Юрий Дубинин - Дипломатическая быль. Записки посла во Франции

• Название: Дипломатическая быль. Записки посла во Франции
• Автор: Юрий Дубинин
• Издательство: Российская политическая энциклопедия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-86004-085-7

Книга мемуаров написана известным профессиональным российским дипломатом, в ранге посла, работавшего в столицах ведущих государств мира — Франции, США, Испании, представителем СССР в ООН. В ней раскрываются многие малоизвестные или совсем неизвестные страницы недавней истории, как например, — подготовка хельсинкского Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, позиция Франции и президента Миттерана по отношению к событиям августа 1991 г. в СССР. Автор описывает и свои многочисленные встречи с представителями интеллектуальной и художественной элиты.

---

В год моего прибытия во Францию отмечается столетие со дня рождения де Голля. Его последователи во Франции организовали большую научную конференцию в Париже, куда пригласили и меня. Я заблаговременно посылал в Москву предложения, чтобы у нас вокруг этой даты также были проведены достойные мероприятия. Предложил, чтобы одной из улиц или площадей Москвы было дано имя де Голля. Все предложения в Москве были приняты. Одно из них — приглашение к нам делегации из Франции. Ее возглавил внук де Голля, бывший в то время депутатом Национального собрания. Я несколько раз встречался с ним: по случаю открытия большой выставки, посвященной памяти генерала, устроенной в Лионе, перед вылетом делегации в Советский Союз. Потом он зашел ко мне в посольство после возвращения. Внук почти такого же большого роста, как и дед. Внешним обликом и манерами поведения он, пожалуй, даже больше похож на генерала, чем сын де Голля — адмирал и сенатор. В нем те же невозмутимость и уверенность. После пребывания в Москве он полон удовлетворения: вряд ли, говорит он, есть другая страна помимо Франции, где к памяти де Голля относились бы с таким уважением, как в Советском Союзе.

* * *

Знакомиться с менее официальным Парижем мне помогает посол Клод де Кемулярия. Мы подружились в Нью-Йорке в 1986 году, где оба были представителями при ООН и в Совете Безопасности.

Отец у де Кемулярия был грузином. Революция заставила его покинуть Грузию. Он обосновался во Франции и женился на француженке. Природа наградила Клода удивительной общительностью и темпераментным характером. Человек он правых взглядов, по профессии банкир и занимает видное положение в одном из крупнейших банков Франции — «Парижско-нидерландском». Несколько лет своей жизни он посвятил дипломатии. Особенности характера и свободный стиль поведения отличали его в Совете Безопасности от многих строгих профессионалов. Мне это импонировало, а Клод де Кемулярия шумно приветствовал появление там советского представителя, говорившего на французском языке. Наши оживленные диалоги вносили разнообразие в монотонность иных заседаний, особенно неофициальных консультаций членов Совета Безопасности. Дом де Кемулярия, точнее, небольшая вилла его дочери Элизабет недалеко от Версаля, поскольку он предпочитает принимать своих гостей там, — своего рода салон для многочисленных его друзей из Франции и со всего мира. Несколько раз мы ужинаем там с известным французским историком и политологом Элен Каррер д’Анкос. В начале моего пребывания она еще не была избрана во Французскую академию, но известность ее быстро росла. Она остро реагировала на все происходившее в Советском Союзе в больших статьях-анализах в газете «Фигаро». Много шума наделала ее книга, где она предсказала распад СССР тогда, когда в это никто не верил. Книга эта попала в цель не столько потому, что явилась результатом анализа реальных данных, а больше в силу того, что политическое кредо Элен Каррер д’Анкос всегда состояло в том, что Советскому Союзу следовало освободиться от «лишнего груза», как она говорила в беседах, — от среднеазиатских республик, Закавказья и Прибалтики и остаться в составе славянского ядра — России, Украины и Белоруссии — столь единого и прочного, по ее убеждениям, что естественное его дальнейшее сохранение и укрепление никаких сомнений у нее не вызывало. На самом деле ход событий оказался иным, но это уже расценивалось как деталь. Элен Каррер д’Анкос стала первым научным авторитетом по нашей стране и уже к концу моего пребывания в Париже заняла в ареопаге бессмертных кресло, некогда принадлежавшее Виктору Гюго.

К. де Кемулярия задался целью возвести меня в ранг рыцарей «Татевэна» — так называется братство любителей бургундских вин. Таких братств во Франции немало. Эго организации виноделов, но созданные не для того, чтобы защитить их права или профессиональные интересы. Для этого имеются другие объединения. Задача братств — популяризировать и среди французов, и среди иностранцев французские вина и кухню, лучшие традиции веселого застолья, французскую историю. Их цель — показать, как может все это украсить жизнь людей. Братства эти подобны средневековым орденам с их иерархией, с Большим Советом и Гроссмейстером во главе, с командорами, гран-офицерами и офицерами, с рыцарями. У братств высокий престиж в общественной жизни Франции, а братство рыцарей «Татевэна», пожалуй, самое известное из них. Мероприятия, которые проводят братства окрашены юмором, молва о них идет широкая. Де Кемулярия пояснил, что входит в состав членов Большого Совета братства, рыцарей «Татевэна», и вскоре сообщил: Совет во главе с Гроссмейстером единогласно постановил, что такой акт состоится!

И вот мы в местечке Кло де Вужо, давшем свое имя одному из самых знаменитых вин мира. Если Франция — страна изысканнейшей кухни мира, то Бургундия претендует на то, чтобы быть самой достойной выразительницей французских достижений в этой области, а мероприятия типа того, о котором идет речь, призваны доказать это настолько убедительно, чтобы ни у кого не оставалось сомнений на этот счет. Лозунг братства рыцарей «Татевэна» краток и выразителен: «Да здравствует Рабле!» Кто же еще, если само слово «Татевэн» означает черпачок, как правило, серебряный, который французские виноделы используют для определения качества вина. Черпачок этот весь в замысловатых выпуклостях и углублениях, которые помогают по отблеску солнечных лучей, проходящих через налитое в него вино, судить о многих его качествах.

На церемонии много людей, человек 500–600. В основном это французы, знающие цену таким мероприятиям, но есть и туристы из разных стран. Все, что происходит, выдержано в стиле цветастого сочетания торжественности и юмора. Названия блюд, использование старофранцузского языка, убранство огромного зала — постоялого двора, мантии членов Большого Совета и все остальное должны будить интерес и веселье. Гвоздь программы — посвящение в рыцаря. Эта часть церемонии с речами и всеми внешними атрибутами призвана оправдать ожидания собравшихся. Вот и моя речь. Как хотите, но по-своему одна из самых ответственных за всю карьеру. К счастью, всеобщее одобрение, а ведь речь эта при всех приличествующих обстоятельствам обрамлении и подаче — не о чем-нибудь, а о нашей новой политике. В конце следует небольшая артистическая часть: нужно опорожнить, стоя на подиуме перед всеми, огромный кубок вина Иначе — куда же в братство? Кубок темного стекла, и вина там налита капля, но изображать опустошение требуется убедительно, с трудом переводя дыхание, но не отпуская сосуд. Наконец кубок перевернут, и Гроссмейстер под аплодисменты украшает меня лентой Гран-офисье ордена.

Клод де Кемулярия доволен: ведь он нес ответственность за мою кандидатуру. Но не только доволен, а немного удивлен. Не раз в моем присутствии он повторяет своим знакомым: «Дубинина встретили на церемонии овациями! Вы только подумайте, советского посла!»

Морис Дрюон занял теперь пост пожизненного секретаря Французского института, по нашим понятиям — президента Академии наук. Он становится частым гостем посольства, устраивает ужин в честь нас с женой в своей квартире в здании Академии на Набережной Сены, знакомит с видными учеными, деятелями культуры. Всем с видимым удовольствием представляет меня словами:

— «Вот новый посол Советского Союза. Кстати, переводчик моей книги».

И в прежние времена М. Дрюон не скрывал добрых отношений со мной, но теперь он демонстрировал это не без гордости. М. Дрюон в восторге от перемен в Советском Союзе, подолгу расспрашивает о них. Думает, что они помогут вовлечь в культурное общение между двумя странами много новых имен и во Франции, и в нашей стране. Мы начинаем строить планы его поездки в Москву по приглашению Президента Академии наук СССР.

М. Дрюон — председатель консультативного комитета одной из самых престижных ежегодных премий Франции — «Премии послов». Премия эта основана в 1948 году, и ею отмечаются произведения или творчество в целом писателя, работающего на французском языке, вносящие вклад во французскую культуру в исторической или политической области.

Премию присуждает жюри, состоящее из двадцати послов. Требования при формировании жюри строгие. Обязательными качествами его членов должны быть свободное владение французским языком и очевидная причастность к французской культуре. Кандидатура каждого нового жюри в деликатных формах обсуждается действующими членами жюри с участием Мориса Дрюона, и в случае их согласия следует предложение соответствующему послу войти в состав жюри. Иными словами, участие в жюри не зависит от важности страны и не наследуется преемником покидающего Францию члена жюри.

Я был рад, получив предложение войти в состав жюри, и оказался в этом маленьком ареопаге первым послом нашей страны. Вскоре я убедился, что сказанное выше насчет правил формирования жюри не пустая формальность. Оказалось, что посол одной очень большой державы проявляет настойчивое желание попасть в состав жюри. Его интерес еще больше возрос, когда туда вошел я, и вопрос о его кандидатуре был поставлен на обсуждение. Можно себе представить, какой филигранной тонкостью отличались ремарки собравшихся послов, пока один из них, посол Великобритании — страны весьма дружественной той, которую представлял абитуриент, не задал мягкий вопрос: