Элизабет Чедвик - Алый лев

• Название: Алый лев
• Автор: Элизабет Чедвик
• Издательство: ACT: ACT МОСКВА
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-058574-8, 978-5-403-01115-0

История истинного «рыцаря без страха и упрека» Вильгельма Маршала, преданного друга и верного соратника самого славного из английских королей — Ричарда Львиное Сердце, — продолжается.

История пышных турниров и славных подвигов на поле брани, изощренных придворных интриг и тяжких крестовых походов.

История страстной и пламенной любви Вильгельма к прекрасной и знатной Изабель — и его вражды с жестоким и хитрым принцем Джоном, который очень скоро станет королем Иоанном Безземельным.

Любовь и война — что может быть важнее для храброго рыцаря?

Война и любовь — чем еще жить настоящему мужчине?

Времена меняются — но легенда о великом мужестве и высокой страсти остается в веках!

---

На лице Мейлира появилось раздраженное выражение.

— Я в равной степени наделен обоими умениями, — заносчиво проговорил он. — И должен напомнить, что я пробыл в Ирландии более тридцати лет, а вы — нет.

Вильгельм наклонил голову:

— Совершенно верно, милорд, я провел тридцать лет при дворе, а вы — вдали от него, так кто из нас рыба, выброшенная на берег?

Мейлир открыл было рот, чтобы что-то возразить, но Иоанн остановил его взглядом и успокаивающим жестом.

— Сейчас не время и не место для подобных споров, к тому же ужин ждет. Пусть каждый, кто принимал участие в охоте на это прекрасное животное, займет место за моим столом. А те, кто оставался позади, пусть ищут гостеприимный прием, где хотят.

Говоря это, Иоанн приобнял Вилли за плечи. Значение этого жеста, адресованного Вильгельму, было таково: у меня твой сын, и я у тебя под носом сделаю из него все, что захочу.

После этих слов раздался смех, некоторые смеялись вполне добродушно, но голос многих звенел от злобы. Вильгельм равнодушно пережил это пренебрежение, говоря себе, что, по крайней мере, ему не придется сидеть за одним столом с Мейлиром и быть с ним вежливым остаток дня, но, тем не менее, эта обида не прошла для него даром, и он беспокоился за Вилли.

По возвращении во дворец Вильгельм принялся искать Томаса Сэнфорда, который каждый день должен был присматривать за его вторым сыном. Ричард бодро полировал сбрую и болтал с другим оруженосцем. У него появился легкий намек на бороду и усы. Вильгельм испытал удивление и зависть одновременно. Он и в шестнадцать о бороде мечтать не мог.

— Ты хорошо работаешь, — сказал он, кивнув в сторону сверкающей сбруи.

Ричард широко улыбнулся:

— Я же не хочу, чтобы меня выпороли за плохую работу.

С весны его голос стал глубже и со временем должен был, видимо, стать еще ниже.

Томас Сэнфорд, сжав губы и высунув язык, издал неприличный звук.

— Дело в том, что ты как раз полируешь сбрую, а не скачешь по лесам вместе с охотниками, и тебе, парень, хорошо известно, что это вместо порки, — он с отчаянием взглянул на Вильгельма: — Он по дороге сюда подложил в дамскую дорожную сумку дохлую крысу и сбежал со службы, чтобы попасть на петушиные бои, хотя я ясно приказал быть в церкви.

Ричард изучал свои сапоги, выражение его лица было скромным, как у юной девы. Вильгельм пытался выглядеть суровым, но не мог сдержать улыбку. Томас успокоился и, рассмеявшись, взъерошил блестящие волосы Ричарда.

— А, все это обычные шалости оруженосцев, большого вреда не случилось, — сказал он. — У него доброе сердце и работает он хорошо. Если его голова не распухнет от всех мыслей, которые ее переполняют, из него может получиться хороший рыцарь.

Эта похвала доставила Вильгельму удовольствие, в чем он очень нуждался.

— Когда я был в его возрасте, меня называли Обжорой и Лентяем, — сказал он. — И мне приходилось терпеть насмешки и зависть.

Сэнфорд прочистил горло:

— Ну, времена не сильно изменились. Я присматриваю за ним, сколько могу.

— За что я очень благодарен, если благодарность опального что-то значит.

Сэнфорд смущенно почесал затылок. Он был человеком короля, королевским слугой, и здоровое чувство самосохранения заставляло его быть настороже.

— А мой другой сын… он большую часть времени проводит с королем?

— В последнее время — да, милорд, но он сейчас на обучении. Он отличный резчик по дереву, и король часто находит применение этому его мастерству.

Ричард повесил сбрую.

— Он связался с одной из придворных дам, с той, чью сумку я украсил крысой, — сообщил он.

Уильям поднял одну бровь:

— Правда?

— Да это пустяки, — ответил Сэнфорд. — В этом возрасте у всех парней муравьи в штанах.

Вильгельм пристально посмотрел на рыцаря:

— Верно, но кто она и что она за это получает? Я уж точно в его возрасте не мог позволить себе услуги подобных женщин, если только мы говорим о куртизанке, а не о чьей-то жене или дочери?

О придворных шлюхах ему было известно все. Они следовали за королевским караваном: пестрые, яркие бабочки, чьей задачей было развлекать мужчин, которые оказались вдали от дома или у которых хватало средств и аппетита, но не было жен. Большинство этих женщин были привередливы, и их вряд ли можно было так легко склонить к связи с семнадцатилетним мальчишкой, чей отец, может, и был магнатом, но зато точно не был фаворитом короля.

Сэнфорд беспокойно заерзал:

— Я этого не знаю. Я подумал, что, наверное, вы ему даете какие-то деньги. Да и женщине к тому же он нравится. У меня создалось впечатление, что ей нравится мысль взять под свое крыло неопытного, но резвого молодого человека, ну, и обучить его кое-чему. В этом плохого нет.

Вильгельм вспомнил, как Изабель боялась, что их сыновья морально падут, глядя на разврат, царящий при дворе, и их молодые жизни пойдут по пути, который ни она, ни Вильгельм для них не выбрали бы. Ни одна придворная шлюха не пустит оруженосца к себе под юбку из природной щедрости. Скорее всего, тут дело было не в причуде. Придворные проститутки были куртизанками с четкими принципами, они были донельзя строптивы, и соблазнить их можно было либо деньгами, либо властью.

— Вы только все испортите, если поставите его мужские заслуги под сомнение, — предупредил Сэнфорд.

— Ты так думаешь? — сухо улыбнулся Вильгельм. — В сложившейся ситуации я сомневаюсь, что мне это удастся.

Вильгельм не мог заснуть, лежа на походной койке в своем шатре. Он положил руки под голову и дышал медленно и глубоко, расслабляя тело, а мысли роились в его голове, как маленькие быстрые косяки рыбы. Он часто проводил такие ночи во время военных походов и знал, что если он сможет отдохнуть, то обойдется и без сна. Обычно мысль о том, что дома его радостно встретят Изабель и дети, поддерживала его, но сейчас безопасность его семьи как раз была одной из этих рыбок, кружащих в его голове. Он боялся за них. Мейлир Фицгенри зло ухмылялся, как будто ему было известно что-то, чего Вильгельм не знал. Вильгельм понимал, насколько уязвимы их ирландские земли. Жан был опытным военачальником, но он никогда не исполнял таких обязанностей, какие на этот раз возложил на него Вильгельм. А какими средствами располагал Мейлир, было неизвестно. Однако с Иоанном все было ясно. Вильгельм отбросил эту мысль, потому что она вызывала такую тревогу, что становилось просто невыносимо. Ему нужно было сосредоточиться на том, как ему самому следует себя вести, как подготовиться к возможным угрозам.

Он обратился мыслями к своему старшему сыну. Что делать с Вилли? Оставить все как есть? Притвориться, что он как отец ничего не видит? Томас Сэнфорд сказал, что всякий молодой человек творит глупости, что было совершенно справедливо, но не всякий молодой человек делает это при дворе в компании шлюх и приятелей, на которых нельзя полагаться… не говоря уже об обществе самого Иоанна, чья черная душа была наделена способностью открывать в других все самое темное и сбивать их с истинного пути. Он подумал о себе в его возрасте. Как бы поступил его отец? Возможно, он рассмеялся бы и присоединился к его безумствам, походя зажимая по углам ту же женщину. А возможно, он схватил бы его за шиворот и выкинул из дворца, а потом бил бы почти до последнего вздоха. Единственной предсказуемой вещью в отце Вильгельма была его непредсказуемость.

— Что мне делать? — спросил он у полотняной крыши своего шатра. Единственным ответом был легкий стук дождя и дуновение холодного ноябрьского ветра.

— Милорд, вы меня Звали? — его оруженосец просунул голову между полотнищами, закрывавшими вход.

— Нет, я разговаривал сам с собой. Подай-ка мне плащ, парень.

— Вы уходите, милорд? — глаза молодого человека округлились от удивления.

— Да, — ответил Вильгельм. — Пока мне не будет, поставь еще одну койку. Может быть, я вернусь со спутником.

Вильгельм нашел своего сына в углу зала играющим в кости с наемниками короля. Играли они за тем же столом, на котором перед этим ели, он освещался дюжиной огарков свечей, пришпиленных к железным светильникам. Женщина с золотисто-желтыми косами в облегающем фигуру платье из тяжелого зеленого шелка сидела на коленях у Вилли. Его рубашка была распахнута на груди, а женщина весьма деловито возилась в штанах Вилли. Его взгляд был пьяным, сонным и стеклянным, как у дохлой селедки.

Вильгельм с мгновение помедлил, а потом подняв плечи, направился к этой компании.

— Бог в помощь, — довольно мягко приветствовал он их, и отдельно деловито кивнул шлюхе, которую давно знал, хотя личных отношений с ней не имел, — Мари.

Она с вызовом посмотрела на него своими темно-каштановыми, как чернильные орешки, глазами и бесстыдно продолжала орудовать у Вилли в штанах. Вильгельм подумал, что она склонна себя переоценивать. В том состоянии, в котором он находился, у нее было больше шансов вернуть к жизни кого-то из мертвых, чем пробудить в нем ответное чувство.