Даниил Мельников - Империя смерти

• Название: Империя смерти
• Автор: Даниил Мельников
• Издательство: Политиздат
• Жанр: История
• Год: 1989
• ISBN: 5-250-00990-5

В новой работе известных историков-литераторов, перу которых принадлежит много книг, завоевавших признание читательской аудитории, разоблачается преступная деятельность спецслужб фашистского рейха, подчеркивается, что террор был неотъемлемой частью нацистской политики. Щупальца коричневого спрута проникали буквально во все поры политической, общественной и частной жизни Германии. Своего же главного врага гитлеровцы видели в коммунизме и Советском Союзе. В книге рассказывается о злодеяниях гитлеровцев на оккупированных территориях, об истреблении славянских и других народов. Авторы разоблачают деятельность ряда нацистских «специалистов» по террору и геноциду — Гиммлера, Гейдриха, Кальтенбруннера, Шелленберга, Мюллера.

Книга рассчитана на широкие круги читателей.

---

…Эсэсовцы спускали натренированных собак, которые кидались в толпу и рвали зубами голые тела обреченных. Эсэсовцы с криками били прикладами, подгоняя замерших, словно в столбняке, женщин.

…Жители ближайшей к Треблинке деревни Вулька рассказывают, что иногда крик убиваемых женщин был так ужасен, что вся деревня, теряя голову, бежала в дальний лес, чтобы не слышать этого пронзительного, просверливающего бревна, небо и землю крика. Потом крик внезапно стихал и вновь столь же внезапно рождался, такой же ужасный, пронзительный, сверлящий кости, череп, душу… Так повторялось по три-четыре раза в день.

…Это была конвейерная плаха, организованная по методу потока, заимствованному из современного крупнопромышленного производства.

И как подлинный промышленный комбинат, Треблинка не возникла сразу в том виде, как мы ее описываем. Сперва были построены три газовые камеры небольшого размера… 5×5 метров, то есть площадью в 25 квадратных метров каждая. Высота камеры 190 сантиметров. В каждой камере имелись две двери — в одну впускались живые люди, вторая служила для вытаскивания загазированных трупов…

Эти три камеры не удовлетворяли заданной Берлином мощности конвейерной плахи.

Тотчас же приступили к строительству описанного выше здания. Руководители Треблинки гордились тем, что оставляют далеко позади по мощности, пропускной способности и производственной квадратуре камер многие гестаповские «фабрики смерти»: и Майданек, и Собибур, и Бельжице.

Общая площадь новых 10 камер составляла 560 квадратных метров, а считая и площадь трех старых камер, которые продолжали работать при поступлении небольших партий, — 630 метров. В одну камеру загружалось одновременно 400–600 человек. Таким образом, при полной загрузке 10 камер в один прием уничтожалось в среднем 4–6 тыс. человек. При самой средней нагрузке камеры треблинского ада загружались по крайней мере два-три раза в день (были дни, когда они загружались по шесть раз).

…И вот наступает последний акт человеческой трагедии — человек переступил последний круг треблинского ада.

Захлопнулись двери бетонной камеры. Усовершенствованные, комбинированные затворы, массивная задвижка, зажим и крюки держат эту дверь, ее не выломать…

…Через 20–25 минут подручные Шмида (начальник лагеря «Треблинка-2». — Авт.) заглядывали в глазки. Наступала пора открывать двери камер, ведущие на платформы. Заключенные, в комбинезонах, под шумное понукание эсэсовцев приступали к разгрузке… Эсэсовцы, переговариваясь, осматривали трупы. Если кто-нибудь оказывался жив, стонал или шевелился, его достреливали из пистолета. Затем команды, вооруженные зубоврачебными щипцами, вырывали у лежавших в ожидании погрузки убитых платиновые и золотые зубы. Зубы эти сортировали согласно их ценности, упаковывали в ящики и отправляли в Германию…[108]

Трупы грузили на вагонетки и подвозили к огромным рвам — могилам. Там их укладывали рядами, плотно один к одному. Ров оставался незасыпанным, ждал. А в это время… шарфюрер, работавший «на транспорте», получал по телефону короткий приказ, подавал сигнал машинисту, и новые 20 вагонов медленно подкатывались к платформе…»

Писатель Гроссман, один из первых советских людей побывавший в Треблинке, не знал еще, что этот «кацет» был отнюдь не самым производительным из всех «фабрик смерти». Показания коменданта Освенцима Хёсса на Нюрнбергском процессе и показания других палачей на процессах во Франкфурте-на-Майне (1963–1965 гг.) и в Кёльне (1979–1980 гг.) свидетельствуют о том, что только в этом лагере эсэсовцы и гестаповцы достигли своего потолка.

В Нюрнберге Хёсс, комендант освенцимского лагеря, заявил:

«Я поехал в Треблинку, чтобы узнать, как они проводили операции по уничтожению. Начальник лагеря Треблинка сказал мне, что он ликвидировал 80 тыс. человек на протяжении периода в полгода. Он главным образом занимался ликвидацией евреев из Варшавского гетто».

Далее Хёсс описал «усовершенствования», которые он ввел в Освенциме. Он ввел в употребление новый газ — «Циклон Б», который «умерщвлял людей в газовой камере за время от 3 до 15 минут, в зависимости от температурных условий. Мы узнавали о том, что люди задохнулись, по тому, что они переставали кричать. Второе наше усовершенствование по сравнению с Треблинкой заключалось в том, что мы построили газовые камеры, рассчитанные на одновременное уничтожение двух тысяч человек, в то время как в Треблинке десять газовых камер были оборудованы лишь на двести человек каждая». (Очевидно, это было еще до реконструкции Треблинки. — Авт.)

И далее он описывает, как отбирались жертвы из ежедневно прибывавших транспортов:

«Те, кто был пригоден для работы, отправлялись в лагерь. Остальные немедленно посылались на установки для уничтожения. Дети младшего возраста уничтожались без исключения, поскольку они не могли вследствие своего возраста быть использованы на работе. Следующее усовершенствование, которого мы достигли по сравнению с Треблинкой, заключалось в том, что в Треблинке жертвы почти всегда знали, что их ведут на уничтожение, а в Освенциме мы старались одурачить их и заставить их думать, что они должны пройти санитарную обработку. Конечно, очень часто они понимали, каковы были наши истинные намерения. Очень часто женщины прятали своих детей под одежду, но, найдя их, мы направляли этих детей на уничтожение…

От нас требовали, чтобы мы проводили эти уничтожения в обстановке самой строгой секретности, но, конечно, отвратительный и тошнотворный запах постоянно сжигаемых человеческих тел пропитал воздух в окрестностях, и все жители окружающих селений знали о том, что в Освенциме производится уничтожение людей».

Об этом также должны были знать те, кто жил близ Бельзена, Треблинки. Майданека, Маутхаузена, Заксенхаузена, Флоссенбюрга, Нойенгамма, Гузена, Натцвейлера, Люблина, Бухенвальда и Дахау.

Но пропускная способность газовых камер и крематориев, которыми хвастались эсэсовские палачи — от Кальтенбруннера до последнего ополоумевшего из-за трупного смрада и своей безнаказанности унтершарфюрера, — оказалась недостаточной.

Поэтому наряду с этими усовершенствованиями «конвейера смерти» продолжали действовать и старые, испытанные способы — благо свинца для выстрелов в затылок хватало.

В уже цитированной книге В. Познера читаем запись беседы с Миклошем Нисли, лагерный номер А8450: «Третий рейх захватил деревню Биркенау рядом с Освенцимом, чтобы создать здесь концентрационный лагерь. Все дома, кроме этого, были разрушены, а жителей выселили…

В Биркенау направляют тех, для кого не хватило места в четырех крематориях…

Здесь ждет их самая страшная смерть. Здесь нет кранов с водой, чтобы утолить жажду после длительного путешествия. Нет лживых объявлений, дабы рассеять дурное предчувствие, нет газовых камер, которые узники считают дезинфекционными. Один лишь деревенский дом, окрашенный некогда в желтый цвет, с истлевшей соломенной крышей, с окнами без стекол, заколоченными досками. За домом — огромные столбы дыма, вздымающиеся высоко в небо и распространяющие чад горелого мяса и жженых волос.

Во дворе — пятитысячная толпа перепуганных, охваченных ужасом людей. Их окружает густая цепь эсэсовцев-охранников с собаками на поводках. Вводят в раздевалку по 300–400 человек сразу. Здесь, подгоняемые ударами дубинок, они снимают одежду и выходят через дверь на противоположной стороне дома, освобождая место следующим.

Переступив порог, они не успевают даже оглянуться и осознать ужас своего положения, как тотчас же люди из зондеркоманды хватают их и тащат вперед, меж двух рядов эсэсовцев, вдоль извилистой траншеи длиной метров в полтораста, окаймленной лесной порослью, к самому костру, скрытому до тех пор за деревьями.

Костер — это ров длиной в 50 метров, шириной в 6 и глубиной в 3 метра, заполненный сотнями горящих трупов. У кромки рва и по сторонам его, выходящим на дорогу, через каждые 5 метров выстроены солдаты (очевидно, эсэсовцы. — Авт.), которые поджидают свои жертвы. В руках у каждого — мелкокалиберный пистолет (6 мм). В лагере его употребляют для выстрела в затылок осужденного.

В конце аллеи — двое из зондеркоманды. Они хватают обреченных за руки и 5–20 метров тащат к стрелкам. Крики ужаса заглушают звуки выстрелов. Тотчас же несчастных еще живыми бросают в пламя костра.

В полусотне метров отсюда — такой же костер. Работа идет полным ходом…

…На двух кострах сжигали по 5–6 тыс. трупов в день, немногим больше, чем в крематории. Но здесь смерть была в тысячу раз страшнее, так как здесь умирали дважды — сначала от пули в затылок, потом в огне.

Я узнал об этом четвертом, «комбинированном» методе уничтожения помимо умерщвления газом, уколами хлороформа и пули в затылок». (В Освенциме существовала особая, так называемая «Черная стена», где узников убивали пулей в затылок, предварительно собрав целую партию. — Авт.)»