Арман Лану - Пчелиный пастырь

• Название: Пчелиный пастырь
• Автор: Арман Лану
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1985

Роман известного французского писателя посвящен годам второй мировой войны, движению Сопротивления. В поэтическом многоплановом рассказе о партизанской борьбе в Восточных Пиренеях, о людях, сражающихся за свободу своей страны, автор обращается к фольклору, к легенде.

---

— Вам никогда не приходилось иметь дело с паникерами?.. Позвольте вам чего-нибудь предложить. Виноградная водка. Получаем из Ривсальта. Первый класс!

Пират налил. К нёбу пристала кожица виноградины.

— Ну, будьте! Сейчас я вам все расскажу, а вы уберетесь отсюда спокойненько — pian’, pian’[95]. Словно бы ничего не произошло. Словно бы я не сказал вам ни словечка. Если вы думаете, что сейчас самое время для того, чтобы петушиться, так это дудки, господин петушок!.. Привет, Симеон. Я сейчас… В течение сорока восьми часов были приняты усиленные меры по укреплению границ, все немецкие службы — погранвойска, полевая жандармерия, гестапо — получили подкрепления.

— Вы не находите, что у вашего вина слабый привкус муската?

Тут Пират поперхнулся.

— Муската… Муската! Если хотите… А ведь и верно! Ладно… Господи, да придвиньтесь вы ко мне поближе! Ваши приметы — ваши, а не папы римского — были переданы по телеграфу на все посты после побега…

— …Клода, он же Огюст…

— Э, черт побери! — сказал Пират.

Он влил в себя остатки вина. Эме последовал его примеру. Пират опять наполнил стаканы. Эме засмеялся. Он по-прежнему смотрел в зеркало.

— Никого там нет?

— Никого.

— Хорошо. Вернее, не больно-то хорошо. Даже совсем не хорошо. У них у всех есть ваш словесный портрет.

— А фамилию мою они знают?

— К счастью, нет. А иначе мы с вами не сидели бы здесь.

— Хотите сигарету? — спросил Эме. — «Марешаль».

Пират взял сигарету, понюхал ее.

— Не часто видишь такие в табачных лавках… У них есть подробное описание примет одного из этих неизвестных с катера. Возраст, рост, походка, цвет волос, глаз и кожи — все у них есть.

Он покачал головой с видом знатока.

— Будь это уголовная полиция, вы бы уже сидели в тюряге.

— Сколько я вам должен?

— Ровным счетом ничего! Это я должен вам кое-что!

Глаза Торрея сияли каким-то нежным светом.

— Вы в курсе насчет Анжелиты? Ответьте мне, и я пошел.

— Немцы очень любят скульптуру Майоля.

Эме выплюнул табачную крошку и поставил на стол свой стакан.

— Эта малютка не такая, как другие. Ну, еще стаканчик на дорожку!

— Мне пора. У меня есть тут одно дельце.

— Пощадите! — с комическим видом воскликнул Пират.

— Я схожу на радиостанцию…

Глаза Пирата остекленели.

— На площадь со странным названием — улица Керуа…

Зрачки у высокого старика расширились.

— К специалисту по беспроволочному телеграфу… Зовут его…

Брови бывшего чиновника поднялись наподобие стрельчатых сводов.

— Позвольте-ка, их двое… это братья…

— Заткнись!

Посетители были в двух шагах. Торрей обслужил их, открыл кран, подставил лицо под струю воды, бросил на Эме взгляд, полный укоризны. Эме раскланялся, повернулся и пошел к дверям. Выходя, он закурил и увидел, что в кафе входит тип в серой паре и в широкополой фетровой шляпе.

Лонги невозмутимо направился к Кастилье по Совиной улице. На облупившейся стене доска Propagandastaffel[96] выставляла объявление отвратительного цвета — цвета бычьей крови.

                         BEKANNTMACHUNG
Der Schiffer  Emile Conte und Fischer  Lucien Salètes,
beide wohnhaft in Saint-Cyprien, Pyrénées-Orientales,
sind wegen Freischärlerei, Gewalt und Sabotage gegen
die deutsche Werhmacht durch das Kriegsgeriche zum
                                   TODE
                  verurteilt und am 17 Juni 1943
                         erschossen worden.
                          Den 17. Juni 1943.
                          Das Kriegsgericht.

Над французским переводом красовался орел, сжимающий свастику.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ ВОЕННОГО ТРИБУНАЛА

За партизанские действия и за допущенные акты насилия и саботажа, наносящие ущерб вермахту, поименованные:

ЭМИЛЬ КОНТ, лодочник,

ЛЮСЬЕН САЛЕТЕС, рыбак,

проживающие в Сен-Сиприене (Восточные Пиренеи), приговорены к СМЕРТНОЙ КАЗНИ И РАССТРЕЛЯНЫ 17 июня 1943 года.

Военный трибунал

Эме двинулся дальше. Холодный пот выступил у него на затылке, его бросило в дрожь.

На часах Кастилье было уже половина пятого. Надо было найти этих самых торговцев радиотоварами. Он перешел Басс и спросил, как пройти на улицу Керуа. Женщина, затянутая в корсет так, что походила на лангусту, процедила что-то сквозь зубы. Улица Керуа выходила на площадь Керуа. Там росли четыре платана, у которых на разной высоте были обрезаны верхушки; там же находился магазин и ремонтная мастерская радиотоваров под вывеской «Братья Венсаны». Венсаны, с «ы». Фамилия, которую не желал слышать Пират.

Эме вошел. В магазине с ним разговаривала дородная дама. Нет, братьев здесь нету. Да, радиоприемник готов. Он даже упакован. На пакете был соответствующий адрес: «В мэрию Палальды». Это стоило 724 франка. Он заплатил. Сверток был тяжелый, и Эме пришел в ужас, что эта штука разбередит его рану.

Эме оглядел площадь. Никого. Нет, вон священник переходит ее. Его предки из Реджо увидели бы в этом дурное предзнаменование. Эме скрестил указательный и средний пальцы на левой руке, чтобы доставить своим предкам удовольствие.

Когда он подошел к Эспланаде, его снова бросило в пот. Капатас ждал его в прохладной тени. Они спрятали ящик в багажник и завели мотор. Дряхлая машина тронулась с места без понуканий. В зеркальце заднего вида никого.

За городом Канигу в сиянии алых лучей далеко раскинул по равнине свою тень.

V

Немцы явились на хутор Пишо 30 июня, после полудня. Их было четверо: двое седовласых солдат, скрученный, как побег виноградной лозы, фельдфебель (он был похож на того, которого они в лагере прозвали Квазимодо) и гауптман могучего телосложения, в очках в стальной оправе.

После всего пережитого в Перпиньяне дурные вести ползли в Палальду беспрерывно. Со всех сторон. Через хохотунью Алису, через Кузнечика. Через Хосе Уэрту. Через человека с мулом и через жандармов. Эти вести оправдывали пессимизм Торрея. Среди прочих недавно были арестованы двое участников Сопротивления в Арль-сюр-Теш и убит один макизар по имени Луи Моли.

В их группе не было ни одного нелегального — по крайней мере насколько это было известно Эме. Как это ни парадоксально, но именно он окажется наиболее компрометирующей личностью, если только дознаются, что находящийся на излечении директор компьенского Дома военнопленных по приметам слишком похож на того подозрительного типа из Пор-Вандра. Откуда немцы могли получить эти сведения, равно как и те, не менее точные, касавшиеся Ома и Видаля? На это был единственный удовлетворительный ответ: от одного из тех, кто был на катере или кто знал об этом безрассудно смелом предприятии. Мысль была не из приятных.

Когда появились немцы, Капатас работал на своей второй пасеке, чуть выше по направлению к Монболо (он всегда расселял своих пчел на нескольких хуторах). Маленькая серая группа, сопровождаемая Эме, выскочила из пятнистого, как леопард, автомобиля у входа на пасеку. Под ними сияла долина, небрежно раскинувшаяся, как спящая жница. Эта пасека помещалась на плато, где вдоль опушки буковой рощи протекал родник. На двух в сером, вернувшихся из-под Сталинграда, из-под Эль-Аламейна или из Греции, симфония пчел, казалось, подействовала не слишком успокоительно. Фельдфебель с лицом, таким же странно асимметричным, как и вся его фигура, с носом, украшенным малиновой бородавкой, как-то странно хихикал (вскоре они поняли, что это был просто-напросто тик) и пролаивал свои приказы. Поблизости стоял сарай, сложенный из камней, камни все время осыпались — их расшатывали могучие корни каменного дуба метров пятнадцати высотой; грозы не пощадили его — ветви были покорежены так же, как и корни. Фрицы поставили винтовки, расстегнули куртки — все это были действия, не вызывающие тревоги, — уселись на низенькой ограде и принялись закусывать.

Капатас шел навстречу посетителям с торжественностью, подобающей властелину своей Золотой орды. Эме Лонги приготовился было пустить в ход свой посредственный немецкий язык, но капитан представился на правильном французском языке с чуть заметным металлическим оттенком:

— Капитан Герхарт Линдауэр. А вы, вероятно, господин Эспарра, повелитель этого маленького крылатого народа?

Капатас медленно наклонил голову в знак согласия.

— Я хотел бы успокоить вас относительно причин моего визита. Он не предписан приказом. Он даже не преследует военных целей. Пусть он послужит установлению между нами добрых, дружеских отношений.

Улыбку серого офицера осветили золотые коронки. Он вытащил из кармана кожаный портсигар с серебряными инициалами и протянул его Капатасу. Там лежали коротенькие душистые сигары. После некоторого колебания Капатас взял одну. Повернувшись вполоборота без особого изящества, гауптман поднес свой портсигар молодому французу.