Ринат Мусин - Любви все роботы покорны (сборник)

• Название: Любви все роботы покорны (сборник)
• Автор: Ринат Мусин
• Издательство: Литагент «1 редакция»0058d61b-69a7-11e4-a35a-002590591ed2
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-78947-4

Что будет с миром, где покупают любовь и продают мечты? Можно ли одинаково сильно любить двоих? Что будет платой за исполнение желаний – тело, душа? Может боль быть желанной?

Мрачное и прекрасное, смешное и странное – все смешалось в палитре страстей, пороков и затаенных желаний. Мир многогранен, и не сосчитать вариантов того, что возможно. И эльфийка задорно подмигивает орку. Среброволосая дева целует губы мраморного бога, демон покоряется смертному, и вовсе не бесстрастно наблюдает за утехами людей электронное око робота…

Генри Лайон Олди, Святослав Логинов, Евгений Лукин, Далия Трускиновская, Игорь Минаков, Максим Хорсун и другие в неожиданном и провокационном сборнике русской эротической фантастики!

---

– На ничьей земле жить нельзя, – возразил Бекас, вожак стаи из соседнего племени. – Предания говорят, что ничьи земли убивают всякого, кто рискнет задержаться на них.

– У нас нет другого выхода, – насупился старый Дронго. – Если остаться здесь, вскоре всех мужчин уничтожат, а женщины и дети умрут с голоду. Предания много о чем говорят, но они слагались в давние времена. Кто знает, не изменилось ли кое-что с тех пор.

С последним замечанием Сапсан был согласен. Предания были древними, они передавались поднебесниками из уст в уста, из поколения в поколение.

Когда-то, очень давно, человеческая раса была едина. Люди были богаты, могущественны, жили высоко в горах и звались богами. Потом произошел раскол, и боги низвергли с гор самых жадных и жестоких из них. Те заселили равнины, потеряли способность летать и размножились числом несметным. Тогда произошел новый раскол, и победившие в нем равнинники вновь низвергли отколовшихся, на этот раз под воду. Поднебесников по-прежнему почитали и называли богами, но потом та раса, что осталась жить на равнинах, научилась изготовлять оружие, и начались войны. Одна из таких войн взорвала мир и на долгое время погрузила в хаос. После нее и остались земли-убийцы, называемые ничьими – порождающие чудовищ и убивающие людей.

Суета у подножия закончилась. Это было Сапсану знакомо – равнинники построились для атаки. Сейчас там отдадут приказ, и конные отряды метнутся в прорыв вверх по склонам, поддерживаемые сзади пешими ордами.

– Готовьтесь! – хрипло крикнул Сапсан.

Он оглянулся через плечо на напряженные, суровые лица сородичей. Зимородок, Кондор, Вальдшнеп… Кто-то из них умрет еще до полудня. Возможно, с ними умрет и он.

Человеческая масса у подножия пришла в движение. Сапсан дождался, когда передовые отряды преодолели треть расстояния до оружейных мастерских, и, сложив крылья, бросился с карниза вниз.

Он камнем падал на накатывающиеся по вытоптанному войной горному лугу цепи. На расстоянии полета стрелы распластал крылья и сдернул с плеча боевой лук. Стая клином прошла над атакующими, сорок семь отравленных стрел разом обрушились на прикрывшихся щитами всадников. Внизу хватала добычу смерть. Встал на дыбы и сбросил седока конь. Запрокинувшись в седле, сползла на землю черноволосая ополченка. Ткнулся лицом в гриву и выронил не уберегший его щит русый копейщик.

Стая прошла над конными, новый залп проредил цепь наступающих вслед за ними пеших. Сапсан взмыл, увернулся от встречной стрелы, описал петлю и повел сородичей в новый заход. На этот раз смерть не забыла и их. Завертелся в воздухе и рухнул вниз пронзенный метнувшимся от земли копьем Вальдшнеп. Пал на крыло и, теряя высоту, потянул прочь подбитый стрелой Зимородок. Не дотянул, сломался в воздухе и камнем полетел вниз.

Стая вновь взмыла, и Сапсан, наметив себе рослого рыжебородого всадника в голове уцелевшего отряда, выдернул из ножен меч.

* * *

– Матушка!

Мать Барракуда оторвалась от созерцания крабовой кормежки и обернулась к Сайде.

– Матушка, я хотела бы поговорить с тобой наедине.

Мать Барракуда отплыла в сторону.

– В чем дело? – спросила она, окинув акульщицу взглядом и задержав его на мгновение на округлившемся животе.

– У меня будет ребенок, Матушка.

Мать Барракуда пожала плечами. Она не слепая, чтобы не видеть подобных вещей.

– Легких родов, – пожелала Мать Барракуда. – Что-нибудь еще?

– Его отец… – Сайда осеклась и замолчала.

Вот оно что, поняла Мать Барракуда. Она уже забыла, как все это бывает, а у девчонки-несмышленыша первая беременность, и та хочет похвастаться мужчиной, который ее обрюхатил. И наверняка ждет от Матушки бурного восторга по поводу совершенно заурядного жизненного события.

– Кто же он? – вежливо поинтересовалась Мать Барракуда.

– Он, он… – Молодая акульщица замялась. – Он один из тех, кто прилетал на Остров семь месяцев назад. Его зовут Сапсан.

– Что? – опешила Мать Барракуда. – Что ты сказала сейчас?

Девчонка потупилась и не ответила. Мать Барракуда ошеломленно смотрела на нее. Расы не скрещиваются, это она знала точно. На том стоит мир – не скрещиваются даже разные породы рыб, а уж о том, что можно скрестить подводных обитателей с поднебесными, нечего и говорить. Более того – отвращение, которое расы питают друг к другу, само соитие делает невозможным. Мать Барракуда вспомнила историю времен Береговой войны, когда несколько гарпунщиков решили было изнасиловать пленниц. У них ничего не вышло, над гарпунщиками немало после этого потешались.

– Ты шутишь со мной? – строго спросила Мать Барракуда. – Знай, что твои шутки глупы.

– Нет! – девчонка вскинула взгляд. – Клянусь, у меня не было другого мужчины. Матушка, мне страшно подумать, что может произойти из моего чрева.

Мать Барракуда в задумчивости скрестила на груди руки. Если девчонка не врет и зачатие от поднебесника возможно, то… У Матери Барракуды закружилась голова, стоило ей осознать, насколько важно то, о чем она услышала. Было это, однако, невозможно, немыслимо, это противоречило не только преданиям подводного народа, но и самой природе вещей.

– Как это случилось? – бросила Мать Барракуда. – Каким образом этому уроду удалось соединиться с тобой?

– Он не урод, – выпалила в ответ акульщица. – Он, я… Мне кажется, мы с ним полюбили друг друга.

– Что-о-о?! – Мать Барракуда изумленно ахнула. – Ты, девочка, в своем ли уме?

* * *

Ласка приняла на щит пущенную с неба стрелу. Припав к холке, пустила коня в намет навстречу налетающей стае. Поднебесник с искаженным яростью лицом и клинком в отведенной за спину руке несся прямиком на нее. Ласка осадила коня на скаку, вздернула его на дыбы, наотмашь рубанула перед собой. Горец увернулся, взмыл в небо, но на его месте тотчас очутился другой и нанес удар. Завалился на круп зарубленный жеребец, Ласка вылетела из седла, покатилась по лугу. Вскочила на ноги, в десяти шагах слева могучий поднебесник с дерзким и хищным лицом рубился на мечах с Оцелотом. Отбил выпад, клинок вылетел у полусотника из ладони.

– Оцелот! – зашлась в отчаянном крике Ласка. – Оцелот!

Поднебесник взмахнул клинком, развалил Оцелота пополам и взмыл в небо. От горя Ласка на миг потеряла голову, бросилась за ним вслед. Опомнилась, метнулась к жеребцу Оцелота, хрипом заходясь от ярости, вскочила в седло. Мимо промчался конь, волоча за собой запутавшегося в стременах убитого седока.

– Вперед! – хриплым, сорванным голосом закричала Ласка. – Вперед!

Во главе трех десятков всадников и спешащей вслед за ними пехотной полусотни она погнала жеребца вверх по склону. Впереди стая группировалась в воздухе для новой атаки. Ласка плохо помнила, что было дальше. Храпели кони, умирали люди, кто-то истошно орал за спиной «Отбой!», но она, не обращая внимания, гнала и гнала коня.

* * *

Пущенное с двух десятков шагов копье перебило Сапсану крыло. Его закружило, меч выпал из ослабевшей руки. Тщетно пытаясь удержаться на уцелевшем крыле, Сапсан падал. Чудом выровнялся, поймал воздушный поток, превозмогая боль, потянул над стелющимся по горному склону лесу. На лету оглянулся: позади рубились с равнинниками остатки потерявшей вожака стаи.

Крыло надломилось, Сапсан рухнул вниз. Грянулся о верхушку разлапистой горной ели, ломая ветви, полетел к земле. Упал на нее плашмя лицом вниз, рыча от боли, перевернулся на бок. Дрожащими руками ощупал переломанные крылья, застонал от бессилия. Собрав волю, встал на колени, затем поднялся. Подобрал отлетевший в сторону при падении боевой лук и на нетвердых ногах заковылял по склону вниз, туда, где стихал уже шум сражения.

На всадника Сапсан напоролся, едва выбравшись на опушку. Конь еле переставлял ноги, всадник, отпустив поводья, мотался в седле. Сапсан вырвал из колчана отравленную стрелу, в этот момент равнинник вздернул голову, и их взгляды встретились.

Женщина, понял Сапсан, углядев метнувшееся на ветру облако светлых волос. Мгновение он помедлил, затем ожесточенно пустил стрелу. Равнинница взмахнула руками, завалилась назад и рухнула с коня оземь.

Сапсан сплюнул, постоял, ухватившись за еловый ствол, затем побрел к упавшей. Он сам не знал зачем. Пройдет немного времени, и яд горной змеи сделает свое дело. Что-то, однако, было в этой равниннице, отличающее ее от дюжин других, которых Сапсан зарубил или застрелил из лука. Он не понимал, что именно, но было определенно.

Сапсан приблизился. Равнинница, раскинув руки, лежала на земле навзничь. Стрела, пробив тонкую металлическую рубаху, впилась в тело между грудей. Сапсан шагнул ближе, взглянул умирающей в лицо и оцепенел, забыв даже о боли в покореженных крыльях. Равнинница была похожа на ту, белокурую и голубоглазую с островной отмели. Да что там похожа – чуть ли не одно лицо, только та, что лежала сейчас без сознания перед ним, была на пять-шесть лет старше и без плавников.