Любовь Воробьёва - Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920 г.

• Название: Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920 г.
• Автор: Любовь Воробьёва
• Издательство: ФИВ
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-91862-016-8

Вниманию читателей предлагается книга о полной драматизма судьбе Прибалтики и её коренных народов (преимущественно эстонцев) в условиях военного-политического, цивилизационного, информационно-психологического соперничества германцев (немцы, датчане, шведы) и славян (поляки, русские), мира западного (римско-католического, протестантского) и мира восточного (православного), носителей вестернизированной идеологии (социализм, этнонационализм, парламентаризм) и приверженцев идеологии традиционалистской (самодержавная власть, консерватизм, Единая и Неделимая Россия). Анализ охватывает более восьми столетий (XII — начало XX в.) и прослеживает процессы, приведшие к отрыву Прибалтики от России в 1920 г.

---

Повторяем, введение опричнины произошло не вдруг, а по мере борьбы новых требований со старыми родовыми традициями, в частности с обычаем местничества и традиционным стремлением оппозиционно настроенных князей к соправительству с государем. Речь шла о том, пойдёт ли Русь по пути развития православного самодержавия или же свернёт в накатанную западноевропейскую колею — укрепление сословно-представительной монархии, оставлявшей царю в случае успеха боярских замыслов лишь «честь председания». Грозный же говорил, что русский государь не есть царь боярский. Он не есть даже царь всесословный. Он — царь по Божию изволению, а не по многомятежному человеческому хотению. Он — Помазанник Божий. Вслед за своим дедом и отцом Иоанну пришлось решительно отстаивать идею суверенной царской власти на Руси. Это требовало поставить под контроль боярское своеволие, создать преданное царской власти сословие, которое служило бы не за страх, а за совесть, а в дальнейшем наполнить властные структуры государства, в котором царь — Помазанник Божий, новым, религиозно осмысленным содержанием. Инструментом утверждения такого взгляда на власть и стала военно-административная реформа, получившая название опричнины[28].

Суть опричнины состояла в том, что старый приём борьбы с сепаратизмом на покорённых Москвой землях, т.е. вывод местных сепаратистов с подчинённых окраин в глубь Руси[29], был применён к врагам внутренним, не подчинявшимся новому понятию о государстве и мнящих себя государями в своих уделах. На этот раз ненадёжные представители удельной знати (бояре, дворяне, дети боярские — всего около тысячи землевладельцев) принудительно выводились из старинных родовых гнёзд на новые места в государстве, носившие название земщины. В ходе такой акции дворовые слуги и особые отряды удельных владетелей распускались, а отнятые наследственные вотчины заменялись на поместья. В новых местах не было ни корней, ни связей, удобных для оппозиции.

Земли же выселенной знати (князей Ярославских, Белозерских, Ростовских, Суздальских, Стародубских, Черниговских и др.), составлявшие старую удельную Русь, объявлялись собственностью государя или опричными землями. На этих землях, разбитых на мелкопоместные участки, царь селил людей с неизвестными дотоле фамилиями, которых принимал в ведение своего нового двора на новую «опришнинскую» службу{71}. Тем самым была заложена основа новых государевых помещиков, которые со временем вольются в сословие дворян (впоследствии Иоанн вместо названия «опричнина» стал употреблять название «двор»). Московская власть деятельно умножала эти боевые силы, одаривая поместьями и переводя на государеву службу всё большее число служилых людей. Их вербовали во всех слоях московского населения, включая «поповых и мужичьих детей, холопей боярских и слуг монастырских». В привлечении на службу лиц из самых разнообразных сословий Иоанн явится предшественником Петра Великого. Земли отводились вокруг самой Москвы, а также в южных и западных частях государства, поблизости от возможного театра военных действий (с татарами, литовцами и всякого рода «немцами»). Только к исходу XVI в., когда число служилых людей в центральных районах достигнет желаемой величины, явится мысль принимать на государеву службу с большим разбором.

Изначально особый отбор проходили люди, которые должны были отвечать за безопасность царя и царской семьи. По состоянию на 20 марта 1573 г. в составе опричного двора царя Иоанна числилось 18 54 человека. Из них 654 человека составляли охранный корпус государя, «особую опричнину». Помимо охранных они выполняли также разведывательные, следственные и карательные функции. Среди них находился и молодой тогда ещё опричник Борис Фёдоров сын Годунов. Остальные 1200 опричников отвечали за быт царя и работу хозяйственных служб{72}.

Сформированное Грозным опричное войско не превышало по численности пяти-шести тысяч человек. Несмотря на малочисленность, оно сыграло выдающуюся роль в защите Московского государства{73}. Его можно считать прообразом гвардейских частей русской армии. (В России лейб-гвардия была впервые введена Петром I в 1690-е гг.)

В течение двадцати последних лет царствования Грозного прямая цель опричнины была достигнута и всякая оппозиция сломлена. Поскольку реформа осуществлялась в условиях чрезвычайно трудной войны и осложнялась столкновениями с представителями удельной Руси, то этим можно объяснить её особенно жестокий характер: опалы бояр, казни, конфискации. Свой интерес в этой борьбе, конечно, имели и новые государевы слуги, привнёсшие в опричнину много личного произвола. Но не в терроре, обусловленном обстоятельствами и временем, суть опричнины. Иоанн лишь довёл до полного развития те начала военной монархии, которые наметились во времена его деда. Он использовал развивавшуюся поместную систему для создания на основе среднего поместного землевладения нового служилого сословия — опоры и послушного орудия центральной власти[30].

Настойчивое проведение политики централизма и укрепления единодержавия позволит Иоанну, несмотря на перенапряжение сил военного времени, удержать единство страны, территория которой быстро расширялась на всех направлениях. Английский коммерсант и дипломат Джером Горсей, находившийся в России почти два десятилетия — с 1573 по 1591 г., писал по поводу формы правления Иоанна Грозного следующее: «Столь обширны и велики стали его владения, что они едва ли могли управляться одним общим правительством и должны были распасться опять на отдельные княжества и владения, однако под его единодержавной рукой монарха они остались едиными, что привело его к могуществу, превосходившему всех соседних государей. Именно это было его целью, а всё им задуманное осуществилось»{74}.

В 1565–1566 гг. Польша с Литвой были готовы на почётный для русской державы мир и уступали Москве все её приобретения. Но Земский собор 1566 г. высказался за продолжение войны, надеясь на дальнейшие территориальные приобретения: желали всей Ливонии и Полоцкого повета к г. Полоцку. Однако военные действия развивались вяло. И 1569 г. на сейме в Люблине Польша и Литва объединились в единое государство — Речь Посполитую. В 1570-е гг. стало обнаруживаться несоответствие сил Москвы с поставленной Иваном Грозным целью. Активизировалась деятельность соседних стран по созданию коалиций против Москвы. Их участниками выступила Турция, желавшая овладеть Казанью и Астраханью, и её союзник крымский хан, который в 1571 г. в ходе своего разбойничьего набега сжёг Москву и, захватив множество пленных, ушёл в Крым, никем не преследуемый. Иоанн прямо обвинил в государственной измене бояр: они послали к хану боярских детей, чтобы те провели орду через Оку. Признание князя Ивана Мстиславского в измене подтвердило обвинения царя. Мстиславский был прощён. Однако русский комментатор этого исторического эпизода, отражённого в летописи Рюссова, помня об обвинениях в адрес Грозного, не смог удержаться от восклицания: «Как же было, в самом деле, поступать с непокорными боярами человеку страстному и впечатлительному, видевшему, и не без оснований, кругом себя измену и крамолу?{75}

В июле 1572 г. крымский хан Девлет-Герей со 120-тысячным войском, состоявшим из крымских и ногайских татар и отрядов турецких янычар, снова пошёл на Москву, решив повторить успех 1571 г. Однако на реке Лопасни у села Молоди он был остановлен русскими полками. Завязалась Молодинская битва, в ходе которой было разбито войско Девлет-Гирея (в Крым вернулось, по разным оценкам, не больше 20 тысяч человек). Опричное же войско, участвовавшее в битве, полегло всё{76}. В 1572 г. террор, сопровождавший введение опричнины, был прекращён.

Угрозы с юга ещё больше заставляли Иоанна напрягать все усилия, чтобы пробиться к морю. Без овладения балтийским берегом Московское государство не могло получать из Европы сведущих специалистов (в ратном и во всяком другом деле), чтобы обезопасить свои южные рубежи от вторжений крымских и турецких войск. Напомним, что в модернизации страны путём использования квалифицированных иностранных специалистов Иоанн Грозный, по приказу которого была основана в Москве знаменитая Немецкая слобода, был предшественником Петра Первого. Например, подрывными работами ещё при взятии Казани руководил датчанин Бутлер[31].

В 1572–1577 гг. Московское государство по-прежнему удерживало всю Эстонию (кроме Ревеля и островов) и Северную Латвию (за исключением Риги). Предпринятая весной 1577 г. трёхмесячная осада Ревеля окончилась безрезультатно из-за невозможности блокировать город с моря. Здесь господствовала Швеция, организовывавшая разного рода вооружённые отряды для атак с моря на территории, занятые русскими войсками.

Картина войны стала меняться с кончиной польского короля Сигизмунда-Августа и избранием бывшего трансильванского воеводы Стефана Батория (1533–1586) на престол Речи По-сполитой (1576 г.). Баторий происходил из древнего венгерского рода, и его предки в течение 200 лет были вассалами и турок, и немцев (австрийцев). При выборе в королевское достоинство Баторий был выдвинут в качестве кандидата вместе с римским императором Максимилианом. На выборах, происходивших на открытом поле под Варшавой, тот получил большинство голосов. В избрании Максимилиана, за которого стояли самые знатные лица Речи Посполитой, а также присоединённые к Польше прусские и ливонские земли, был заинтересован и Иоанн Грозный. Он посылал к императору свои великолепные посольства с пожеланиями счастья, напоминаниями брать польскую корону и просьбами снова уступить добровольно половину Ливонии. Но, поскольку Максимилиан не спешил появляться в Польше, на какой-то период времени возникла ситуация, похожая на двоевластие. Этим воспользовался Стефан Баторий, чтобы склонить на свою сторону влиятельных представителей польских сословий. Это оказалось не так трудно, поскольку, как свидетельствует летописец, «поляки в глубине души не очень-то были склонны к немецкому народу; в те времена они больше льнули к венграм, которым подражали в одежде, оружии и нравах….К тому же Стефан обещал, а впоследствии подтвердил и присягой, что будет свято сохранять их отчасти варварские привилегии, а также, что не будет обращать внимания на проделки некоторых знатных панов, совершённых во время междуцарствия»{77}.