Ринат Мусин - Любви все роботы покорны (сборник)

• Название: Любви все роботы покорны (сборник)
• Автор: Ринат Мусин
• Издательство: Литагент «1 редакция»0058d61b-69a7-11e4-a35a-002590591ed2
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-78947-4

Что будет с миром, где покупают любовь и продают мечты? Можно ли одинаково сильно любить двоих? Что будет платой за исполнение желаний – тело, душа? Может боль быть желанной?

Мрачное и прекрасное, смешное и странное – все смешалось в палитре страстей, пороков и затаенных желаний. Мир многогранен, и не сосчитать вариантов того, что возможно. И эльфийка задорно подмигивает орку. Среброволосая дева целует губы мраморного бога, демон покоряется смертному, и вовсе не бесстрастно наблюдает за утехами людей электронное око робота…

Генри Лайон Олди, Святослав Логинов, Евгений Лукин, Далия Трускиновская, Игорь Минаков, Максим Хорсун и другие в неожиданном и провокационном сборнике русской эротической фантастики!

---

Бела трясет. Он сгребает со стула одежду и уходит в душ – чтобы больше не возвращаться, номер стандартный, из душевой есть выход в общий коридор.

Бар, похоже, придется сменить.

* * *

– …Да ничего я не хочу! В том-то и дело.

– Так не бывает, достопочтенное. Вы не ребенок, не евнух, не химический кастрат из зарегистрированного сообщества и не член – извините за каламбур – братства асексуалов. А значит, у вашего тела есть определенные потребности, которые глупо игнорировать. Надо просто понять и определиться…

* * *

– О-о, – тянет девица, соблазнительно округляя ротик, – здесь темно, да еще эти волосы, я не сразу заметила… А ты ведь герм, да? Обожаю гермов! Вы лучшие в этом деле, а у меня так давно не было герма! А вы такие нежные и ласковые, а я как раз из салона! Хочу обновить нижнюю стрижку, так удачно… У тебя нежный мальчик, у меня модная девочка, надо их познакомить! Сегодня ночью, ласкать меня долго и страстно, а?

Бела внезапно охватывает злость, острая и яркая. Он еще не допил свой первый из рекомендованных, а тут эта дура… Почему все так уверены, что в бар приходят лишь для съема? Он выпить зашел, просто выпить и слегка отойти от целого дня общения с коллегами, которые тоже все как один уверены, что он обязательно должен чего-то хотеть. Он просто выпить зашел!

А тут – эта…

Бел растягивает губы в гнусном оскале, шипит свежим перегаром ей в лицо:

– Обожаю женщин! У вас две дырки. Рядышком. Можно ласкать самого себя. Засуну своего нежного мальчика тебе в задницу, а руку – в… модно подстриженную. По локоть. Разожму там кулак и буду ласкать. Себя. Долго и страстно. А?

Девица моргает и слегка отшатывается. Рот полуоткрыт, на верхней губе проступают капельки пота, глаза затуманиваются. На какой-то миг Белу становится страшно. Но тут девица с некоторым сожалением качает головой:

– Нет, пожалуй… завтра много работы… а как насчет пятницы?

Ее визитка остается на загримированном под дерево пластике, такая же фальшивая – под бумагу. Бел заливает рвущийся наружу истерический смех имитацией коньяка. Неплохой такой имитацией, надо отдать ей должное. Щелкает пальцами, подзывая бармена – бокал опустел целиком и больше не вызывает вопросов.

* * *

– …Но были же времена, когда никто не носил никаких клипс! Вообще!

– Вы плохо учили историю, достопочтенное! Даже на заре цивилизации люди отлично понимали важность клипсовой дифференциации для стабильности социума. И в любом племени большие и ценные серьги всегда означали высокий статус. Точная и четко прописанная смысловая нагрузка – лишь дань прогрессу и упрощению коммуникации…

* * *

– Я так рад встретить герма, который не пытается притворяться эм или жо!..

Этот юнец покорил Бела, попросив разрешения не называть его «достопочтенным». И в постели оказался хорош. Главное – молчалив. Никаких тебе «милая» или прочих глупостей. Одни междометия – и только в исключительно подходящий момент. Просто находка!

Если бы только утром его не потянуло на поговорить…

– Однопольники – промежуточное звено эволюции! Они должны уступить место Человеку Самодостаточному, они обречены, как неандертальцы. И гермы, которые не понимают этого, совершают настоящее генетическое предательство! Они предают собственный вид! Самих себя! Лепет о равных правах – чушь! Нас незаметно зомбируют, ежедневно и ежечасно! Мультики, анекдотики, реклама – на экране тиви гермы попадают в нелепые ситуации в три целых и шесть десятых раза чаще эм и жо! Это же самая настоящая дискриминация!

Вообще-то это статистика. И психология. Но поди объясни такому…

– Половинка не может быть лучше целого! Ты же понимаешь, да?

А чего тут не понять? Через это все гермы проходят, лет в десять-пятнадцать примерно. Этому же юноше – под тридцатник, в утреннем свете морщинки у глаз видны отчетливо. Подзатянулась подростковая ломка. Бывает.

Гермы – прирожденные психологи. И в сексе они лучше. Во всяком случае – многограннее. Это знают все. Недаром же среди сексотерапевтов гермов куда больше положенной по статистике трети, и график у них плотнее, потому что востребованность выше, особенно у стеснительных новичков и ищущих экзотики инопланетников.

Но почему эти самые никому не известные ВСЕ так уверены, что если дано тебе от природы какое-то умение – то именно этим ты и должен заниматься всю свою жизнь? Да еще и с радостью?! А любое другое поведение – однозначное предательство и безмерная глупость, и никаких оправданий. Ведь даже родители именно так и восприняли его поступление в мичманскую школу – как юношеский побег из дома и подростковый максимализм. Перебесится, мол. И даже сейчас продолжают воспринимать именно так – как затянувшуюся болезнь роста, словно нет никакой разницы между патетическими воплями этого вот юноши и осознанной позицией самого Бела. Терапевта вот натравили…

* * *

– Они мне мешают. Давят. Душат. Жмут… Знаете, иногда я готов выйти на улицу вообще без…

– Надеюсь, это была шутка, достопочтенное! Хотя и сомнительная. Нельзя же всерьез уподобляться дикарю, который отказывается надевать что-то лишь потому, что оно ему неудобно. Но сами подумайте – что останется от цивилизации, если позволить дикарям ходить по улице с голыми ушами? Вы же не выйдете из дома без брюк!

– Насколько я помню, некоторые шотландские общины до сих пор…

– Не передергивайте, достопочтенное! Это вовсе не дикость, а этнические особенности, к которым надо относиться толерантно и с уважением…

– Они мне мешают! Они как наручники… только на ушах.

– Хорошо. Давайте начнем с начала. Сами подумайте, достопочтенное, если у вас не будет клипс – как же люди поймут, чего вы хотите?

– А если я и не хочу, чтобы они это понимали? Если я хочу оставить свои желания… только для себя?

Пауза.

Очень долгая и вряд ли заранее спланированная.

Кажется, у терапевта проблемы с дыханием – она шипит, как пробитый баллон.

– Это… неслыханно!.. Мистер Торн?!.. Это… переходит всяческие… границы! Вам не место в цивилизованном обществе! Вы опасны! И только из уважения к вашим родителям я не вызову санитаров немедленно, а просто посоветую вам – улетайте! Улетайте как можно быстрее и как можно дальше. Чтобы и духу!.. Слышите? И не возвращайтесь! Ибо о подобном вопиющем случае проявления ретроградного эгоизма я вынуждена буду доложить в Комитет… сразу же, как только вернусь в офис… завтра же утром. Слышите?! А уж они-то медлить не станут!

– Спасибо.

– Не за что. Будь моя воля, я бы лечила вас. Принудительно. И пожизненно! Но ваша левая бета-матушка так просила… Надеюсь, вы отыщете дыру, где нет клипсовой дифференциации и можно разгуливать в публичном месте с голыми ушами. И это само по себе будет вам достойным наказанием!

Игорь Минаков, Дарья Зарубина Андроиды Восьмого Дня

«И Адам явился к Создателю и спросил у Него: «Отец, закончено ли Творение Твое?» – «Закончено», – отвечал Создатель. И тогда Адам спросил у Него: «Совершенно ли Твое Творение? Доволен ли Ты им?» – «Совершенно, – отвечал Создатель. – Я доволен им». Тогда восстал Адам и рек: «Но я недоволен!» И Создатель ответил: «Если недоволен ты Творением Моим – сотвори лучшее». И был вечер, и было утро: день восьмой…»

Старый торговец книжными редкостями, что обычно стоял со своим лотком на углу, где пересекались две самые длинные улицы Метрополиса, подобрался ближе. Заглянул в книгу, что лежала у меня на ладони.

– О, чрезвычайно интересная книжица, дружочек мой, – оживился он, заметив, что я читаю, а не просто перебираю страницы, думая, подойдет ли по цвету раритетное издание к шторам в гостиной. – «Бытие Адама», апокриф. Рубеж второго и третьего столетий. Автор неизвестен. А вот издано хорошо. В Санкт-Петербурге, в одна тысяча девятьсот четвертом году, стилизовано под синоидальный перевод Библии. Умели тогда издавать, дружочек мой, право, умели. Купите, не пожалеете. Большая редкость.

– Сколько?

Я с сомнением повертел в руках книгу, несомненно, старинную, но основательно подпорченную книжными червями. Потрогал пальцем полуоторванный переплет.

– Триста, – виновато потупив взгляд, назвал сумму букинист.

Я открыл книгу на середине и, не отводя взгляда от сморщенного личика старика, показал, как выпадает центральная тетрадка.

– Триста, – совсем скрючившись, повторил он.

«Однако», – крякнул я про себя, но, подумав, протянул старику свою карточку. Тот неловко провел по ней сканером, подождал несколько секунд, пока придет подтверждение из банка, и вернул кредитку. Потом бережно упаковал потрепанный томик и протянул мне.

– Приятного чтения! – Старик с тоской проводил глазами книгу. Ему явно жаль было расставаться с раритетом. – Приходите еще, у меня на следующей неделе будут любопытные редкости.