Эдуард Эттингер - Аттила России

• Название: Аттила России
• Автор: Эдуард Эттингер
• Издательство: Кавказский край
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1993
• ISBN: 5-86722-076-1

Предлагаемый вниманию читателей роман немецкого писателя Эдуарда Марии Эттингера (1808–1872) в переводе на русский язык был опубликован в 1911 году известным русским книгоиздателем А. А. Каспари в его знаменитой серии «Тайны венценосцев».

Произведение выгодно отличается стремлением к исторической правде в изображении эпохи царствования Екатерины II в период всесильного могущества фаворита императрицы князя Г. А. Потемкина, прозванного русским Аттилой. Достоинством романа является и детективно-острый сюжет, в который водоворотом событий вовлечены великий князь Павел Петрович (будущий император Павел I), поэт ГР Державин и Бодена — загадочная, роковая женщина, сыгравшая особую роль в жизни всех упомянутых героев романа.

---

— Ваше величество, я совершенно не представляю себе, как могла бы Мария оказывать дурное влияние на его высочество! Это так не вяжется с ее характером…

— Когда против предположений выставляются факты, то первенство всегда остается за последними — запомни это себе. Словом, как государыня и мать, я не желаю продолжения этой «духовной» близости. Если твоя кузина найдется, можешь ты мне поручиться, что она порвет всякие отношения с его высочеством?

— Я не могу ручаться за другого человека, ваше величество, но, насколько я знаю характер Марии, она могла бы это сделать только добровольно. А при таких обстоятельствах…

— Она не захочет, думаешь ты? Остается еще одно средство: согласен ли ты сейчас же по нахождении своей кузины взять ее и уехать с ней за границу года на два, на три?

— Ваше величество, вы высылаете нас?

— Нет, я обращаюсь к твоему уму и предлагаю сделать это добровольно.

— В таком случае — нет, ваше величество, я не согласен на это!

— Почему?

— Потому что — положа руку на сердце — я не могу считать свою сестру виновной в том, в чем обвиняют ее. Я не могу верить, что ее хорошие чувства к его высочеству служили источником государственного зла. Мы с ней не виноваты ни в чем. А терпеть неудобства, бросать родину и жить скитальцами только потому, что так удобнее сильным мира сего, — нет, ваше величество, это не вяжется с моими воззрениями на достоинство свободной человеческой личности!

Екатерина II усмехнулась криво и недовольно.

— Права свободной личности! — небрежно бросила она. — Какие громкие слова! Милый мой, это хорошо в философских рассуждениях. Я сама с большой охотой дискутировала об этом с Дидро и Вольтером, но теория — одно, а государственная необходимость — другое.

Запомни себе, милейший, что для русского верноподданного эта теория вредна и опасна. Ну, да довольно ненужных слов! Итак, ты отказываешься подчиниться моему требованию?

— Ваше величество, вы изволили сказать, что от меня требуется добровольное согласие!

— А ты не хочешь дать его? Отлично! Можешь уйти. Я выполню что обещала, но… — императрица сделала многозначительный, полный скрытой угрозы жест.

Прямо от императрицы Державин бросился в Павловск к великому князю, но не застал его там: Павел Петрович уехал на охоту. Державин переговорил с Салтыковым, попросил его передать великому князю все, происшедшее с Марией, и вернулся обратно в Петербург.

В тот же день к нему явился полицмейстер.

— Я должен узнать, — сказал он, — когда ваше превосходительство собирается уехать из Петербурга?

— Я не собираюсь уезжать, пока мои поиски пропавшей сестры не увенчаются успехом.

— Так-с… А все-таки лучше было бы вам уехать! — сказал полицмейстер.

— Я сам знаю, что мне лучше или хуже делать, и ни у кого не прошу советов.

— Осмелюсь заметить вашему превосходительству, что там, где правит самодержавная монархиня, неуместно говорить о своей воле…

— Вы хотите намекнуть, что ее величество желает моего отъезда?

— Вы сказали правильно.

— В таком случае у вас должен быть высочайший указ!

— Он у меня имеется.

— Где же он?

— Благоволите выглянуть в окно.

Державин посмотрел в окно и увидел там поданный к его крыльцу дорожный экипаж, эскортируемый лейб-казаками.

— Разве я преступник, что меня удаляют под конвоем?

— Всякий, кто противится воле самодержавного монарха, является преступником. Итак, когда вашему превосходительству угодно будет отправиться в Москву?

— Я не двинусь с места без предъявления мне высочайшего указа!

— Слушаю-с! — полицмейстер подошел к двери и крикнул стоявшему там унтеру: — Послать сюда четырех казаков!

Сейчас же в комнату вошли рослые бородатые лейб-казаки.

— Сабли наголо! Окружить арестованного! — скомандовал полицмейстер.

Казаки безмолвно, словно на диво функционирующие машины, одновременно обнажили сабли и встали по двое с обеих сторон Державина.

— Ну-с, — не меняя почтительного тона, сказал полицмейстер, — угодно будет вашему превосходительству проследовать в экипаж?

— Я подчиняюсь насилию, но протестую против такого нарушения основных прав свободного гражданина! — вне себя от бешенства и оскорбления крикнул Державин.

— Осмелюсь заметить вашему превосходительству, — сказал полицмейстер, подобострастно поддерживая Державина под локоть, — что тут явное недоразумение: свободных граждан в России не имеется и в полицейских списках не значится. А и те граждане, что были, уже давно не свободны. Вот, например, господин Радищев, господин Новиков и другие… Оно, конечно, господа поэты в высших сферах летать изволят — где им знать, что на земле делается! — а только из сего весьма неприятные для них недоразумения происходят…

Когда императрица узнала из доклада полицмейстера об обстоятельствах, сопровождавших отъезд Державина, она сказала себе:

— Потемкин опять оказался прав. Державин и Девятова слишком опасны, и их необходимо держать в стороне да покрепче. Она — опасная интриганка, он — опасный мечтатель. Кто из них хуже, право, не знаю; думаю, пожалуй, что он. С ней можно будет столковаться, и, как истинная интриганка, она скорее поймет, в чем ее выгода. А он… Удивительно, как быстро перебросились в Россию эти зловредные идеи! Ну, нет-с! Того, что теперь происходит во Франции, у себя я не допущу…

III

Вернувшись с охоты и узнав от Салтыкова про исчезновение Бодены, великий князь Павел Петрович пришел в дикое бешенство. Он сразу заподозрил в этом руку Потемкина и хотел сейчас же броситься в Петербург с саблей, чтобы, как он говорил, «изрубить в куски этого одноглазого негодяя»…

Салтыкову еле-еле удалось удержать великого князя и уговорить его не вступать в какие бы то ни было переговоры лично с Потемкиным, а тем более — в подобном раздражении. Он добавил, что и без того отношения великого князя с государыней-матерью все ухудшаются, и неизвестно, какие новые бедствия может принести эта неосторожность, а потому лучше всего переговорить лично с ней самой.

Павел Петрович в конце концов согласился с этими доводами и на следующий день рано утром отправился к матери.

От смущения, чувства неловкости и худо скрытой досады великий князь не мог как следует выяснить, зачем он, собственно, пришел к матери, и неточно поставил вопрос. Он хотел заинтересовать мать судьбой пропавшей, хотел сказать, что ее справедливость не потерпит безнаказанности за такие темные дела, что, наверное, она выведет преступников на чистую воду, а получилось так, словно он грубо и резко требовал отчета, куда именно девалась Бодена.

— Ты, должно быть, не совсем здоров, — сухо и пренебрежительно ответила Екатерина Алексеевна. — Неужели ты думаешь, что у меня больше и дела нет, как следить, куда и зачем поехала та или иная женщина сомнительного поведения?

— Ваше величество, вам должно быть известно, что Мария Девятова не «поехала», а исчезла…

— Почему это должно быть мне известно? Наоборот, я только теперь узнаю это от тебя, сын мой! Ведь я не имею таких оснований, как ты, следить за ее судьбой!

— Ваше величество, мне кажется, что меня в данном случае можно оставить совершенно в стороне. Дело идет о том, что одна из ваших подданных исчезла таинственным образом и что обстоятельства дела заставляют подозревать преступление. Я могу быть нелюбимым сыном, но неужели от этого должно страдать правосудие?

— Друг мой, я повторяю, что ты, должно быть, нездоров. Для расследования преступлений и наказания преступников в государстве существует полиция и суд. Или, может быть, ты уже обращался куда следует и тебе не захотели дать законное удовлетворение? Вот в таком случае ты прав, что обращаешься ко мне: назови мне имена этих преступно небрежных чиновников, и я накажу их!

— К чему эта вечная комедия? Что может сделать какой-нибудь полицмейстер, раз в дело замешан либо светлейший князь Потемкин, либо другой высокопоставленный негодяй!

— Я требую, — крикнула государыня, с бешенством ударив кулаком по столу, — я требую, чтобы ты с подобающим уважением говорил о человеке, которого я удостоила высшим доверием!

— Ты не можешь требовать, мать, чтобы я был так же слеп, как и ты. Если ты принимаешь злого духа за своего ангела-хранителя…

— Приказываю тебе замолчать и не вмешиваться не в свое дело. Что тебе нужно от меня?

— Так как таинственным образом исчезла сестра покровительствуемого мною поэта Державина, так как я знаю, что ее преследовал своей местью князь Потемкин, так как я уверен, что это злое дело не обошлось без его участия, то я прошу расследования…

— Так как, так как, так как!.. Где исчезла эта особа?