как в США к нему относятся по-разному. В частности, в большом бизнесе имеются такие люди, у которых антипатии к СССР сейчас даже берут верх над теми добрыми чувствами, которые разбужены в американском народе подвигами Красной армии на фронтах войны.

Выслушав Уоллеса, я заявил в ответ:

– Вы совершенно правы во всем, о чем говорили. Действительно, после окончания войны нельзя допустить ослабления связей между СССР и США. Ведь мы стали союзниками потому, что этого требовали фундаментальные интересы обеих стран, а не какие-то их конъюнктурные соображения. Это вытекает и из обмена мнениями лично между Сталиным и Рузвельтом.

Я сделал паузу, посмотрев на Уоллеса, чтобы узнать, как он воспринимает мои слова. Он внимательно слушал, тогда я продолжил:

– Что касается второго вопроса – о настроениях бизнеса США, то вам, как вице-президенту, конечно, лучше знать эти настроения. Но думается, что та тенденция в перемене настроения определенных кругов большого бизнеса, о которой вы говорили, имеется. Мы, советские люди, находящиеся в США, тоже ее уловили. Но нам кажется, что администрация могла бы использовать свой вес для того, чтобы изменить эти нездоровые настроения. Ведь бизнес – не монолит. Деловые круги, по нашему мнению, могут получить много пользы от торговли и развития связей с Советским Союзом. Для этого в дни мира открываются колоссальные возможности. Особенно учитывая тот факт, что Советский Союз будет испытывать большую потребность в закупке оборудования и в США в целях восстановления промышленности, серьезно пострадавшей от нашествия гитлеровских варваров.

Тут Уоллес впервые за время встречи со мной как бы мимоходом заметил:

– Президент, как известно, не очень здоров, хотя занимается делами активно, в том числе уделяет большое внимание и вопросу о будущем советско-американских отношений.

У меня сложилось впечатление, что брошенная как бы мимоходом фраза о состоянии здоровья президента на самом деле была обдуманной.