Элизабет Чедвик - Алый лев

• Название: Алый лев
• Автор: Элизабет Чедвик
• Издательство: ACT: ACT МОСКВА
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-058574-8, 978-5-403-01115-0

История истинного «рыцаря без страха и упрека» Вильгельма Маршала, преданного друга и верного соратника самого славного из английских королей — Ричарда Львиное Сердце, — продолжается.

История пышных турниров и славных подвигов на поле брани, изощренных придворных интриг и тяжких крестовых походов.

История страстной и пламенной любви Вильгельма к прекрасной и знатной Изабель — и его вражды с жестоким и хитрым принцем Джоном, который очень скоро станет королем Иоанном Безземельным.

Любовь и война — что может быть важнее для храброго рыцаря?

Война и любовь — чем еще жить настоящему мужчине?

Времена меняются — но легенда о великом мужестве и высокой страсти остается в веках!

---

Весь следующий час братья обменивались новостями и пили вино; его уровень в бутыли все уменьшался, а свечи догорели до основания. Вильгельм послал сонного оруженосца за новыми.

— Король Филипп согласится на сделку, как ты считаешь? — спросил Ансельм.

— Сомневаюсь, — отозвался Вильгельм. — У него в руках хлыст, и он не собирается его опускать только чтобы кому-то угодить, по крайней мере не сейчас, когда он чует победу.

Ансельм угрюмо взглянул на него:

— Ты можешь многое потерять. Что ты собираешься делать?

— Я… — протянул Вильгельм и не договорил: вошел оруженосец со связкой восковых свечей, перевязанных бечевкой. С ним был мрачный Жан Дэрли.

Вильгельм вначале подумал, что Хьюберт Вальтер узнал об их с Лестером частной встрече с королем Филиппом и уже сделал Жану по этому поводу промывание мозгов, как умеют церковники.

— Что стряслось? — он поднялся на ноги.

Жан подошел к нему и поклонился. Он бросил удивленный взгляд на Ансельма, а затем поклонился и ему. Ансельм ответил на поклон.

— Милорд, у меня печальные новости, — он помедлил мгновение, очевидно переживая из-за того, что собирался сказать, а затем произнес, глубоко вздохнув: — королева Алиенора умерла в Фонтевро. Она мирно отошла во сне вчера ночью…

Он замолчал и беспокойно взглянул на Вильгельма.

Ансельм перекрестился.

— Господи, упокой ее душу, — пробормотал он.

Вильгельм чувствовал себя так, будто эти слова, проникшие к нему в душу, слепились в единую массу и покрылись коркой льда, а теперь раскалываются на мелкие кусочки и разлетаются у него по венам, раня каждую клеточку. Он знал, что она была слаба здоровьем и ей недолго оставалось. Эта новость не пришла неожиданно, но она, тем не менее, раздавила его.

Вильгельм тяжело опустился на походный стул и уставился на раскрашенную кирпичную стену.

— Она взяла меня к себе в дом, когда я был совсем юнцом, когда мне и до рыцаря было далеко, — произнес он после долгой паузы с болью в голосе. — Она была за меня, она меня взрастила. Если я и стал графом Пемброукским, то только благодаря ее покровительству. Всем, чем я владею, я обязан ее защите.

Одна из догоравших свечей зашипела и погасла, оставив после себя облачко черного дыма. Оруженосец потянулся, чтобы заменить ее на новую, но Вильгельм остановил его.

— Не надо, — произнес он горько. Горе отдавало настоящей болью в груди. — Я обожал ее, когда был молод, — произнес он срывающимся голосом, — и даже когда внешний блеск истерся, подлинное сияние благородства осталось, и я любил ее как друга. — Он смотрел, как догорела еще одна свеча. Оставшиеся высветили струйки слез на его щеках. — Она освещала этот мир своим внутренним светом, словно факелом, — без нее он станет темнее и холоднее.

В Фонтевро горели свечи, сотни свечей, зажженных в память Алиеноры, герцогини Аквитанской, бывшей королевы Англии и Франции. Вильгельм зажег от себя еще одну и велел следить, чтобы она горела всегда и чтобы ее заменяли на новую, когда она будет догорать до основания. В течение нескольких дней, прошедших с тех пор, как он узнал о ее смерти, ледяной ком у него в груди растаял, но должно пройти еще много времени, прежде чем образовавшаяся после этого талая вода перестанет леденить его кровь. Пришла весна, и эта была первая весна в его жизни, которую не увидят вместе с ним глаза Алиеноры.

Ее надгробие еще не было готово, но настоятельница рассказала Вильгельму, что Алиенора хотела быть изображенной за книгой. Взгляд монахини искрился смехом:

— Она сказала нам, что ей нужно чем-то заняться до судного дня. Она сказала: «Пусть люди сами решают, что у меня за книга. А те, кто меня знают, и сами поймут».

Вильгельм улыбнулся сквозь слезы. При этих словах Алиенора предстала перед его мысленным взором как живая, словно она мягко коснулась его руки, одновременно приветствуя его и прощаясь навсегда.

На корабле по пути обратно в Англию, везя Иоанну вести о том, что Филипп отказался говорить о мире, пока Иоанн не предъявит ему Артура или его сестру, Вильгельм наблюдал, как море шипит за бортом галеры, и пытался не обращать внимания на медленно начинающееся волнение в желудке. Он согласился на условия Филиппа, пообещал ему пятьсот марок и передал в залог Лонгевиль и Орбек, сознавая, что это дает ему всего лишь отсрочку решения на год. Год, за который, если ему повезет, два короля заключат мир, а если не повезет, у него, по крайней мере, будет время обдумать свое решение.

На носу корабля к нему присоединился его племянник, Джек, — увидеть, как солнце карабкается в небо. Он недавно отрастил бороду, и в профиль так напоминал своего отца, старшего брата Вильгельма, что у последнего возникало тревожное чувство, будто рядом с ним стоит призрак.

— Вы хотели со мной поговорить? — спросил Джек.

— Да, — сложил руки Вильгельм. — Об Ирландии. Я хочу, чтобы ты отправился туда в качестве моего сенешаля и взял на себя управление моими владениями, пока я не смогу вернуться.

Джек уставился на него.

— Вы хотите послать меня в Ирландию? — спросил он срывающимся голосом.

Вильгельм кивнул:

— Ты мой племянник, Маршал по крови. Ты умелый воин и способен брать на себя ответственность. Фицроберт делает все, что может, но мне нужен там кто-то, обладающий большей властью, чем он. Мне жаль, что у меня самого нет на это времени, но при нынешнем положении дел в Нормандии я не могу уделять Ирландии должного внимания.

Джек был в замешательстве:

— Я знал, что вы думаете над этим, но мне казалось… я думал, вы попросите Жана. Я знаю, что он… — он решил не заканчивать фразы, какой бы она ни была, и сделал равнодушное лицо. — Он тоже ваш племянник, раз женат на моей сестре, и его дети вам тоже не чужие.

Вильгельм внимательно взглянул на молодого человека и подивился тому, как много тот понимал, но не говорил об этом.

— Я действительно думал о том, чтобы послать Жана, но решил, что ты больше подходишь для этой задачи. Но если ты не хочешь ехать…

Джек прервал его, покачав головой и улыбнувшись, хотя и немного печально, отчего стал еще больше похож на своего отца.

— Нет, — произнес он, — для меня честь стать вашим сенешалем… и я не дам вашим землям пасть, клянусь.

Глава 15

Кильгерран, Южный Уэльс, ноябрь 1204 года

Для середины ноября погода была мягкой, но влажной. Мелкий дождь пришел с Ирландского моря, поморосил по побережью, продвинулся в глубь материка и увесил все вокруг седыми каплями. Испанская кобыла Изабель была серой в яблоках, и вокруг ее пятнистой шеи бубенцы на уздечке поблескивали, словно дождевые капли, превратившиеся в застывшее серебро, и позвякивали с немного зловещим, потусторонним призвуком.

На Изабель был тяжелый шерстяной плащ с шерстяной же подкладкой. Пока ей удавалось оставаться сухой. Она могла залезть в грузовую повозку и ехать под навесом, но с юности предпочитала ездить верхом, когда только было возможно. Вилли и Ричард ехали рядом, скрытые под плащами и стегаными кожаными куртками вроде тех, что носят воины, — в такую погоду эта одежда была очень кстати. Изабель оставила остальных детей в Пемброуке, потому что для них в грузовой повозке было слишком мало места и она не знала, чего ожидать в конце путешествия. Малышке Еве было почти три месяца, и ее Изабель передала на попечение кормилицы, получив, таким образом, возможность путешествовать. Взглянув на старшего сына, она одновременно с умилением и удивлением отметила про себя, как грациозно он сидит в седле и как вглядывается в даль, пытаясь рассмотреть что-то за пеленой дождя. Она могла побиться об заклад, что он сейчас представляет себя рыцарем: одну руку он держит у бедра, на месте предполагаемого меча, а другой правит лошадью. Он в любой момент готов был расправить крылья и вылететь из гнезда. Его отец как раз решал, к кому из друзей и родственников можно было бы отправить Вилли учиться рыцарскому мастерству, поскольку ему уже исполнилось пятнадцать лет. Вильгельм Солсбери предложил принять его, но Изабель не хотелось бы, чтобы ее старший сын воспитывался в доме сводного брата короля, несмотря на то что ее муж считал эту идею хорошей. Другим возможным наставником был Болдвин де Бетюн, и Изабель именно ему отдавала предпочтение, особенно если учесть, что Вилли должен был жениться на его дочери. Ему было бы полезно потренироваться в рыцарском мастерстве в доме де Бетюна и получше познакомиться со своей будущей невестой. Ричард был младше Вилли всего на восемнадцать месяцев. Нужно и для него подобрать дом. Изабель считала, что тут подойдет обучение во Фремлингеме, под руководством Роджера Норфолка.

Вилли внезапно выпрямился в седле и, указывая вперед, прокричал:

— Вон он! Вон Кильгерран!